императрицы. Вся ее жизнь была посвящена Богу, и она не собиралась
отказываться от этого ради мужа. Ночью, едва уходили прислужники и
приближенные, Феофана покидала свое золоченое ложе и шла на соломенный тюфяк
и власяницы, разостланные на холодном полу. Всю ночь она проводила в
молитве, простирая руки к небу, воздавая хвалу Господу и моля о спасении
души. Естественно, об исполнении супружеских обязанностей в такие ночи не
могло быть и речи, а ночей таких становилось все больше и больше.
Императрица вела себя как монахиня, и с надеждой на рождение наследника
можно было проститься.
женщина. Зоя, дочь одного из придворных, выделялась красотой и отличалась
тем, чего недоставало Феофане -- мягкостью и живостью нрава. Но Феофана была
из тех женщин, которые хоть и не ценят мужчину, и мало в нем нуждаются, но
по доброй воле никому его не отдадут. Измена Льва оскорбила ее до глубины
души. Она пожаловалась свекру, хотя и знала, чем это может грозить ее мужу.
подозревая, что тот родился не от него. Однажды он едва не ослепил сына,
поверив клеветникам, доносившим, что Лев замышляет отцеубийство. И только
отсутствие других наследников удержало его руку. Узнав, как мало сын ценит
выбранную им жену, Василий впал в бешенство. Он вызвал Льва и тут же, не
слушая никаких оправданий и просьб, оттаскал его за волосы, а потом, бросив
наземь, избивал и топтал ногами, пока тот не стал обливаться кровью. Зою же
приказал против воли выдать замуж за первого попавшегося человека.
защитник Василий умер, и Лев стал единовластным господином Византии. Первым
его желанием было избавиться от ненавистной жены. Однако выяснилось, что это
не так просто. Народ был в восторге от Феофаны и ее благочестия, и, отправь
Лев жену в монастырь (где ей и было место с самого начала), мог случиться
бунт. К тому же ее поддерживали могущественные церковные патриархи, да и
повод для развода найти было нелегко. Смирившись и положившись на волю Божию
Лев прожил с нелюбимой женой еще десять лет.
немедленно была причислена к лику святых. Лев вскоре после ее смерти женился
на Зое, которая к тому времени тоже овдовела. Неизвестно, Бог ли склонился к
мольбам Льва, или эти две столь долгожданные смерти произошли по
человеческой воле.
Первобытная любовь
обточеные камни. Гортанным криком я предупредила его, что среди яда зелени
леса скрывается Враг. Если бы Враг победил, он бы взял меня силой,
безжалостно истерзав мое тело, а потом я стала бы рабыней его косоглазых и
скуластых жен. Поэтому я несла камни моего мужчины, который кормил меня
мясом и избивал не чаще раза в неделю. Как чиста была наша первобытная
любовь! С каким восторгом я смотрела, как камень моего мужчины (который я
несла для него!) свистит в воздухе и ударяет Врага прямо в висок! И когда он
рухнул, а его черный дух, стеная, отправился к предкам, мы, смеясь и танцуя,
словно дети, повесили его тело на дереве. Пусть скелет Врага, очищеный от
плоти птицами и омытый дождями, станет памятником нашей любви!
Месть
уж не почувствую на своем лице солнце Валенсии. Близких -- они, верно,
оплакивают меня как умершую и не знают, что судьба моя позорна и страшнее
смерти. Любовь -- стройный юноша с жгучими глазами, где ты? Помнишь ли?..
Хотя нет, лучше не вспоминай... И я не стану -- я все вычеркнула из сердца.
-- в гарем. Многие мои подруги по плену, зная, что их ждет, наложили на себя
руки. "Господь простит нас!" -- говорили мне они, но я верила, что пока есть
жизнь -- есть и надежда. Теперь я понимаю, как они были правы.
юностью и чистотой, я упала ему в ноги, умоляя пощадить и назначить любой
выкуп. Но этот пухленький, жизнерадостный человечек лишь посмеялся надо
мной. "К чему мне деньги?" -- сказал он. -- "Денег у меня и так больше, чем
достаточно. А такие свежие цветы, как ты, встречаются нечасто".
я не убила себя. Душа моя умирала, и именно в те дни ею завладел демон
мести. Он подчинил себе мою душу и за это дал мне силы выжить. Но то, что
выжило, уже не было мною.
мести я стала готова на все -- годами ждать, бесконечно унижаться и
ненавидеть, лгать и пользоваться любой слабостью врага. Вскоре я поняла, что
в этой проклятой Богом и людьми стране для женщины есть лишь один способ
возвыситься -- родить сына. Эти нечестивые язычники ни во что не ставят
своих жен и дочерей, но матери подчиняются беспрекословно. К тому же, мать
сына эмира -- не то, что простая наложница.
