полке стакан упал и разбился. Через мгновение Донна услышала, как
заработал мотор его машины - и Стивен уехал.
дрожала - частично от волнения, частично от сожаления. Ей не понравилась
угроза Стива поговорить с Виком. Ее мысли все время возвращались к
произошедшей сцене.
чувствовала некоторое облегчение.
изложил ей эту идею. Она считала Мэн глухой провинцией. К тому же частые в
этих краях стихийные бедствия позволяли ей фантазировать, представляя, как
какой-нибудь снегопад или буран навсегда разделяет их с Виком: она в
Кастл-Роке, а Вик - в Портленде. Она находила массу отговорок, львиная
доля которых была вызвана простым упрямством.
Роджер много работали, и большую часть времени она проводила наедине с
растущим сыном.
преданности этих людей она была уверена и почти никогда не заводила
случайных знакомств. Она носилась с идеей своего самоутверждения в Мэне.
Ее первым шагом в этом направлении был поход к директору местной школы с
заявлением, что она хочет сделать благотворительный взнос. Поступок
смехотворный, и она поняла это, прикинув на калькуляторе свои возможности.
какое-то время Вик перестал узнавать ее: она каждый день кормила его
вкусным обедом, приготовленным по кулинарной книге, а его накрахмаленные
рубашки заполнили весь гардероб.
мелочам. Ей казалось, что его жизнь полна разнообразнейшими занятиями, ее
же жизнь - или, как она считала, существование - была беспросветно им
загублена. Она не видела никого, кроме сына, да еще урывками - мужа. В
последний год, когда Тед начал посещать детский сад, ей стало чуть
полегче. Мальчик отсутствовал дома три утра в неделю, а этим летом - даже
пять. Но когда он уходил, дом мгновенно пустел. Пустынные комнаты угнетали
Донну.
которым у нее был маленький флирт. Смотрела телевизор. Играла в теннис.
Словом, пыталась найти себе занятие. Но сегодня...
глаза. Встрепанные волосы. Она представила себе, как будет выглядеть в
старости и подумала, что на самом деле не произошло бы ничего ужасного,
если бы они со Стивом, как всегда, занялись любовью.
нечто, что держала в руках. Она только что вернулась из того же магазина,
что и Донна Трентон. Сейчас ее почему-то знобило, как после долгой лыжной
прогулки. Но завтра первое июля; лыжи спрятаны на чердаке, а на улице
стоит невыносимая жара.
Потом шум прекратился, и он громко выругался.
Брет очень любил отца, но Шарити никогда не была уверена в отцовских
чувствах Джо. Неприятно так думать, но это было правдой. Однажды, около
двух лет назад, ей приснился ужасный сон, который она так и не сумела
забыть. Ей снилось, что муж ударил Брета отверткой прямо в грудь, пробив
легкое. "Мерзавец не должен мешать мне", - сказал при этом муж, и она с
криком проснулась, разбудив лежащего рядом Джо. Собственно, для сна были
причины. За годы их супружества Джо несколько раз поднял на нее руку,
когда она позволила себе перечить ему. Сейчас она научилась делать то, что
он хотел от нее, и никогда не возражала. Ей казалось, что так же поступает
и Брет. Но она боялась, что когда-нибудь мальчик сорвется.
мальчиком следовал Кадж, выглядевший усталым и изнуренным жарой.
Брет чем-то рассердит его...
вокруг его головы и зажмурилась.
держала в руках. Она не знала, каким образом сможет использовать его.
Больше всего на свете ей хотелось бы съездить в Кейптаун повидаться с
сестрой Холли. В последний раз она была там шесть лет назад, летом 1974
года, - она хорошо помнила это лето, потому что это было самое плохое лето
в ее жизни, за исключением приятного уик-энда. С этого года у Брета
начались по ночам проблемы: плохие сны, бессонница и, все чаще и чаще,
приступы лунатизма. Именно в этом году Джо начал пить всерьез. Постепенно
лунатизм и дурные сны Брета прошли, Джо же с каждым годом пил все больше.
тетю Холли, вышедшую замуж шесть лет назад. У нее родился сын, названный в
честь отца, и дочь. Шарити ни разу не видела ни мальчика, ни девочку.
раздражали любые разговоры на подобные темы, и, если бы она заговорила о
поездке, он мог бы ударить ее. В последний раз она заикнулась о небольшом
путешествии в Коннектикут шестнадцать месяцев назад, и муж грубо оборвал
ее. Он предпочитал ездить с друзьями на охоту в окрестностях Кастл-Рока.
Однажды он взял с собой Брета. Все две недели, что их не было, она
переживала за сына, которому пришлось проводить время с ватагой постоянно
пьяных мужиков, разговаривающих о своих грязных сексуальных похождениях.
Она не хотела, чтобы ее Брет слушал все это. Только не ее мальчик.
немного расслабилась. Вскоре стук возобновился.
друзей, и тогда она потеряет сына. Он станет членом их клуба, где нет
места домохозяйкам. Да, такой день обязательно наступит, и она хорошо
знала это. Но помешать никак не могла.
оставит дома? В любом случае, будет лучше, если он сумеет свозить Брета в
Коннектикут. Если бы ей удалось оставить его там... показать ему, как...
как...
Джо позволяет себе делать все что угодно, но это не распространяется на
них с Бретом. Это одно из неписаных правил их супружества. Но она не могла
запретить себе представлять, как хорошо было бы им у Холли без него, - без
него, сидящего на крошечной кухоньке Холли, пьющего пиво и оценивающим
взглядом рассматривающего Джима мужа Холли.
охоту.
но сами по себе деньги ничего не решали. Он может забрать эти деньги, и
тогда ее замысел не удастся. Нет, она должна сыграть наверняка.
увидела выходящего оттуда Брета. Она заметила, что мальчик выглядит
усталым.
вертела его в руках.
окраине Кастл-Рока. Он приобрел этот магазин у фермера, переехавшего в
соседний Бриджтон. Фермер был не просто ослом, он был Величайшим Ослом.
дрожали от обиды, как у ребенка, у которого забрали любимую игрушку.
дома, где были жилые комнаты. В доме оказалось еще более жарко, чем на
улице. Сумасшедшая июльская жара. На кухне была свалена гора грязной
посуды, над которой кружились большие зеленые мухи. На столе спал большой
облезлый кот по прозвищу Берни Карбо.
Половину спальни занимала большая кровать, где он нередко предавался
любовным грезам. Рядом с кроватью стоял стол, на котором возвышалась