Чтение 7–й страницы книги ~Танцуя Ганам~

вать непреложный синтаксис. "Я хочу?" При последнем слове в нашем ут-
верждении вообще не может быть хаоса. Хотя при этом приходится использо-
вать только те слова, которые мы знаем.

- Благодаря этому мы и вышли из хаотических переживаний на "Шоби", -
сказал Шан.

У него внезапно заболела голова. Боль сплелась с пульсом и прерывисто
застучала в обоих висках.

- Чтобы не сойти с ума, мы конструировали синтаксис происходящего. Мы
рассказывали друг другу нашу историю.

- И старались рассказывать ее правдиво, - напомнила Форист.

- Ты считаешь, что Далзул нам лгал? - спросил Шан, массируя виски.

- Нет. Но что он рассказывал? Историю Ганама или историю Далзула?
Простые люди, похожие на детей, провозгласили его королем. Прекрасная
принцесса предложила ему стать ее мужем?

- Но она действительно предложила.

- Это ее работа. Ее обязанность. Она здесь верховная жрица. Ее титул
"анам". Далзул перевел как "принцесса", но мы считаем, что данное слово
означает "земля". Понимаешь? Земля, почва, мир. Она - земля Ганама, ко-
торая с честью приняла чужеземца. И это действие потребовало какой-то
ответной функции, которую Далзул интерпретировал как "королевский сан".
Но они не имеют королей. Ему предлагается какая-то священная роль - воз-
можно, супруга анам. Не мужа Кет, а духовного супруга! И только в те мо-
менты, когда она выступает в роли анам. Жаль, что мы не знаем всех дета-
лей. Боюсь, Далзул не понимает, какую ответственность берет на себя.

- Между прочим, мы тоже можем испытывать чартен-проблему, - сказала
Риель. - Ничуть не меньше Далзула. Но как нам убедиться в этом?

- Помогло бы сравнение записей, - ответила Форист. - Наших и твоих
Шан, ты нам нужен.

"Они все говорят одно и то же, - подумал он. - Далзулу нужна моя по-
мощь. И этим тоже. А как я им могу помочь? Я не понимаю, куда мы попали.
Мне ничего не известно об этом мире. Я только могу сказать, что камень
под моей ладонью кажется теплым и шершавым.

И еще я знаю, что эти две умные красивые женщины пытаются быть чест-
ными со мной.

И еще я знаю, что Далзул великий человек, а не глупец, эгоист и лжец.

Я знаю, что камень шершавый, солнце горячее, а тень прохладная. Я
знаю сладковатый вкус зерен типу, их треск на зубах.

Я знаю, что когда Далзулу исполнилось тридцать, ему поклонялись как
богу. Пусть даже он и отрицал это поклонение, но оно изменило его. И те-
перь, постарев, он помнил, что значит быть королем?"

- У вас есть какие-нибудь сведения о том духовном сане, который ему
предстоит принять? - хрипло спросил Шан.

- Ключевым словом является "тодок" - посох, жезл или скипетр. Титул
произносится как "тодогай" - тот, кто держит скипетр. Таким образом,
Далзул имеет право держать в руках какой-то жезл. Он перевел этот титул
как "король". Но мы не думаем, что данное слово означает человека, имею-
щего власть.

- Повседневные решения принимаются советниками, - сказала Риель. -
Жрецы же обучают людей, проводят церемонии и? держат город в духовном
равновесии.

- Иногда их ритуалы требуют кровавых жертв, - добавила Форист. - Мы
не знаем, что именно придется сделать Далзулу. Но ему лучше выяснить это
заранее.

Шан огорченно вздохнул.

- Я чувствую себя глупцом, - сказал он.

- Из-за того, что ты влюблен в Далзула? Черные глаза Форист смотрели
прямо ему в лицо.

- Я уважаю тебя за это, Шан. Но, думаю, он нуждается не в любви, а в
помощи.

Выходя из ворот, он чувствовал, как Форист и Риель провожают его
взглядами. Он медленно шагал по каменной дороге, ощущая их нежную забо-
ту, соучастие и общность.

Шан направился к рыночной площади.

"Мы должны собраться вместе и пересказать друг другу нашу историю", -
говорил он себе. Но слова казались поверхностными и пустыми. "Я должен
слушать, - повторял он мысленно. - Не беседовать, не говорить, а слу-
шать. Стать безмолвным"

И он слушал, шагая по улицам Ганама. Он пытался думать, чувствовать,
видеть своими глазами, быть самим собой в этом мире - в этом, а не в
том, что придумали он, Далзул, Риель и Форист. Он пытался принять эти
непокорные и неизменные горы, камни и глину, сухой прозрачный воздух,
дышащие тела и мыслящие умы.

