что наши земные сограждане, за всю жизнь ни разу не поболтавшиеся в
невесомости. Я интересуюсь вовсе не вашим звонким девичьим смехом. Меня
интересует информация.
- Так что поберегите дыхание.
Уэгонер, и кое-кто еще из влиятельных персон. Допустим я отловлю
кого-нибудь из них и сообщу, что "Пфицнер" проводит опыты над людьми?
девушки.
серьезно. Мистер Ганн не смог скрыть от меня кое-что, хотя очень старался.
Теперь, я собираюсь передать свои подозрения по соответствующим каналам -
и добьюсь того, что в "Пфицнере" будет проведено расследование. Или, быть
может, вы предпочли бы общение над отличной камбалой, поджаренной в
перцовом масле?
неприкрытую ненависть. Похоже, она не нашла способ притвориться. И теперь
выглядела еще менее привлекательной. Вряд ли он когда-нибудь приглашал на
свидание ТАКУЮ, по крайней мере ничего подобного он сейчас припомнить не
мог. Почему он ДОЛЖЕН тратить на нее деньги и время своего отпуска? Помимо
всего прочего, по переписи 2010 года в США насчитывалось пять миллионов
непристроенных женщин, и по крайней мере 4.999.950 из них должны быть
гораздо более привлекательными и менее упорными, чем эта.
просто подкосило меня, полковник, иной причины для моего согласия нет.
Пожалуй, даже интересно было бы услышать ваш блеф и посмотреть, как далеко
вы уйдете с этой вашей сказочкой о вивисекции. Но мне не хотелось бы
связывать наше свидание с вашей дурацкой шуткой.
осознавший, что его блеф НАЗВАН таковым. - Предположим, я вас встречу...
пронзительнее. Спустя мгновение, генерал Хорсфилд, как бык, ворвался в
приемную, а по пятам за ним следовал Ганн.
Этот проект в конце концов окажется под военным контролем, если только мы
не предъявим результатов прежде, чем придет время просить новые
ассигнования. Здесь по-прежнему происходит много такого, что Пентагон
расценивает как работу с ничтожной эффективностью и высоколобое
теоретизирование. И если именно об этом Пентагон доложит в Конгрессе, вы
знаете что предпримет Казначейство... Или что за него сделает Конгресс.
Нам придется урезать расходы, Ганн. Понимаете? Урезать до минимума!
существовать, - ответил Гарольд Ганн, достаточно миролюбиво, но и с
определенной твердостью. - Мы ни грамма этого антибиотика не запустим в
производство, пока не будем всесторонне им удовлетворены. Иной другой путь
- просто самоубийство.
менее грозным. - И генерал Олзос тоже. Но ведь мы ведем войну, без оглядки
на то, понимает это общественность или нет. Что же касается такого весьма
чувствительного предмета, как смертельные дозы, мы не можем позволить...
собственной тирады, еще с того момента пытался подавать сигналы Хорсфилду
движением своих бровей, и неожиданно до генерала дошло. Он резко обернулся
и уставился на Пейджа. Несмотря на неожиданно воцарившуюся мертвую тишину,
совершенно очевидно, что Ганн пытался сохранить в своем отношении к
полковнику некоторые осколки профессиональной вежливости и учтивости,
которую сам Пейдж посчитал незаслуженной. Особенно, если принять во
внимание, то направление, которое принял его разговор с девушкой.
категории "маловажных личностей". У полковника не имелось никакого
намерения оставаться в этой категории даже секундой более времени,
требующегося на то, чтобы выбраться отсюда. Естественно, что назвать свое
имя было бы смертельно опасно. И, пробормотав девушке "...тогда в восемь",
Пейдж бесславно бочком выскользнул из приемной "Пфицнера" и убрался
восвояси.
