Чтение 7–й страницы книги ~Чужие паруса~

вахтенных поста. Чу, на тебе ходовая рубка и вахта правого борта. Придется тебе
вновь вернуться в... прежний вид. Ну, вперед, гвардейцы кардинала...

- С головой на месте, с кишками на копье! - ответил вслед Олес. Видимо,
напутствовал по-гаэдарски уходящих на ратное дело.

Сварог пропустил дам вперед, а сам задержался на пару секунд в салоне.
Оставалось у него еще одно небольшое интимное дельце. Он окинул взглядом поле
боя, подошел к одному из погибших охранников, наклонился...

И на верхнюю палубу, под теплый проливной дождь, Сварог ступил уже в
личине гидернийского моряка. Его плечи, обтянутые военно-морским форменным
камзолом, мигом промокшим, теперь украшали эполеты с короткой серебристой
бахромой и с двумя ромбиками посередине. Звание, присвоенное Сварогом самому
себе, по-гидернийски звучало как бертольер, что примерно соответствовало званию
мичмана на российском флоте. Ну не адмиралом же карабкаться к матросу, в
самом-то деле... А вот мичман в самый раз. Трудностей с доступом к прожектору
возникнуть не должно, если, конечно, не предусмотрен особый пароль,- но это
было бы уж прямо-таки параноидальным перебором в бдительности и секретности...

Короче говоря, перебора не случилось и убивать матроса липовому
бертольеру не пришлось. Сварог вскарабкался по скобам, одна над другой
приваренным к стене палубной надстройки ("по скоб-трапу", - услужливо
подсказала память вычитанное где-то название), и без лишних разговоров ткнул
"клювом ястреба" в сонную артерию промокшего до костей матроса - когда тот,
задрав подбородок к черному небу, отбарабанивал рапорт, перекрикивая вой ветра:

- Мастер бертольер, за время несения службы...

Вот беда-то, так и не узнал Сварог - может, чего и случилось за время
несения...

Матроса он связал и вдобавок прикрутил к поручням, ограждающим площадку
вокруг корабельного прожектора. Аккуратненько снял с его шеи подзорную трубу.
похлопал по плечу "Извини, дружок",выпрямился, поглядел в сторону берега.Сквозь
нагретый пожарищами дождь, сквозь туман, поднимающийся с палуб, сквозь мрак
видно было, прямо скажем, хреново, однако и увиденного было достаточно, чтобы
оценить размах катастрофы.

Материк Атар погибал. Атар отмучивался в последних, агонических
судорогах. Атар задыхался в дыму.

Отсюда материк представал адским скопищем черных клубов. Таким же, как
небо над головой. Небо, заваленное смоляными тучами, полосовали грозовые
всполохи, будто наверху велись грандиозные сварочные работы. А дымовую завесу
над землей пробивали гигантские огненные фонтаны, в появляющиеся иногда
просветы удавалось разглядеть красные языки раскаленной лавы, стекающей с гор.
Даже здесь грохот стоял такой, что аж зубы ломило, а что делается там, на суше,
и представить себе невозможно...

"За такую погоду вешать надо", - некстати припомнился Сварогу один из
афоризмов незабвенного капитана Родимчика.

Обзор был преотличный, как с "чертова колеса" - площадка с прожектором
была одной из самых верхних точек корабля... Которая, конечно, никакая не
площадка, а что-нибудь заковыристое, по-моремански сочное - вроде
бом-брамс-перестаксель, в акулу душу твою мать... Эх, несилен он в
военно-морской терминологии, что поделать. Трап лестницей, понятно, не обзовет,
фальшборт оградкой тоже, даже военный корабль судном не обругает, но всяких там
брамселей и салингов мы не проходили, что сие такое, нас не спрашивай,
брам-бакштагов от брам-гинцев не отличим... А вот стопор, как ни крути - он и в
море стопор. Точь-в-точь такой же конструкции, как на лебедках, которыми
корчуют деревья трудолюбивые садоводы планеты Земля... Ах, раскудрить
вперехлест, весь птичьим дерьмом перемазан...

Убрав зажим с зубьев проворотного механизма, Сварог развернул прожектор
к берегу. Ага, ага, система простенькая, чтоб в ней разобраться, вовсе не
обязательно задействовать полумагическое умение ларов осваивать незнакомые
механизмы. Даванул рычажок вниз - шторки опустились, поднял рычажок кверху -
шторки поднялись, луч света понесся в темное царство. Так и будем отбивать
условленный код. Три коротких, два длинных, три коротких, два длинных... Да и
чтоб засветить прожектор, не надо быть доктором магических наук. Всего две
кнопки на панели. Первая не сработает, надавим на вторую.

В коробке с кнопками шваркнуло, щелкнуло, что-то прожужжало в
прожекторном чреве, и под боком у Сварога, заставив его зажмуриться, зажглось
маленькое личное светило. Шарахнувший в пространство луч, пробив дымы и
сумерки, уперся в мутную прибрежную воду. Сварог взялся за скобу, приподнял
морду прожектора и, сам себе напоминая инженера Гарина, повел лучом по
береговой кромке. Сползающий в море лес, обрушившиеся скалы, выплевываемые
волнами обломки и трупы... Отсвет прожектора падал на воду залива, где все еще
догорали тоурантские парусники, где какие-то животные все еще плыли, сами не
зная куда, но прочь от земли... И дым, пепел, копоть,.. Конец света живописен
только в книгах и кинофильмах.

Сварог поставил поворотный механизм на стопор, доведя луч до устья реки
Улак. Если они появятся, то только оттуда. "Отставить "если"", - сам себе
скомандовал Сварог. Неужто суб-генерал не подготовит простейшую десантную
операцию, а ас контрразведки Гор Рошаль живо не пресечет панику и не направит
пароксизм народного испуга на достижение общей победы!

Ну и поехали. Сварог взялся за рычажок, управляющий шторками. Шторки-то
небось тоже бронированные, раз мы на броненосце. Три коротких, два длинных...

В луче прожектора черными чертями задергались тени. Под гвалт, визги и
хлопанье. Птицы, чтоб им пусто! Пернатые, повинуясь своему идиотскому
инстинкту, устремились на яркий свет и принялись самозабвенно носиться в
иссиня-белом пучке, словно дети в аквапарке. Три коротких, два длинных... Еще
не хватало, чтоб начали долбаться в стекло. И тут же - так сказать, реагируя на
мысленную просьбу трудящихся, - некая воронообразная тварь впилилась клювом в
прожектор. Но не свалилась замертво Сварогу под ноги, зараза, а каркнула и
живехонькой взмыла вверх.

- Водяная смерть, потроха Наваки, вас только не хватало! - от прилива
чувств Сварог потянуло ругаться по-местному. - Шило вам под перья!

Три коротких, два длинных... Кто его знает, как справились Клади л Чу,
где они сейчас. Оружейной пальбы нет, что непременно сопутствовало бы всеобщему
переполоху, и на том спасибо...

Хрясь! В бронированные шторки вмазалась очередная крылатая дура. Еще раз
три коротких, два длинных...

А ведь прожектор пашет-то на электричестве! Весьма любопытно, господа
хорошие. Чего ж мы про него не слышали? Вроде и покрутились на Атаре, и с
умными людьми беседовали, и на распоследнем атарском чуде летали, а ни намеков,
ни слова похожего, ни описания, ни упоминания в легендах-сказаниях, ни следочка
электрического. Выходит, крепко Гидернийцы охраняли секрет. И вот вопрос: есть
ли это потолок, в который Гидернийцы уперлись в своем развитии, или до
чего-нибудь еще додумались? И не имеют ли все-таки гидернийскую подкладку
разговоры об аппарате, способном открывать Тропу?

