Чтение 7–й страницы книги ~Колодцы ада~

- Может быть, прорвало бак, - сказал я и прошлепал через коридор.
Воды было около дюйма от пола, но мои ботинки все равно уже промокли,
поэтому меня это мало волновало.

Я сказал себе, что в последний раз покупаю модные ботинки с цепочкой
спереди за тридцать один доллар. Лучше пусть они будут немодные, но
кожаные.

Я подошел к последней двери. На ней висела керамическая тарелка с
нарисованным на ней каким-то автомобилем. Еще на ней было написано:
"Комната Оливера". Я посветил на нее, чтобы Дэн смог прочитать надпись, и
лицо Дэна приняло озабоченное выражение.

Осторожно, светя впереди фонарем, я толкнул дверь. И снова свет
фонаря лишь отразился от чего-то в темноте передо мной.

Капающий звук здесь был громче, а также здесь присутствовал другой
звук, звук, услышав который, я замер, почувствовав, как мои волосы
зашевелились на голове.

Кто-то или что-то булькало в комнате.

- Дэн, - прошипел я. - Дэн, там кто-то есть.

- Шутишь, - сказал он. Его лицо напряглось.

- Я слышу это. Послушай, ради Бога, Дэн! Ты слышишь?

Он прислушался. Кроме нескончаемого капания и плеска, ничего не было
слышно.

- Тебе показалось, - сказал он с нервной улыбкой, которая выдавала,
что он так не думал.

Я перевел дыхание и открыл дверь пошире.

Комната была живой и наполненной отражениями и тенями. Я посветил
фонарем в дальний конец комнаты, где стояла кровать, но на ней никто не
лежал. Я посветил на плинтус, на чулан, а затем опять на кровать.

- Что я тебе говорил? - сказал Дэн. - Это просто вода.

Я прошел вброд на середину комнаты. Невозможно было определить,
откуда идет вода. Единственным отличием было то, что стены здесь промокли
почти до потолка. Клетчатые обои были сырыми и сморщенными, и чуть выше
рамки картины виднелась метка, указывающая, до какого места добралась
вода. Это было смешно, но казалось, что комната побывала под водой.

В этот момент Дэн сказал:

- Мейсон.

Я обернулся. В лице Дэна определенно было что-то странное. Он показал
на пол внизу и произнес опять:

- Мейсон. Посмотри вон туда.

Я посветил вниз. Сама кровать была пуста, но я забыл посмотреть под
нее. В бледном овале света я увидел, как под кроватью шевелилось что-то
белое и странное. Мои руки тряслись, когда я наклонился посмотреть, что
это.

- Боже, - сказал Дэн. - Это нога.

Вместе мы схватились за ногу и вытащили ее из под кровати вместе с
тем, что шло за этой ногой. Я уронил фонарь, но он еще работал, когда я
поднял его и направил его прямо в лицо мальчика. Его щеки были бледными, а
губы синими; глаза его невидяще уставились вверх.

Дэн нажал ему на грудь в безнадежной попытке вдохнуть в него жизнь,
но изо рта и носа пошла вода, и стало ясно, что он мертв.

Я его, конечно, узнал, хотя и давно не видел. Это был Оливер Бодин,
сын Джимми и Элисон, и он утонул.

- Нам лучше позвонить Картеру, - сказал Дэн. - Теперь это дело
полиции.

Я поднялся. На пальцах я еще ощущал кожу Оливера - холодную и мягкую.
Казалось, вода шевелится, и тело Оливера, одетое в дорогую пижаму, тоже
шевелилось.

- Господи, - сказал я. - Это слишком много для одного дня. Слишком
много, черт возьми. Посмотри на этого беднягу.

Дэн тоже встал и кивнул.

- Я не знаю, что здесь произошло. Мальчик явно утонул. Хотя как, черт
возьми, можно заполнить спальню водой, я себе не представляю. Медленно это
не сделаешь. Окно не запечатано, а дверь открыта.

- Давай лучше проверим остальные комнаты, - сказал я без энтузиазма.
- Что если Джимми и Элисон - я имею в виду, может, с ними что-нибудь
случилось, а?

- Хорошо, - сказал Дэн. Чувствовалось, что ему хочется идти искать
другие тела так же сильно, как и мне.

- Думаю, тебе лучше принести фонарь.

Мы оставили тело бедняжки Оливера Бодина на месте и прошлепали
обратно в коридор.

