Остальные звались просто «Пронг—тридцать первая» или «Пронг—тридцать пятая».
имелось постоянное население. Две горнорудные заимки в приполярных районах,
научная станция университета Фалькау, несколько рыбацко-планктонодобывающих
поселков с простенькими космодромами, парочка животноводческих ферм и сеть
туристских заповедников на всех четырнадцати материках.
не чета земным. Самый большой — чуть меньше Австралии. Самый миниатюрный — в
полтора раза крупнее Мадагаскара. Собственно, литосферных плит имелось всего
три, поэтому материки группировались в неравные скопления, изобилующие
внутренними морями. Наиболее многочисленное скопление состояло из восьми
крупных участков суши и нескольких архипелагов; среднее — из четырех плюс опять
же несколько архипелагов, а малое по иронии судьбы включало самый крупный и
самый мелкий континенты да три одиноких островка между ними. Восьмерка
располагалась в южном полушарии, четверка и двойка — в северном. Могучее
экваториальное течение, фабрика погоды Табаски, опоясывало планету, словно
ремень солдатскую талию. Единые конвекционные воздушные потоки от экватора к
полюсам равномерно распределяли тепло в атмосфере, поэтому. температура на
экваторе и на полюсах разнилась всего лишь на пятнадцать — двадцать градусов по
старому доброму Цельсию, и, понятно, ни о каких полярных шапках речи быть не
могло. Табаска не знала снега даже в Заполярье полугодовой ночью. Зато океаны
были куда более холодными, чем на Земле, — вне зоны теплых течений температура
даже недалеко от экватора редко достигала пятнадцати градусов.
земной год назад. Точнее, тридцать один локальный, равный стандартному земному,
потому что частые полеты на кораблях с икс-приводом нарушили четкое
соответствие с размеренным хронопотоком на прародине человечества.
транспорт и отсутствовал, по его словам, двадцать два года. Когда он вернулся,
на Земле прошло девятнадцать с небольшим. Скотч тогда еще редко выбирался из
родного дома. Космос увеличил разницу между братьями почти на три года. Потом
Скотч в свою очередь подался на заработки и за семь лет облетел прорву Планет,
пока не осел на Табаске гидом-инструктором «Экзотик-тура», а заодно и
директором одной из турбаз.
планет. Головокружительные приключения в девственных джунглях Шарговера,
Табаски и Овулоо! Сто- процентный адреналин! Почувствуйте себя мужественными!
коллегами Скотча или самим Скотчем, поблизости всегда дежурили спасатели на
случай, если чего-нибудь пойдет не так. Но алчущий адреналина турист честно и в
удовольствие сражался с рукотворными трудностями (под чутким руководством гида,
разумеется), получал честные, вполне настоящие синяки и ссадины и, понятное
дело, знать не знал, что трудности, которые он героически преодолевал, сплошь
рукотворные. За несколько лет Скотч так навострился водить группы, что к нему
валом валил алчущий экзотики и подвигов народ. Причем народ не подозревал, что
валит не только к нему, гиду Вадиму Шутикову по прозвищу Скотч, а еще и к
напарнику, Валентину Ваулину по прозвищу Валти и троим спасателям — Солянке,
Жбану и Хиддену, соответственно Олегу Саксину, Анатолию Джановичу и Валерию
Мандрыкину. Пятерка настолько спелась и сыгралась, что позволяла себе даже
рискованные импровизации на маршруте, а это в свою очередь, задирало их рейтинг
на совсем уж недосягаемую высоту.
дороже тура к лучшей команде Овулоо. Скотч со товарищи верно и терпеливо
заколачивали деньгу на маршрутах и попивали пивко во время коротких
промежутков. Все были довольны.
прилета очередной группы туристов. Скотч хлебнул пивка и покосился на
хронометр. До расчетной посадки транспорта оставалось два местных часа. Двести
минут.
Табаски. Теперь земная манера отмеривать время иногда казалась ему немного
странной.
этот день, естественно, никто никуда не дергался. Группа оседала на турбазе,
люди приглядывались друг к другу, знакомились с походным оборудованием и
снаряжением, настраивались на приключения и, как правило, к ночи упивались
вдрызг. Поэтому во второй день тоже никто никуда не совался, Скотч «лечил»
пострадавших и не позволял никому к вечеру надраться вторично. Практически весь
второй день уходил на сборы и тренировки, а часа за два до сумерек, если ничего
плохого не случалось, Скотч уводил группу в лес. К первому лагерю в полутора
часах ходьбы от турбазы. Здесь окончательно складывалось мнение о каждом
туристе, его запросах и умениях.