Но этот вопрос и все остальные, к нему прилегающие, - на потом, на
потом. А сейчас - три коротких, два длинных...

Ну, где, где, сколько можно ждать?! Где ответные сигналы, где, что еще
лучше, лодки? Луч, повинуясь Сварогу, заметался по устью. Может, они пойдут
какой-нибудь протокой? А из-за дыма ему не видно ответного сигнала с берега?
Где вы, черти, так вас разэтак?!.

И это что еще за хрень?

Над Атаром горела яркая зеленоватая звездочка. Неподвижная, как огонек
маяка. Судя по всему, очень далекая. И каким-то образом светящая сквозь плотную
пелену дыма, пепла и пламени. Сварог недоуменно пожал плечами. Какая только
ерунда не происходит...

Стоп, это что? Они? Они! А кто ж еще-то...

Он раздвинул подзорную трубу, рукавом протер окуляр, вскинул к глазу.

Сквозь дождь, одна за другой, растягиваясь цепочкой, из-за мыса в месте
впадения реки Улак в Редернейский залив выбиралась флотилия весельных лодок.
Вот именно такая картинка, что характерно, всегда рисовалась Сварогу, когда он
слышал "Из-за острова на стрежень". Разве что обрамление нынче подкачало. Ни
тебе волжских просторов, ни расписных челнов под ясным солнышком и звона
свадебных чарок. Есть одна лишь молчаливая гребля сквозь завихрения дыма и
пепла.

Гребли слаженно, сильно, рук не жалеючи, подгоняемые жаждой жизни и
стоном погибающей земли за спиной. Наверное, на эти рыбацкие лодки можно
ставить незамысловатый парус, но дул встречный ветер. и приходилось полагаться
только на мускульную силу.

Годится. Нечего тут больше делать. Сварог вырубил прожектор. А то
высунет какой-нибудь хмырь свое хайло в иллюминатор - бляха-муха, лодочная
атака врагов гидернийской нации! То-се - и тревога. А броненосная громада
гребцам и так видна: бортовые огни, свет в иллюминаторах. Уввдят, в общем, если
жить хочется....

Закинув трофейную подзорную трубу за спину, Сварог еще раз посмотрел на
загадочный огонек и осторожно, чтоб не сверзиться с мокрых скоб, соскользнул по
скоб-трапу на палубу. Так, теперь люки над жилой палубой... Вокруг, хвала
Аллаху, ни души: попрятались за броню от греха. Или капитан всех загодя согнал
вниз - чтоб панорама гибнущего материка боевой дух не снижала. Это хорошо. Это
нам на руку... Держа шаур стволом вверх и пригибаясь, как под артобстрелом,
наконец-таки чувствуя себя в родной стихии - это вам, ребятки, не на троне
скучать, - он припустил к носу вдоль правого борта. Артобстрел не артобстрел,
но гремело очень даже похоже: грозовые раскаты, гул сотрясаемого материка,
удары волн о борт... да и птицы, которых тут чертова пропасть, развели галдеж,
будто хорек в курятник забрался... Оскальзываясь на мокрой палубе, Сварог
добежал до трапа/ведущего к рубке. Из-за ящика, в коем можно предположить
наличие противопожарного песка, с одной стороны торчали одеревеневшая рука со
скрюченными пальцами и ствол карабина, с другой - высовывалась нога в форменном
ботинке. Ага, понятно: вахтенный матрос вахту сдал.

Сварог приблизительно мог себе представить, что произошло. Из темноты
беззвучно возникла бегущая собака. Ну собака и собака, выловили какие-то
раздолбаи из воды, пустили побегать по верхней палубе - или не уследили, и та
удрала. Повода поднимать тревогу вахтенный уж точно не усмотрел. Может,
забормотал нечто успокаивающе, вроде обычного "хороший песик"... Но вот к чему