подумалось - собственно почему он подвергал себя из ряда вон выходящей
серии маленьких унижений. Зачем пытался подобраться поближе к тому, что
никак не являлось его делом. Хуже того, совершенно очевидно, эта тема
проходит под грифом "совершенно секретно", что делает ее потенциально
смертоносной даже для тех, кому о ней следует знать. Не говоря уже о тех,
кому положено знать по званию. Иметь сведения о чем-то в Век Обороны -
означает, быть подозреваемым, как на Западе, так и в СССР [Советский Союз,
конечно, стал всего лишь историческим названием, однако возрождение
тоталитарной империи на просторах Евразии вполне реально].
похожими друг на друга последние пятьдесят лет в своем отношении к
"безопасности". Он сделал ошибку, упомянув о Мосте на Юпитере. Несмотря на
тот факт, что о существовании Моста знали все.
заполучить ярлык человека, в опасной степени болтливого.
время в юпитерианской системе. Причем не имело значения, обладал ли он
доступом к информации о Мосте или нет.
общался с группой работников Моста. Работал с ними над некоторыми
проектами. О ком известно, что он беседовал с Чэрити Диллоном,
распорядителем работ на Мосту. И еще в большей степени ставило его под
удар то, что он имел воинское звание. Ведь это давало ему возможность
продать секретные документы какому-нибудь конгрессмену. Подобные вещи
являлись традиционными путями устраивания военной карьеры в обход
нормальных правил повышения по службе.
секретного проекта, к которому он сам не имеет ни малейшего отношения.
был биологом. Для всех внешних наблюдателей, проект "Пфицнера" представлял
еще одну из многих разработок в сфере антибиотиков. И при этом весьма
обычную. Так почему же столь опытный космонавт, как Пейдж, вдруг
обнаружил, что он, словно мотылек, витает в опасной близости от свечи?
вогнутого зеркала на него смотрят глаза, увеличенные словно у совы. И все
же изображение было его собственным, несмотря на искажение. Но оно не дало
ему никакого ответа.
и качалось. Все было в порядке вещей и Роберт Хелмут на Юпитере-5 едва ли
обратил на это внимание. Вихри постоянно трясли Мост. Вся планета была ими
окутана и кое-чем похуже.
номер 114. На северо-западной оконечности Моста, где он обломился, не
оставив ничего, кроме облаков из кристаллов аммиака и метана, и отвесного
сброса на тридцатимильную глубину вплоть до невидимой поверхности. На том
конце Моста не было установлено ультрафонных "глаз", чтобы дать общую
картину. Насколько такая картина вообще была возможна - ведь оба конца
Моста оставались незавершенными.
плоский и тонкий, похожий скорее на клопа, чем на жука, медленно двинулся
вперед на шарикоподшипниках, крепко удерживаемый на поверхности Моста
десятью близко расположенными направляющими. Но все равно, водородный
шторм производил ужасный, сиреноподобный визг, продираясь между дном
машины и поверхностью Моста. А удары падающих на закругленный корпус
капель аммиака звучали столь же тяжело и оглушающе, как град пушечных
ядер. И в действительности, эти капли размером не больше обычной дождевой
весили столько же, сколько пушечные ядра - в поле тяготения Юпитера,
которое здесь в два раза превышало земное. То и дело, раздавались взрывы,
сопровождаемые тусклым оранжевым свечением, заставлявшие резко вздрагивать
машину и сам Мост. Даже слабая ударная волна проходила сквозь плотную
атмосферу планеты как кусок брони от взорвавшегося военного корабля. Тем
не менее, эти взрывы происходили внизу, на поверхности ледника. И, хотя
они сильно встряхивали всю конструкцию Моста, однако почти никогда не
влияли на его работу. И, естественно, не могли причинить какой-то вред
Хелмуту.
становилось все труднее не забывать это. На Юпитере нет никого. И если
Мосту будет нанесен какой-либо серьезный ущерб, восстановить его,
наверное, уже не удастся. На Юпитере просто некому его отремонтировать.
Лукьяненко Сергей
Земляной Андрей
Прозоров Александр
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Чернецов Андрей