Продавец в одной краткой музыкальной фразе расхваливал свой товар.
Пять нот, чарующий ритм, "ТАтаБАНаБА", и после паузы та же фраза. Снова
и снова, сладко и бесконечно. Мимо него прошла женщина. Шан рассмотрел
ее до мельчайших подробностей, буквально за одно мгновение низкорослую,
с мускулистыми руками, с озабоченным выражением широкого лица, с тысячью
мелких морщинок, отпечатанных солнцем на глиняной гладкости кожи. Она
прошла мимо, не замечая его, будучи сама собой, без конструирования ре-
альности, без перекрестных проверок, недосягаемая, чужая и абсолютно не-
понятная.

Значит, пока все правильно. Грубый камень, согревавший ладонь, такт
на пять ударов, и маленькая женщина, ушедшая по своим делам. Но это было
только началом

"Я сплю, - подумал он. - С тех пор как мы оказались здесь. И это не
кошмар, как на "Шоби", а хороший, сладкий и тихий сон. Но кому он при-
надлежит - мне или Далзулу? Все время оставаясь рядом с ним, глядя на
мир ею глазами, встречая Виаку и других, празднуя на пирах и слушая му-
зыку? Изучая их танцы, изучая игру на барабанах и ганамскую кулинарию?
Подрезая деревья в садах? Сидя на террасе и щелкая семена типу? Это сол-
нечный сон, наполненный музыкой, деревьями, дружелюбием и мирным уедине-
нием. Мой добрый сон, удивительный и противоречивый. Без королевской
власти, без прекрасной принцессы, без претендентов на трон. Я ленивый
человек, с ленивыми снами. Мне нужна Тай. Чтобы она разбудила меня,
раздразнила, заставила жить. Я нуждаюсь в этой сердитой женщине - в моем
милом и строгом друге.

Впрочем, ее могут заменить Риель и Форист. Они любят меня, несмотря
на мою леность. Они способны выбить лень из любого мужчины".

В его уме возник странный вопрос. "Знает ли Далзул, что мы тоже
здесь? Вполне понятно, что Риель и Форист не существуют для него как
женщины. Но существую ли я для него как мужчина?"

Он даже не стал искать ответ на этот вопрос. "Я должен встряхнуть его
как следует, - подумал он. - Ввести в гармонию какую-то толику диссонан-
са, синкопировать ритм. Я приглашу его к ужину и поговорю с ним начисто-
ту", - решил Шан.

Несмотря на свой внушительный вид зрелого мужчины, с ястребиным носом
и свирепым лицом, Акета оказался очень мягким и терпеливым учителем.

- Тодокью нкенес эбегебью, - с улыбкой повторил он пятый раз.

- Скипетр? чем-то? наполняется? Господством свыше? Он что-то воплоща-
ет? - спрашивала Форист.

- Связан с чем-то? символизирует? - шептала Риель.

- Кенес! - сказал Шан. - Электричество. Вот слово, которое мои спут-
ники использовали, описывая генератор тока. Сила!

- Значит, скипетр символизирует силу? - спросила Форист. - Вот так
откровение! Дерьмо!

- Дерьмо! - повторил Акета.

Ему понравились звуки этого слова.

- Дерьмо! Дерь-мо!

Используя искусство мима, Шан в танце изобразил вулкан и водопад. За-
тем начал имитировать движение колес, плеск струй и жужжание динамо-ма-
шины. Шан ревел, пыхтел и издавал различные звуки, не обращая внимания
на недоуменные взгляды женщин. В интервалах между новыми взмахами рук
он, как встревоженная наседка, выкрикивал одно и то же слово.

- Кенес? Это кенес?

Улыбка Акеты стала еще шире.

- Соха, кенес, - согласился он и жестами показал скачок искры от кон-
чика пальца к другому. - Тодокью нкенес эбегебью.

- Скипетр означает и символизирует электричество! - сказал Шан. - Те-
перь все ясно. Если человек принимает скипетр, он становится "жрецом
электричества". Мы знаем, что Акета - "жрец библиотеки", Агот - "кален-
дарный жрец". А тут у них появится еще один коллега.

- Это имеет смысл, - согласилась Форист.

- Но почему они избрали своим главным электриком Далзула? - спросила
Риель.

- Потому что он спустился с неба, как молния! - ответил Шан.

- А разве они выбирали его? - спросила Форист. Какое-то время все
молчали. Акета, внимательный и терпеливый, смотрел на них, ожидая про-
должения разговора.

- Как будет "выбор"? - спросила Форист у Риель. - Сотот?

Она повернулась к их учителю:

- Акета. Дазу? нтодок? сотот?

Тот печально вздохнул и, кивнув, ответил:

- Соха. Тодок нДазу ойо сотот.

- Да. Это скипетр избрал Далзула, - прошептала Риель.

- Ахео? - спросил Шан. - Почему?

Но из объяснений Акеты им удалось понять лишь несколько слов: земля,
обязанность, священный ритуал.

- Анам, - повторила за ним Риель. - Кет? Анам Кет? Черные, как уголь,
глаза Акеты встретились с ее взглядом. Полнота его молчания сковала тер-
ран нерушимыми узами безмолвия. И когда он наконец заговорил, их порази-