Москвы прислали, чтобы нас запугать.
разошлись!
сказал!
говорю!
сидели, так и сейчас сидите- вон Никишин, он что, без партбилета командовал?
помыкали ими при советской власти, так и помыкают сейчас, и спецназовцев,
которых сегодня кто-то признал в двух крутых парнях, выходивших из местной
гостиницы и садившихся в иномарку типа "тойо-та королла" с московскими номерами;
и кто-то порывался идти в гостиницу и бить их смертным боем, а кто-то возражал,
что вряд ли спецназовцы были такие лопухи, что приехав в город, поселились в
гостинице, потому что у спецназовцев Должны быть явки, пароли и тайные квартиры.
Черяги не знают, но один, самый пожилой, заявил:
мегафоном.
шахтерским плечам аж до областной Думы, проморгал нынешние волнения. Не то чтобы
вовсе: но дело в том, что волноваться шахтеры как будто не собирались. Однако в
прошлую пятницу программа - "Время" оповестила Россию, что с понедельника
шахтеры Чернореченска приступают к бессрочной забастовке- наряду с уже
бастовавшими братьями из Инты, Ростова и Анжеро-Судженска. Чернореченский
профсоюз, доселе и не подозревавший о неминуемости забастовки, от такой вести
натурально взволновался, а взволновавшись, в понедельник сел обсуждать вопрос о
забастовке. Было решено объявить предупредительную двадцатичетырехчасовую
стачку. Тем временем к профсоюзу подошли шахтеры, которые тоже смотрели в
пятницу программу "Время", но Валентин Луханов "со товарищи" был занят важным
делом обсуждения и выйти к шахтерам не мог.
заседаний с криком, что обидевшиеся шахтеры идут к железной дороге; решение о
стачке было настолько спонтанным, что со станции не успели предупредить
машинистов электричек, и одна из них, вереща в полный голос, проскочила мимо
рассыпавшегося во все стороны пикета.
настроен куда более агрессивно, нежели обычно.
вчера расстреляли наших товарищей! Не дадим взять над собой верх акулам мирового
империализма! Ура всеобщей стачке! Ура отставке правительства! Вперед, товарищи!
дорогих ресторанах за чужой счет: но Луханов, как и подобает большому политику,
не смутился чужой брани и закричал еще громче:
расправой, если мы не прекратим забастовку! И такие же звонки были мэру! Но нас
не запугаешь! Да здравствует рабочая солидарность!
пребывавшие на рельсах шахтеры пресытились зрелищами и выступлениями и большую
часть времени мирно резались в карты, снисходя только к самым выдающимся
артистам, предпочтительно из столицы- как-то г-ну Немцову или г-ну Сысуеву.
и потому на его выступление собрались только те, кто был жгуче в нем
заинтересован, а именно, представители Независимого профсоюза угольщиков. Эти
радикальные потомки Троцкого и Кропоткина ненавидели всякий истеблишмент за одно
только, что ни к какому истеблишменту не принадлежали, и с их точки зрения
политических маргиналов, товарищ Луханов был неотличим от того же господина
Немцова. Кроме того, он занимал в сердцах рабочих место, на которое не без
основания притязал вождь и наставник независимого профсоюза Коложечкин.
Коложечкин.
работая глотками, словно по палочке невидимого дирижера.
ряды приближенных Луханова. Линия его сторонников внезапно прорвалась, и со всех
сторон на трибуну полезли скособоченные рожи.
понимая, что экспроприация экспроприаторов, о которой он так долго и часто
рассуждал перед депутатами и журналистами, начинается почему-то с него -убивают!
выстрел, кто-то из шахтеров упал на колени, зажимая глаза. Хлипкий выстрел
только больше озлобил нападавших: газовик выбили из рук охранника, он повалился
на землю и тут же скрылся под грудой извивающихся тел. Кто-то подставил подножку
Луханову, и профсоюзный лидер опрокинулся на помост. Далеко вверху мелькнуло
небо с приклеенными к нему выхлопами облачков, и затем на фоне этого неба над
Лухановым нарисовался огромный кулак какого-то озлобленного пролетария, с
наколкой "Дуся", увенчивающей запястье, и с огромным кастетом, напоминающим
стальной нарост на лапах киборга. Кулак стремительно приближался, рассекая
воздух. Время замерло для Луханова. Он попытался было откатиться в сторону, но
каким-то неисповедимым образом вместе со временем замедлились и его движения, и
тело Луханова двигалось медленно-медленно, как тушка насаженного на крючок
червяка.
отшатнулся, и тут же его место заняла другая рожа, схлопотавшая коленом в пах.
Сильные руки вздернули Луханова на ноги.
самого выхода со станции наперерез было выскочил шахтер с монтировкой, но
спаситель блокировал его руку, подсек и перекинул через себя: шахтер покатился в
кювет, громко побрякивая о консервные банки и прочую дрянь, образовавшуюся в
результате жизнедеятельности пикета.
внутрь.
внедорожник не сбавлял скорости, пер напролом через канаву, и шахтер, не
выдержав, откатился в сторону тем же молодецким приемом, которым лет десять
назад в армии выкатывался из-под танка.
подготовки!
провокация!
мотор.
Следователь Генпрокуратуры. Я тут, собственно, по угольным делам. Разбираться,
как у вас воруют.
интересные вы люди! Сначала шахтерам денег не дают, а потом интересуются, куда
они пропали.
и чахлыми от жары деревьями, ровным строем вздымались красные трехэтажные
особнячки.
на которые был построен этот особняк, украли в Москве или в Чернореченске?
вся эта система воровства начинается в Москве, а Никишин - мерзавец.
Алина и фирма так же называется. Зарегистрирована за границей. Покупает уголь
вдвое дешевле, чем на рынке, а в обмен закупает оборудование втрое дороже.
Разница остается "Алине", а оборудование везут сюда. А что в шахту упало, то
пропало. Никто не оценит, что там стоит в шахте, кроме тех, кто его туда ставил.
ведерко чистого угля прихватит. Вот ему и кажется, что начальник смены ворует
три ведра. А директор шахты, наверное, целых десять.
него произвели примерно то же впечатление.