Когда родился мальчик, я ликовала. Испытывать к ребенку материнскую любовь я
не могла -- нет, этот плод постыдной, ненавистной любви был для меня всего
лишь орудием мести. Он до смешного походил на отца, что вызывало у эмира
восторг, а у меня отвращение. Но я тщательно скрывала свои истинные чувства
и внешне казалась прекрасной матерью. Говорят, что дети чувствуют, кто их
любит, а кто нет -- так вот, это ложь. По крайней мере, Юсуф очень
привязался ко мне. Видимо, он был слишком глуп. Если б он знал, какие мысли
я храню в глубине сердца, он бежал бы меня, как чумы.
все и ругать при нем тех, кто не позволяет. К семи годам Юсуф был невероятно
избалован -- и предан мне душой и телом. Стоило кому-нибудь "обидеть" его,
неважно как и чем, и он бежал ко мне жаловаться. Поэтому, когда эмир начал
воспитывать мальчика по-мужски, Юсуф малейшую строгость воспринимал как
оскорбление и постепенно (при моей помощи) стал ненавидеть отца.
что тебе никогда не стать эмиром! А какой прекрасный правитель мог бы из
тебя выйти! Но у эмира есть сыновья от законных жен, и сыну наложницы
никогда не стать его наследником. К тому же, ты сам говоришь, отец не любит
тебя!" Эту отраву я по капле вливала в его уши много лет, и к восемнадцати
годам Юсуф мечтал об одном: убить отца и занять его место.
мой! Я знаю тайное желание, которое сушит твое сердце. Ведь ты хочешь стать
эмиром, не так ли?" Он вздрогнул, но я поспешила его успокоить: "О, не
бойся, я не выдам твою тайну! Я хочу помочь моему возлюбленному сыну. Твое
желание вполне исполнимо. Эмир скуповат, и многие могущественные люди
считают, что их обошли. Если ты обещаешь им исправить ошибки отца, они
помогут тебе занять его место. Доверься мне, и ты станешь эмиром меньше, чем
через месяц."
не ударил, он с радостью согласился, когда я сказала, что посею заговор
сама, а его предупрежу в решающий момент, чтобы он пришел и пожал победу. На
самом деле я и не собиралась ничего предпринимать -- не это мне было нужно.
"Люди предупреждены и ждут только смерти эмира. А вот это поможет ему
умереть вовремя!" И я дала Юсуфу кольцо, в котором был спрятан яд:
"Действует мгновенно! При первой возможности подсыпь ему в питье!" Это моему
мальчику не понравилось -- он мечтал ворваться во дворец на коне и снести
отцу голову мечом. Ему казалось, что использовать яд недостойно мужчины. Но
я сумела убедить его, что это единственный путь, и он взял кольцо и обещал
все сделать.
который я дала Юсуфу, причиняет человеку ужасные страдания не меньше недели,
и только потом сводит в могилу. Я не хотела, чтобы ненавистный эмир умер
слишком быстро. Узнав о его болезни, я написала письмо, в котором обвиняла
Юсуфа как отравителя, и позаботилась, чтобы оно попало к эмиру. Вскоре я
услышала, что Юсуфа схватили и повели на пытку. Как я и думала, меньше чем
через час пришли за мной -- мальчишка был слишком изнежен, чтобы молчать под
пыткой.
измученного Юсуфа на дыбе, а рядом -- эмира, который лежал на носилках,
раздувшийся, как бурдюк, и изо всех пор его кожи сочились кровь и гной.
Срывающимся от злости и страха перед смертью голосом эмир начал допрашивать
меня о других участниках заговора.
только глупый мальчишка, орудие моей мести. Юсуф удивленно поднял голову и
вытаращился на меня, не в силах понять, а эмир еще сильнее раздулся и
приказал рассказывать.
рассказать ему все и сполна насладиться сладостью моей мести. Я напомнила
эмиру, как я валялась у него в ногах, умоляя пощадить мою невинность, и что
он ответил мне. Я рассказала ему о своем отчаяньи и о том, как я решила
отомстить. Шаг за шагом, я раскрыла перед ним весь свой замысел -- воспитать
из его сына убийцу и натравить его на отца. В конце я не забыла добавить,
что от яда, которым Юсуф накормил эмира, нет никакого противоядия.
потеряет сознание. "Чудовище! -- все, что он смог пробормотать, --
Чудовище!"