было ни одного окошка, клапана или ниши - ни единого места, где бы можно
было укрыться.
раздражало поведение Хардена. Все в нем было неестественно: слова, голос,
движения.
необъяснимой живостью. - Можно мне... кой о чем вас спросить?
хотя еще не знал, зачем мне это может понадобиться. Внезапно я вздрогнул:
на дверце трансформатора поблескивала слегка окислившаяся латунная
табличка с паспортом. На ней был проставлен фабричный номер. Этот номер
необходимо было прочесть.
возможность сделать все, чего бы вы только ни захотели?..
Хардена, полное напряженного ожидания, дергалось. Он боялся? Чего?
ваше желание могло бы исполниться немедленно, сию же минуту...
мне была видна приоткрытая железная дверь и тьма за нею. Может о н стоит
там? Казалось, это сон нелепый сон.
вдохновения и страха, словно он решался на что-то неслыханное. Вокруг
царила тишина, только непрерывно гудел трансформатор.
сверкали.
про себя, когда Харден подошел к выключателю. В последний момент, прежде
чем погас свет, я заприметил нечто особенное. На листе алюминия возле
стены стоял ряд стеклянных чашечек. В каждой, погруженная в подстилку из
мокрой ваты, покоилась, как в инкубаторе или гнезде, подушечка мутного
желе, вздутая, пронизанная темными нитями, тонкими, как волосы. На
поверхности этих комочков виднелись следы той характерной гофрировки,
какая бывает обычно на листках сухого желатина. Я видел алюминиевый лист и
стеклянные сосуды лишь секунду, потом наступила темнота, в которую я,
ведомый за руку Харденом, унес эту картину. Мы вновь стали кружить и
лавировать между опорами призрачных лесов. Холодный, влажный воздух принес
мне облегчение после душной атмосферы подвала. Я все время твердил про
себя номер трансформатора, пока не почувствовал, что не забуду его. Мы
долго петляли по пустынным переулкам. Наконец показалась светящаяся
изнутри стеклянная колонка остановки.
нему.
за вашу доброту и терпеливость...
были подвергнуты некоторому... следовательно... Я буду ходатайствовать,
чтобы завтра же вы сами... И вы поймете, что не было обычной услугой,
оказанной неизвестно кому, человеку вроде меня или любому из нас, вы
поймете, что речь идет о... обо всем мире... - закончил он шепотом.
он по крайней мере больше походил на себя самого - на того Хардена,
которого я знал.
я. На остановке все еще никого не было.
Харден. - Вы думаете, что это... существо, способное к чему-либо
низкому... А для меня то, что я, по сути, случайно первым, первым смог...
я был одинок, совсем одинок и вдруг - пригодился такому... Ну, да впрочем,
что там... а ведь сегодня наступит первое...
не смеет говорить.
крикнул я, перекрывая визг тормозов и шум мотора.
после полудня - кричал Харден. - Вы придете? Придете?!
и увидел, как он в своем куцем пальтишке робко махал поднятой рукой в знак
прощанья.
заснул, как что-то заставило меня встрепенуться. Сидя на кровати, я
пытался вспомнить, что мне приснилось. Я блуждал в непроглядной тьме
лабиринта среди металлических стен и перегородок, с растущим ужасом бился
о какие-то запертые двери, слыша все более мощное урчание, чудовищный бас,
который непрестанно повторял одни и те же такты мелодии: татити-та-та...
Татити-та-та...
подземелье. Только теперь я узнал ее: начало адажио Дален-Горского.
этого", - подумал я, переворачивая нагревшуюся подушку. Странное дело: в
эту ночь, несмотря ни на что, я спал.
технику, работавшему в фирме электрических установок. Я попросил его
позвонить в управление городской сети и узнать, где установлен
трансформатор F 43017. Я сказал, что речь идет о предприятии.
поскольку звонил от имени фирмы. Трансформатор находился в здании
объединения электронных предприятий на площади Вильсона.
отраслевом каталоге, лежавшем в зале, я нашел Объединение электронных
предприятий. "Акц. общ. с огр. отв. - гласил каталог, - специализирующееся
по услугам в области прикладной электроники. Сдает в аренду почасово или
аккордно электронные вычислительные машины, машины, переводящие с языка на
язык, а также машины, перерабатывающие всевозможную, поддающуюся
математизации информацию".
центральном здании объединения строится самая мощная электронная машина в
стране, которая может решать одновременно несколько задач. Кроме того, в
здании на площади Вильсона помещается семь электронных мозгов меньшего
размера, которые можно арендовать по стандартизованному ценнику. За три
года своей деятельности фирма решила 176000 задач из области атомных и
стратегических исследований, в которых было заинтересовано правительство,
а также банки, торговые и промышленные круги в стране и за рубежом. Кроме
того, фирма перевела с семи языков свыше 50000 научных книг по всем
отраслям знаний. Арендованный мозг остается собственностью фирмы, которая
гарантирует успех в случае, "когда решение проблемы вообще находится в
пределах возможного". Уже сейчас можно делать по телефону заказы на работу
самой большой установки. Пуск ее - дело ближайших месяцев, в настоящее
время она находится в стадии отладки.
состоянии. Я шел пешком в сторону площади Вильсона, натыкаясь на прохожих;
два или три раза меня чуть не переехал автомобиль.
ОЭП, его одиннадцать этажей и три крыла, сверкающие вертикальными полосами
алюминия и стекла. На паркинге перед входом стояла армада автомобилей; за
ажурными воротами виднелся обширный газон с бьющим фонтаном, а дальше -
огромные стеклянные двери с каменными статуями по бокам. Я обошел здание
вокруг; за восточным крылом начиналась длинная узкая улица. Дальше на
протяжении нескольких сот метров тянулись заборы, я нашел ворота, в
которые непрерывно въезжали автомобили. Подошел к ним; за забором
простиралась обширная площадь. В глубине стояли приземистые бараки
гаражей, был слышен рокот моторов, заглушаемый по временам тарахтеньем
бетономешалок, работавших в стороне: груды кирпича, разбросанные листы
железа и трубы говорили о том, что здесь идут строительные работы. Над
бараками и лесами, со стороны площади Вильсона, вздымался сверкающий
массив одиннадцатиэтажного здания.
по площади Вильсона, разглядывая огромные окна, в которых, несмотря на
дневное время, горел свет. Я прошел сквозь ряды автомобилей, стоявших на
паркинге, миновал наружные ворота и, обойдя газон с фонтаном, проследовал
через главный вход в мраморный вестибюль, огромный, как концертный зал. В
нем было пусто. Наверх вели лестницы, покрытые коврами, светящиеся
таблички информаторов указывали направления: между двумя лестницами
двигались скоростные лифты. По медным табличкам прыгали огоньки. Ко мне
подошел высокий швейцар в серой ливрее с серебряными галунами. Я сказал,
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Акунин Борис
Марко Джон
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс