рукой, наложилась другая, гораздо более слабая, -- ее выстукивали
пальцы левой. Сигналы перемешались, и несколько секунд трубопровод
дрожал от грома двойных ударов, из которых вынырнула замирающая серия:
металлическим ступеням. Автомат не слышал. Его туловище, лоснящееся от
масла, подрагивало в такт движениям рук. Даже не слушая, по одним
отблескам маслянистого металла Пиркс мог прочесть:
3
не могли ничем помочь. А Момссен? Почему он не отвечал? Может, был уже
мертв? Нет, Симон его слышал. Он был где-то близко, за стеной. За
стеной? Значит, в помещении Момссена был воздух. Иначе Симон ничего бы
не слышал. Что он слышал? Шаги? Почему они его вызывали? Почему он не
отвечал?
случилось? Его нашли под грудой обломков на дне камеры. Наверное, в
том месте, где трубопровод выходил наружу. Заваленный обломками, он
мог слышать людей. Почему, ведь тяжести не было? Что мешало ему
двигаться? Пожалуй, холод. Автоматы не могут двигаться при очень
низкой температуре. Масло застывает в суставах. Жидкость в гидравлике
замерзает и разрывает маслопроводы. Действует только металлический
мозг -- только мозг. Он мог слышать и фиксировать слабеющие сигналы;
они сохранились в электронных витках его памяти, словно это было
вчера. А сам он ничего не знает? Как так может быть? Не знает, что
сигналы накладывают отпечаток на ритм его работы? Может, он лжет? Нет,
автоматы не лгут.
это слушать? Было в этом что-то мерзкое -- наблюдать агонию,
запечатленную во всех подробностях, следить за ее развитием, чтобы
потом анализировать каждый сигнал, мольбу о кислороде, крик. Этого
нельзя делать, если не можешь помочь. Сознание его помутилось, он не
знал, о чем думает, но все еще беззвучно повторял одними губами,
словно возражал кому-то:
одеяло не пустило. Он на ощупь управился с ремнями, зажег свет.
Двигатели работали. Пиркс набросил халат. Несколько раз согнул колени,
оценивая ускорение. Тело весило больше ста килограммов. Полтора g
примерно? Ракета меняла курс, он явственно ощущал вибрацию; встроенные
шкафы протяжно, предостерегающе скрипели, дверцы одного из них
открылись, гневно каркая; все незакрепленные предметы, одежда, ботинки
понемногу перемещались в сторону кормы, словно объединенные каким-то
тайным, неожиданно вдохнувшим в них жизнь намерением.
стоял аппарат, похожий на старинный телефон.
собственного голоса -- так болела голова. -- Говорит первый. Что там?
нас чуточку снесло.
двадцать девять и пятьдесят пять.
требовалось таких ускорений. Отклонение от курса он оценил в несколько
градусов.
письменный стол.
нагревает груз. Нет спецификации груза на корме. Прошу указаний.
Навигатор Пиркс".
-- нажав на карандаш, он вдруг взлетел в воздух. Нетерпеливо
оттолкнулся от потолка, опять уселся в кресло и перечитают
радиограмму. Подумав, разорвал листок и сунул клочки в ящик.
Одеваться не хотелось: в невесомости это оборачивалось сложной
процедурой, состоящей из серии неуверенных скачков и возни с
отдельными частями туалета. Пиркс выплыл из каюты, как был, -- в
халате поверх пижамы.
внутренней обшивки. В четырех ближайших нишах зияли чернотой выходы
мерно дышащих вентиляционных каналов, валявшийся повсюду мусор
стягивался к ним словно ил, увлекаемый подводным течением.
без движения повиснув перед своей огромной тенью, которая наискось
лежала на стене, Пиркс прикрыл глаза. Случалось, люди засыпали в таком
положении, а это небезопасно: любой импульс двигателей для маневра мог
швырнуть беззащитное тело на пол или потолок. Пиркс не слышал ни
вентиляторов, ни ударов своего пульса. Ему казалось, ночную тишину
корабля он может отличить от любой другой. На Земле ощущаются какие-то
границы тишины, ее недолговечность, краткость; среди лунных гор
человек несет с собой собственное маленькое молчание, запертое в
скафандре, но усиливает каждый скрип ремней, каждый хруст суставов,
даже дыхание и удары пульса.
-- мне конец". Он оттолкнулся от выпуклой переборки и, словно гасящая
скорость птица, раскинув руки, спланировал на порог каюты. Издалека,
будто из железного подземелья, до него долетел еле слышный звук:
швырнул его в воздух; халат медленно вздулся и, словно гротескный
призрак, поплыл вверх. Пиркс погасил свет, лег, накрыл голову подушкой.
зажмурившись и дрожа от непонятной ярости. Но усталость быстро взяла
верх: незаметно он снова уснул.
упала -- тяжести не было. Пиркс оделся. Направляясь в рубку, невольно
прислушался. Было тихо.
зеленоватые, словно под водой, отблески радарных экранов. Внутри был
полумрак. Плоские полосы дыма плавали перед экранами. Слышалось слабое
треньканье -- какая-то земная музыка, ее перебивали космические
помехи. Пиркс сел позади пилота, ему не хотелось даже проверять
гравиметрические записи.
Разницы никакой.
механическая мелодия. Пиркса опять стало клонить в сон. Временами он
погружался в дремоту, и тогда из тьмы выползали большие зеленые
кошачьи глаза. Пиркс моргал, глаза превращались в светящиеся
циферблаты; он балансировал на грани яви и сна, когда динамик вдруг
захрипел и произнес:
метеоритную сводку для внутренней зоны. Под влиянием гравитационного
поля Марса в потоке Драконид, уже покинувшем сферу Пояса, возникло
краевое завихрение. Сегодня оно будет проходить через секторы 83, 84 и
87. Метеоритная станция Марса оценивает размеры облака в четыреста
тысяч кубических километров. В связи с этим секторы 83, 84 и 87
объявляются закрытыми для навигации до особого сообщения. Передаем
состав облака, полученный нами непосредственно с баллистических зондов
Фобоса. По последним данным облако состоит из микрометеоритов классов
X, XY, Z...
что позавтракал, представляете, каково сейчас было бы давать полный
ход!
Лондон Джек
Лукьяненко Сергей
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Белогорский Евгений