поверхности Алтаря, трава была лишь слегка примята. Но взгляд Посвященного -
острее. Он видит глубже. И терх Инитокс видел, что почва под травой
изранена, сочится невидимой кровью. Прикосновение мыслечувств к этим следам
жгло, жгло неведомой силой, не присущей, никак не присущей магам этого мира,
не говоря уже о простых презренных хасках...
Зверя под непрерывными струями небесного водопада, нагрудная пластина
виритовых доспехов была смята чудовищным по силе ударом. Чудовищным. Потому
что никакими известными силами, кроме магических, так смять виритовую сталь
невозможно. Смерть Драхуба прозвучала в душах дал-роктов как крик,
исторгнутый смертельно раненным зверем, и они услышали бы его, даже находясь
в глубине Родовых пещер. Но они находились всего в двух переходах и прибыли
сюда спустя час совершенно бешеной скачки на своих неутомимых чарсах.
по-звериному горящих глаз, вытянутых узким изогнутым разрезом почти к вискам
и потому позволяющим обозревать три стороны света из четырех возможных,
невидяще устремился куда-то сквозь ливень. Чаре под ним остановился, и
движение всего отряда тут же прекратилось. Ветер бросал в серокожее лицо
пригоршни воды, тугими струями сек плечи и грудь, обтянутые плотным кожаным
плащом, вода ручьями стекала по ногам и пышущим жаром бокам чарса, но терх
ничего не замечал. Верховой зверь под ним нетерпеливо переступал копытами.
Беспокоился. Как и все остальные звери патрульного отряда. Они всхрапывали,
шумно и горячо фыркали, рвали копытами дерн, обнажая черную, вымокшую землю.
Причиной тревоги были мириады чуждых запахов под ногами, оставленных
чужаком. Но если звери беспокоились открыто (на то они и звери), то воины
бесстрастно и неподвижно сидели в седлах, молча ожидая приказаний терха.
никогда. Хранитель Силы Рода был убит! Могучий маг был убит практически
одним ударом: отпечаток пятерни демона на панцире говорил именно об этом!
Первый раз в своей жизни терх испытал суеверный страх перед силой того, с
кем пришлось столкнуться Драхубу. Но и это еще не все! Всем известно - и
слабосильным многочисленным хаскам, и страшным четырехруким нубесам, и
поедателям трупов раксам, и железнотелым хабидонам, и неуловимым, как блеск
света, охтанам, и быстроногим крылатым моджерам, способным бегать быстрее
боевого чарса и потому в них не нуждающимся, и медлительным, но несокрушимым
хотхоям... разве что безмозглым гвэлтам, поедателям камней и собственных
испражнений, не знающим ничего, не известно, что боевого чарса дал-роктов
невозможно покорить! Чаре будет сражаться за своего хозяина, сражаться над
телом своего раненого, впавшего в беспамятство и более не отдающего
приказаний хозяина, даже над его трупом, пока не уничтожит врага или пока не
погибнет сам...
немногочисленную расу, Род, могучим. Черные чарсы по праву считались
младшими потомками Рода...
убит! А затем чужак уехал на нем! Сбросил боевое снаряжение чарса, словно
ненужный хлам, наземь, сел в седло, из которого еще не выветрился запах
прежнего хозяина, и чаре не разорвал его в клочья! Подобное не укладывалось
у Инитокса в голове, вызывая острую боль в висках. Ситуация была
невозможной. Оскорбление было страшным. Еще не встречался ловчему магу враг,
осмелившийся выступить против Хранителя
препятствием на пути Священной мести. Дал-рокт не умеет сдаваться. Не имеет
такого права, пока жив, пока в нем тлеет хоть искра животворной силы. Он или
исправляет свои ошибки, или умирает. Таково правило Рода. И чтобы месть была
полной, свершить ее должен тот, кто более всего этого заслуживает.
смертью, и вовсе невозможно убить Хранителя Силы Рода, потому что жизни его
- все равно что звенья одной бесконечной цепи, наматывающейся на барабан
времени. Но сам в себя маг будет возвращаться непозволительно долго для
сложившейся ситуации, ситуации вопиюще оскорбительной и требующей скорейшего
разрешения единственно истинным способом. Магу необходимо было помочь, и
помочь немедленно.
ловчего мага в центр Алтаря Зверя, а затем так же молча и быстро отступили.