горизонта. Такие, как правило, приезжают со своим фирменным снаряжением,
никуда, разумеется, не годным. Непременно вооруженные какой-нибудь
офигитель-ной винтовищей иди тяжелым бластом. Мороки с этими заносчивыми и
самовлюбленными типами вечно выше крыши. Поэтому первый глоток Скотч, как
всегда, употребил за то, чтобы понтарей в ожидаемой группе не оказалось.
экстремалы, таскающиеся от планеты к планете, — эти хоть внятно соображают, что
умение выжить на одной планете может и не выручить на другой. А новички —
горожане или станционщики... Господь с ними. Эти всего лишь честно пытаются
учиться и из кожи вон лезут, дабы исполнить любой приказ. Пусть они ничего не
умеют и не знают — где им, в конце концов, научиться секретам выживания в
джунглях Табаски? На Офелии, сплошняком покрытой мегаполисами в двести метров
над грунтом и на сто вглубь? В общем, Скотч мечтал только об oдном: в этот раз
без понтарей!
словно жердь, и флегматичный. Взгляд мутноват, видимо, спросонья. Впрочем,
Скотч неоднократно наблюдал, как Солянка, не изменив мутноватого взгляда,
небрежно сшибает на лету птицу-пилу или вытаскивает зазевавшегося туриста из
конической воронки сольпугоида.
так рано?
бок. — Задержек не предвидится?
уследишь за всеми. А списки есть?
и подал спасателю. Тот принял и сразу же прикипел к списку взглядом.
от человека мы его не вдруг отличим. Солянка задумчиво кивнул и вернулся к
списку.
Откуда хоть? Ага, вижу... Пламмер, Фелиция, Лазурный Шепот, Вануата... Вануата
это где?
Кажется, острова.
мелкий платочник на лакомый цветок.
Если спасателя нарекли Хидденом — значит, маскироваться он умел лучше многих.
Впрочем, Жбан и Солянка умели немногим хуже. Потому что клиент на маршруте ни в
коем случае не должен видеть спасателей, равно как и следов их пребывания
вблизи группы. По крайней мере до тех пор, пока не вляпается в серьезные
неприятности. В положение, когда его жизни или здоровью возникнет серьезная
угроза. Но и в этом случае спасатель обязан проявляться минимально.
Причем по неизвестной причине прозвища носили только мужчины — все, за
исключением троицы диспетчеров с космодрома. Скотча, к примеру, звали Скотчем
потому, что раньше у него был пес, скотч-терьер, вреднейшее существо на свете.
Настолько вреднейшее, что в лес его брать категорически не рекомендовалось —
возникал серьезный риск, что кто-нибудь из взбешенных выходками своенравной
животинки туристов беднягу просто пристрелит. Пес был, бесспорно, сволочью, но
такой судьбы все же не заслуживал. Помощник Скотча, Валти, прозвище получил не
то от фамилии Ваулин, не то от имени Валентин. Жбан тоже — его праДед носил
фамилию Жданович, а когда родился очередной отпрыск, обрадованный предок так
отметил рождение наследника, что споил полпоселка на тогда еще малолюдной
Гилее, в том числе клерка из управы. К моменту контрольной записи у клерка
пальцы уже катастрофически заплетались, и в идентификационный архив попала
фамилия не Жданович, а Джанович, причем заметили это только спустя два с
половиной года, когда что-либо менять было уже поздно. Неожиданная перестановка
букв в фамилии ничего не изменила: со временем пресловутого деда все равно
стали величать Жбаном. Как и пресловутого прадеда. И как их потомка, избравшего
стезю спасателя на турбазе. Солянка получил прозвище из-за кулинарных
пристрастий: он собирал рецепты блюд под названием «солянка» и доводил до
совершенства умение их готовить. Пока лучше всего ему удавался густой
наваристый супчик из чуть ли не десятка сортов мяса и копченостей
(распространен повсеместно), мясо в красном соусе на маленькой чугунной
сковородочке (система Мтацминда) и тушеное мясо с тушеной капустой (планета
Степ, Новая Украина). Ну а происхождение прозвища Хиддена никому не приходило в
голову выяснять: все связывали его со специфическими навыками
спасателя-невидимки. Жбан с довольной ухмылкой любил спрашивать — не было ли у
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Елманов Валерий
Каргалов Вадим