казалось, выиграл какую-то внутреннюю битву с самим собой, кашель стих,
лицо снова побледнело.
шашки, опираясь на копье. Он не шевельнулся, не заговорил, глаза его были
опущены. Но вот он медленно поднял голову и посмотрел на Бранда. Впервые
высокий посланец дрогнул. Он слышал об этих глазах, хотя не верил
рассказам: зрачки поразительно черные, окруженные белком цвета
свежевыпавшего снега; зрачки окружены этим белком со всех сторон, как
краска окружает центральное острие щита. Глаза блеснули, как лунный свет
на металле.
старика? - спросил четвертый Рагнарсон, спросил негромко, почти мягко. -
Вероятно, ты скажешь нам, что это было нетрудно.
вначале были некоторые затруднения, змеи не хотели кусать, и тогда - так я
слышал - Рагнар укусил их первым. Но в конце концов они его ужалили, и он
умер. Медленной смертью, и ни одной раны от оружия. Нечем будет гордиться
в Валгалле.
пауза, долгая пауза; замершая в напряжении аудитория ждала, что он сделает
знак, что слышал, что проявит какое-то нарушение самоконтроля, как его
братья. Но вот человек выпрямился, передал копью одному из зрителей, сунул
пальцы за пояс, приготовился говорить.
к нему. Тот молча поднял ясеневое древко. На нем видны были углубления,
следы, где его сжимали пальцы. Легкий гул удовлетворения пробежал по залу.
момент и помешал ему. Задумчиво потянув себя за усы, он заметил:
заговорил. Его, конечно, не поняли, потому что он говорил не на их языке,
не на norroent mal, но кое-кто услышал и передал его слова; в конце концов
мне повезло, и они дошли до меня. У меня нет ни приглашения, ни пропуска,
как вы только что сказали, но мне показалось, что вам интересно будет
услышать.
герольд, бросающий вызов.
"Когда поросята узнают, как умер старый боров, вот уж они захрюкают".
вызывающим голосом. - Хотя мне говорили, что это опасно. Я люблю слушать
хрюканье. И я пришел к поросятам. Эти поросята вы. Ты, Халвдан Рагнарсон,
- кивнул он человеку с ножом, - Ты, Убби Рагнарсон, - первый игрок в
шашки. - Ты, Айвар Рагнарсон, известный своими светлыми волосами. И ты,
Сигурт Рагнарсон. Я теперь понимаю, почему тебя прозвали Орм-и-Ауга
"Змееглазый".
согласиться, что она стоит того, чтобы ее выслушать.
равнодушие с них слетело. Выслушав его, они кивнули. Медленно начали
улыбаться, у всех было одно и то же выражение лица, и впервые стало
заметно, что это братья, члены одной семьи. Зубы их сверкали.
furore normannorum" - "Боже, упаси нас от ярости северян". И если бы они
увидели лица братьев, любой разумный монах тут же добавил бы: "Sed
praesepe, Domini, a humore eorum" - "Но особенно, Господи, от их веселья".
мы благодарим тебя за нее. Вначале мы подумали, что ты говоришь неправду
об этом деле, поэтому мы могли показаться тебе недовольными. Но то, что ты
сказал в конце, - да, это голос нашего отца. Он знал, что кто-нибудь его
услышит. И расскажет нам. И он знал, что мы сделаем. Правда, парни?
срез толстого дуба. Четверо братьев взялись за него и плотно уложили на
пол. Сыновья Рагнара собрались вокруг колоды, каждый поставил на нее ногу.
Они заговорили вместе, следуя ритуалу:
Халвдан.
Рагнара, - это Убби.
Сигурт, Змееглазый.
отдали в орм-гарт, - сказал Айвар. Кончили они снова хором:
отвергают боги Асгарда, и пусть мы никогда не присоединимся к отцу и к
нашим предкам в их жилище.
заполнился гулом одобрительный выкриков четырехсот человек, ярлов,
витязей, капитанов, кормчих всего пиратского флота. Снаружи рядовые,
собравшиеся из своих ночлежек, возбужденно подталкивали друг друга, зная,
что принято важное решение.
доски. Ни один человек не может принять наследство отца, пока не выпьет
эля за его упокой. Мы будем пить на поминках Рагнара, пить, как герои. А
утром соберем всех людей и все корабли и поплывем в Англию, и там никогда
нас не забудут и не избавятся от нас.
еще об отце. Когда Англия станет нашей, тебе там всегда найдется место.
соломенном матраце. От влажной почвы Эмнета поднимался туман, и только
тонкое одеяло защищало от него юношу. В теплом зале с толстыми деревянными
стенами спит в удобстве его приемный отец Вульфгар, рядом в тепле, если не
в любви мать Шефа, леди Трит. В теплой постели рядом с комнатой родителей
спит Альфгар. Там же и Годива, дочь наложницы. По возвращении Вульфгара
все наелись жареного и вареного, печеного и настоянного - утки и гуси с
болот, щука и минога с рек.
друг позаботился о его свежих рубцах. Но теперь он погрузился в объятия
сна. Если это сон.
небом. На поле лежат бесформенные груды тряпок, костей, кожи, белые черепа
и ребра видны сквозь остатки великолепных доспехов. По всему полю прыгают
и толпятся птицы - целая армия больших черных птиц с мощными черными
клювами. Они сильно бьют клювами в пустые глазницы, разрывают кости в
поисках кусочка мяса или мозга. Но кости эти они перебирали уже много раз,
они сухие; птицы начинают громко каркать и клевать друг друга.
черных птиц. Слушают карканье этих четырех, а те каркают все громче и
громче, все более угрожающим тоном. Потом вся стая поднимается в пурпурное
небо, кружит, образуя темный строй, и потом, как единый организм,
устремляется к нему, к Шефу, туда, где он стоит. Передняя птица летит
прямо на него, он видит ее немигающий золотой глаз, устремленный к его
лицу черный клюв. Но не может пошевелиться, увернуться: что-то прочно
держит его за голову; он чувствует, как черный клюв погружается в мякоть
его глаза.
и посмотрел сквозь дыру в стене на болото в тумане. С другого матраца его
окликнул его друг Хунд:
- он не знает сам, что говорит:
гневно, но неуверенно. Он не хотел верить в такую новость. Но открыто
бросить вызов вестнику он тоже не решался.
слуга Эдмунда, короля восточных англов.
стоя в дальнем углу и слушая споры. Все фримены Эмнета собрались в зале
своего господина, вызванные скороходами. Ибо хоть фримен в Англии может
потерять все: землю, все, что положено по обычному праву, даже родство, -
если не ответит на призыв своего господина, но именно поэтому фримены
имеют право присутствовать при обсуждении дела, из-за которого их
Курылев Олег
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Смит Кордвейнер