Ливневые струи разбивались о стальной панцирь мага небесным водопадом,
фонтанируя каскадами брызг во все стороны, каменный круг Алтаря почти
скрылся под слоем бурлящей, вспененной воды. Но скверная погода не могла
помешать терху исполнить свой долг. Инитокс вскинул обе руки вверх, словно
вознамерившись порвать когтями небесное брюхо, и сфокусировал открытые
ладони на теле Драхуба. Четыре десятка воинов безмолвно повторили его жест,
объединяя свои разумы в общую ментальную сеть. В мгновенно наэлектризованном
воздухе ощутимо сгустилось напряжение. Некоторое время Сила
концентрировалась, а затем потекла к телу Драхуба непрерывным потоком. По
черноте доспехов проскочила первая бледная и короткая молния, угаснув в
водяных брызгах. За ней другая. Еще одна. Внезапно все тело Драхуба
окуталось трескучим, ветвящимся коконом из молний.
отраженным светом ночного неба.
дракха, которому чужак соизволил сказать несколько коротких, ничего не
значащих слов на странно звучащем, но вполне понятном благодаря заклинанию
Речи языке. Для ушей мага стены не были преградой, хоть и были из каменного
дерева. Серое кольцо на указательном пальце Наместника, выточенное из
макама, живого магического камня, и заряженное защитными заклинаниями, вдруг
запульсировало, коротко озарилось алым светом и погасло.
резко обострил свое восприятие, приводя в боевую готовность кое-что из
арсенала магических заклинаний. Менять что-либо было уже поздновато, да и
незачем. Гилсвери был абсолютно уверен, что в силах справиться с любым
чужаком, каким бы тот ни был. В конце концов, именно он был сильнейшим магом
этого макора. И все же бдительность проявить следовало.
ней порог переступил чужак, замер, сбрасывая с головы мокрый капюшон,
быстро, но цепко скользнул взглядом по залу, присматриваясь к обстановке, и
последовал за дружинницей. Замыкал шествие Лекс. Тяжелая дверь из каменита
медленно захлопнулась за ним, оградив уютный мирок "Весельчака" от гнева
Сферы и шумливого занудства ливневых струй.
бара, чтобы согреть его чаркой крепкого дронтума перед представлением
светлейшему - ему, Гилсвери. Все как заведено...
гостя. Непривычная одежда и ничем не примечательная, кроме цвета волос,
внешность - все это было не в счет. Редчайший серебристый цвет ауры - вот
где был зарыт макам! Вот что лучше всего остального выдавало сущность
явившегося! Зверь его заворожи, засферник! Засферник!
чувствуя вкуса. Справиться с дал-роктом при появлении в этом мире, абсолютно
не зная сил и возможностей врага... да еще и прихватить чарса, заставить его
повиноваться... Истинный Свет, кажется, на этот раз случилось нечто из ряда
вон выходящее! Если этот засферник обладает хотя бы половиной Силы того, кто
не дошел до Ущербных гор столетие назад, не дошел по причине очень уж
рокового стечения обстоятельств, то у этого мира еще есть шанс на
существование! И надо будет как можно быстрее отослать засферника по Пути,
пока дал-рокты не спохватились и не выслали за ним погоню. Потому что если
поиски приведут этих мстительных выродков сюда, в Сияющий, то не миновать
вооруженного конфликта или чего похуже.
развязный голос подсотника Лекса, не упускавшего случая побаловаться
дармовщинкой. Долговязый трактирщик молча принялся выставлять на стойку
бокалы.
согревающее, но, боюсь, поставлю себя в затруднительное положение. Если бы
ты был так любезен и показал мне образец вашей платы, то может быть...
разливая светлый пенящийся напиток из кувшина. - Сияющий - гостеприимный
город.
чужаков, что уж тут поделаешь. А еще больше не любил разливать дорогую
выпивку даром. Онни, например, наполненный бокал проигнорировала. Лекс же
присосался к своему, как пиявка, в несколько глотков осушив до дна и
крякнув. Взгляд его вожделенно уставился на нетронутую порцию сотницы. Чужак
поднес бокал к носу, принюхиваясь, осторожно хлебнул. Кивнул и одобрительно
улыбнулся, прикладываясь уже смелее.
внешний облик говорил о многом. На вид, по меркам хасков, засфернику можно
было дать лет тридцать. Худощавый. Темные, коротко остриженные волосы.
Редкий цвет в землях Внутреннего Круга, где самыми распространенными
являются рыжий, песочный и пепельный. Глаза серо-зеленые, если не изменяет
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Жюль Верн
Акунин Борис