Чтение 7–й страницы книги ~Город черепов~

Яму в идоле. Или, быть может, смерть короля освободила волю дьявола-бога
от власти его земного родственника. Какова бы ни была причина, в тот миг,
когда Джалунг Тонгпа превратился в кровавое месиво, статуя вновь стала
неподвижным камнем, лишенным жизни.

Чары, которые сковывали ум Конана, тоже исчезли. Юноша тряхнул
головой, проясняя мысли. Он осмотрелся. Первым, что ему пришлось осознать,
была принцесса Зосара, которая бросилась ему в объятия, истерически рыдая.
Когда Конан сомкнул вокруг нее бронзовые руки и почувствовал легкое
прикосновение ее черных шелковистых волос, в его глазах зажегся новый
огонь, и он рассмеялся глубоким гортанным смехом.

Джума бежал к ним через весь храм.

- Конан! Все мертвы или бежали! В загоне позади храма должны найтись
лошади. У нас есть шанс покинуть это проклятое место!

- О да! Клянусь Кромом, я буду рад отряхнуть с ног пыль этой
дьявольской страны, - проворчал киммериец, сдирая одеяние с мертвого тела
Великого Шамана и закутывая в него нагую принцессу. Он подхватил ее на
руки и понес, чувствуя тепло и нежность гибкого юного тела, прижавшегося к
нему.

Через час они уже далеко обогнали возможную погоню. Они остановили
лошадей и стали высматривать, куда повернуть на развилке дорог. Конан
посмотрел вверх, на звезды, поразмыслил и махнул рукой:

- Туда!

Джума поднял бровь.

- На север?

- Ну да, в Гирканию. - Конан рассмеялся. - Ты что, забыл, что мы
должны еще доставить эту девушку к ее жениху?

Лицо Джумы выразило еще большее удивление, чем прежде. Он видел, как
Зосара обвила шею его товарища тонкими белыми руками, с какой радостью она
склонила голову ему на плечо. К ее жениху? Джума покачал головой. Ему
никогда не понять киммерийцев. Но он последовал за Конаном и повернул
лошадь к Горам Талакма, которые возвышались стеной, отделяющей колдовскую
страну Меру от ветреных степей Гиркании.

Через месяц они прибыли в лагерь Куджалы, Великого Хана
кочевников-куйгаров. Они выглядели совсем иначе, чем когда выезжали из
Шамбалы. В деревнях на южных склонах Гор Талакма они обменяли звенья
золотых цепей, которые оставались на запястьях и щиколотках Зосары, на
одежду, подходящую для перехода через снежные горные перевалы и ветреные
степи. На них были шапки, плащи из овечьих шкур, штаны из грубой шерсти и
крепкие сапоги.

Когда они предъявили Зосару ее чернобородому жениху, хан приказал
воздать им почести и наградить их. После пиршества, которое длилось
несколько дней, он отправил их обратно в Туран с золотыми дарами.

Отъехав на порядочное расстояние от лагеря хана Куджалы, Джума
заметил:

- Хорошая была девушка. Не понимаю, почему ты не оставил ее себе. И
ты ей нравился.

Конан ухмыльнулся.

- Верно, нравился. Но я еще не собираюсь бросить походную жизнь и
осесть на месте. А Зосара будет гораздо счастливее среди драгоценных
камней и мягких подушек Куджалы, чем разъезжая со мной по степям. В степи
палит солнце, свирепствуют морозы, могут напасть волки - да и люди, что
гораздо хуже. - Он хмыкнул. - Кроме того, хотя Великий Хан этого еще не
знает, у него скоро появится наследник.

- А ты откуда знаешь?

- Зосара сказала мне перед расставанием.

Джума усмехнулся и пробормотал что-то на своем родном языке.

- Никогда впредь не стану недооценивать киммерийцев!