Чтение 7–й страницы книги ~Ночной Орел~

- Не волнуйся, майор. Парень расскажет тебе все, что знает.

Яник толково и быстро сообщил о том, как Кожина нашли в к-овском лесу,
под сосной,- с нераскрывшимся парашютом, и доставили в лесную сторожку
Влаха; как он почти сутки пролежал без памяти и как за ним ухаживают врач
и медсестра из К-овской больницы.

Когда юноша закончил свой рассказ, в пещере наступила тишина. Горалек
ждал, что скажет майор, а Локтев был настолько сбит с толку, что лишь
смотрел на свечу да мял в пальцах папиросу.

- Сорок километров: Нераскрывшийся парашют: Падение на сосну: Нет, нет,
это не лезет ни в какие ворота! - пробормотал наконец Локтев, ни к кому не
обращаясь.

- Главное - что нашелся! - прорвался Горалек и торжествующе добавил: -
Я же говорил тебе, что шахтеры не пропадают!

Брось ты, "не пропадают"! Не в этом дело!.. Ты подумай, какая
получается петрушка. Если бы был ветер и если бы Кожин приземлялся с
нормально раскрытым парашютом, то тогда с большой натяжкой можно было бы
допустить снос на такое большое расстояние. И в таком случае это постигло
бы наверняка не одного только Кожина. Но ветра не было, а кроме того, если
Яник рассказал правду, парашют у Кожина не сработал. Не сработал! Это
значит, что Кожин падал к земле камнем! Как же он остался жив и какая сила
унесла его за сорок километров?

- Может, его подхватило какое-нибудь мощное воздушное течение? Бывает
такое, а, майор? - неуверенно заметил Горалек.

- Чепуха! - ответил Локтев. - Не бывает таких воздушных течений.

- В чем же тогда дело?

- Ума не приложу. Пока ясно лишь одно: Кожин жив, Кожин нашелся.
Остальное придется выяснять: Кстати, - обернулся майор к Янику, - ты
знаешь этого Коринту?

- Знаю.

- Что он за человек?

- Доктор Коринта? Да как вам сказать. В К-ове он живет недавно, года
три или четыре. Прибыл из Праги. До войны учился в Германии. Оттуда и
привез жену:

- Значит, жена у него немка?

- Не только немка, а в нацистской партии состоит и с самого начала
оккупации служит в пражской эсэсовской комендатуре. Но доктор Коринта
разошелся с ней.

Из-за этого самого разошелся. Влах его с самого начала знает, говорит,
что доктор Коринта правильный человек, что ему можно верить.

- А у него что в К-ове, частная практика?

- Нет, он служит, заведует нашей больницей. Ну, и от себя, конечно,
лечит, когда зовут: Люди его хвалят, любят:

- Так. А немцы к нему как относятся?

- Немцы? Не знаю: Не трогают пока: Он ведь ни во что не вмешивается.
Занимается своей больницей, и все.

- Не вмешивается, а тут и в лесу оказался ко времени, и советского
парашютиста лечить взялся. Ты как на это смотришь, Горалек?

- Бывает:

- Конечно, всякое бывает. Но к этому Коринте надо присмотреться
поближе, поговорить с ним.

Горалек кивнул и, видя, что вопросов у Локтева больше нет, сказал
связному:

- Вот что, Яник. Спасибо тебе за вести, а теперь иди и отдыхай. Завтра
на рассвете наши проводят тебя до дороги.

Юноша удалился. После его ухода Локтев и Горалек долго еще обсуждали
ничем не объяснимое приключение сержанта Кожина, строя самые невероятные
предположения и догадки.

В конце концов майор сказал:

- Остается одно - навестить Кожина. Сам расскажет, как и что у него
получилось.

Но сначала мне хотелось бы встретиться с этим доктором Коринтой,
Сможешь мне устроить эту встречу?

- Встречу? Конечно, можно. Только зачем же тянуть, майор? Парня надо
поскорее в лагерь переправить. Здесь, в госпитале, и долечим. А у Влаха
его оставлять опасно:

- Сам знаю. Но спешить с этим не будем.

- Почему не будем? Его там каждую минуту накрыть могут! Ведь под самым
носом у немцев!

- И тем не менее перевозить его в лагерь мы пока что не имеем права.
Вот выясним, как он в лесу под К-овом очутился, тогда и решим, как быть. А
пока нельзя. В отряде об этом тоже до времени распространяться не следует.
Пусть пока считают, что Кожин пропал без вести. Ясно, товарищ Горалек?

- Оно, конечно, ясно, товарищ майор, да не совсем ладно: - недовольно
прогудел Горалек, но, чувствуя непреклонность Локтева, спорить дальше не
стал.

Набрав полное лукошко грибов, доктор Коринта поспешно отправился к
лесной сторожке. Влах ждал его перед калиткой, держа за ошейник огромную
злую овчарку.

Тарзан уже знал Коринту, но для порядка рычал на него. Доктор погрозил
ему пальцем:

- Молчи, зверюга!.. Как дела. Влах? Как больной?

- Да больной что, больной вроде в порядке. А вообще дела неважные: Цыц
ты, непутевый, угомонись! Влах с силой тряхнул собаку, и та успокоилась.

- Почему неважные? Что случилось?

- Немцы в лесу появились. Что ни день, шляются целым взводом, шарят по
всем чащобам, ищут чего-то:

- Уж не Кожина ли нашего ищут?

- Кто их знает. Только думаю, что не человека они ищут. Двое у них с
палками железными, в землю ими тычут, под пни, под коряги. Раньше никогда
они по лесу моему не шарили. Да и что им тут искать!

- С палками железными? Это, должно быть, миноискатели: Черт знает, что
такое!

Неужели они предполагают, что в лесу могут быть мины? Но, в таком
случае, почему они население не предупредят?! Ведь в лес и дети ходят!

- Ну, на население-то им наплевать. Нас ведь они и за людей-то не
считают. Но узнать бы нам не мешало, что они ищут. А то, не ровен час,
нагрянут, тогда: Да ты проходи в избу, доктор, чего остановился!

- Ты прав. Надо срочно выяснить, зачем они лес обшаривают, и в случае
чего переправить Кожина в другое место.

Коринта прошел в сторожку и поднялся на чердак.

Здесь пахло сеном, шкурами зверей, высохшим деревом балок, пылью и
медикаментами. На мягкой постели из сена, под теплой пуховой периной лежал
Кожин. Тут же находилась его бессменная сиделка, Ивета.

Вот уже несколько дней у Кожина держалась повышенная температура.
Иногда, на короткое время, он приходил в сознание, с тревогой спрашивал,
где он и что с ним, а потом снова впадал в забытье.

Его правую ногу, на которой оказалось три простых перелома, пришлось
сковать гипсовой повязкой. Грудную клетку, в которой Коринта обнаружил
пять поврежденных ребер, стянули эластичными бинтами. Многочисленные
внешние ссадины и ушибы заклеили пластырями или просто смазали йодом.
Коринта сделал все, что мог, но остался недоволен принятыми мерами. Он
опасался возможных внутренних повреждений и, осматривая мечущегося в
горячке Кожина, озабоченно качал головой:

- Рентген нужен, рентген! Трудно работать вслепую! Боюсь, как бы не
было чего посерьезнее простых переломов. Очень мне не нравится эта
устойчивая температура:

- Что же делать? Как нам быть, пан доктор? - робко спрашивала Ивета.

Доктор задумчиво поглаживал подбородок.

- Подождем еще два-три дня. Если не наступит улучшения, придется его
переправить в больницу. Это будет рискованно, но другого выхода у нас нет:

Но Кожин не заставил своих спасителей рисковать. На четвертые сутки
температура у него спала. Накануне вечером он окончательно пришел в себя
и, к великой радости Иветы, сам попросил есть. С волчьим аппетитом очистил
целый котелок наваристого супа с куском говядины и на двенадцать часов
заснул здоровым сном.

Утром сержант проснулся рано и чувствовал себя отлично. Лежал тихо, с
любопытством рассматривал Ивету, которая спала в углу на сене как убитая,
и пытался вспомнить, что с ним произошло и как он оказался на чердаке в
обществе этой незнакомой девушки. За несколько суток бессменного дежурства
Ивета осунулась и побледнела, словно сама была тяжело больна.

На сей раз врач застал бодрствующим своего лесного пациента, а не его
сиделку.

Опустившись рядом с Кожиным на ворох сена, Коринта спросил:

- Ну, как мы себя чувствуем, прыгун? Температурить перестали?

- Да вроде перестал. Теперь дело пойдет. Спасибо вам: доктор!

- Спасибо говорить рано. Как голова, не болит?

- Не болит: Лежать мне долго придется?

- Да уж придется: Полтора-два месяца, а то и больше. Ногу надо срастить
как следует: Ну, чего хмуритесь? Скучно лечиться?

- Не время мне:

- Об этом надо было думать, когда прыгали: Кстати, раз вы можете
говорить, я попрошу вас ответить мне на кое-какие вопросы. Не сегодня,
конечно. Вы еще слишком слабы. Завтра воскресенье, времени у нас будет