Первой на нашем пути оказалась хозяйская комната. Если не считать
мокрых пятен на ковре в месте, куда сумела добраться вода, все было сухо и
пусто. Латунная старомодная кровать с розовым покрывалом была аккуратно
застелена и было видно, что на ней никто не спал. На темном сосновом трюмо
лежали нетронутыми щетка для волос, ручное зеркало и парфюмерия Элисон. На
стене, рядом с резной сосновой дверью в чулан, висела цветная фотография
Джимми и Оливера на пляже в Кейп Код. Я посветил на нее, посмотрел на Дэна
и пожал плечами.

Мы сунулись еще в две комнаты. Обе были пустые, достаточно сухие и
нетронутые. Мы бегло и нервно осмотрели их, открывая двери шкафов, как
будто ожидали найти там таящихся чудовищ. Потом мы вернулись в промокший
насквозь коридор. Вода спадала и было ясно, что это не прорыв трубы.

- Мне кажется, что только комната Оливера наполнилась водой, - сказал
я. - Теперь вода вылилась, вот и все. Нет ни утечки, ни треснувшего бака,
ни поврежденного крана - ничего.

Дэн повернулся ко мне с таким лицом, как будто он был озабоченным
чем-то министром.

- Кто это сделал, в таком случае? - спросил он у меня. - И, что ближе
к делу, как им это удалось? Я не представляю, как кто-нибудь мог заполнить
водой комнату. Это невозможно.

- Мы еще не были в ванной, - напомнил я ему. - Может, там
какая-нибудь хитрая система из труб.

- Ты веришь в это не более, чем я.

Я достал сигары и предложил Дэну. Он потряс головой.

- Мне надо когда-нибудь начать рассуждать, - сообщил я ему, доставая
спички. - Я решил, что можно начать прямо сейчас.

Мы открыли дверь ванной. Внутри было довольно холодно, не так, как
это бывает зимним вечером; в комнате был холодный и липкий холод. Я
потянул носом и, хотя я курил сигару, я был уверен, что почувствовал тот
самый странный неприятный запах, который исходил от пробы воды, взятой в
этом доме еще сегодня днем.

- Ты чувствуешь? - спросил я у Дэна.

Он кивнул.

- Что он тебе напоминает? - спросил я опять.

Дэн долго думал. Наконец он сказал:

- "Рыбачья пристань" в Сан-Франциско. Мой последний отпуск. Запах
моллюсков, смешанный с запахом дизельного горючего.

- Мне он напоминает то же самое, - сказал я ему.

Занавеска в душе была задернута. Она была из мутного пластика,
разрисованного бирюзовыми рыбками. Я посветил в душ фонарем, но там на
первый взгляд никого не было. Я шагнул к душу по кафельному полу и
отдернул занавеску. В ванной комнате лежало что-то, похожее на узкий с
выступами шлем. Эта вещь была больше, чем шлем - на самом деле ваша голова
должна была быть раза в два больше нормально размера, чтобы вы могли
носить такой шлем. Но она тускло и ровно мерцала, что наводило на мысли о
шлеме.

- Дэн, - сказал я осторожно. - Как ты думаешь, что это?

Он наклонился и уставился на "шлем". Посмотрев немного, он протянул
руки и поднял его.

- Он легкий, - сказал он. - Что-то вроде раковины или кости. На,
посмотри.

Он поднял его к свету фонаря и показал мне, что "шлем" состоял из
двух половинок, как у моллюска или мидии. Посредине половинки были
скреплены каким-то чешуйчатым, но гибким материалом наподобие целлулоида.
По всей окружности "целлулоид" был усеян шершавыми иголочками - короткими,
жесткими и острыми.

- Это настоящее? - спросил я Дэна.

- Настоящее? Ты хочешь сказать, продукт ли это реального существа?

- Да, если тебе хочется поставить вопрос таким образом.

Дэн постучал по "шлему" и оглядел его со всех сторон.

- На вид настоящее. Похоже на панцирь какого-то довольно большого
бронированного насекомого.

Я не понял, захотелось ли мне рассматривать дальше или убежать из
этого дома к чертовой матери. Я посмотрел на эту чешуйчатую, бугристую
часть какого-то создания и мне казалось, что я нахожусь в посреди одного
из тех ночных кошмаров, которые совсем не пугают, пока не проснешься один
в мрачной спальне и не услышишь шум и шорохи, которых быть не должно, и не
увидишь тени, которые не могут существовать.

- Это... это насекомое? - спросил я у Дэна. - Ты хочешь сказать,
часть чего-то, что бегало?

- Может быть. Может, это просто розыгрыш. Но я не думаю, что у того,
кто утопил мальчика в его собственной спальне, может быть чувство юмора,
как ты считаешь?

Я в ужасе уставился на панцирь.

- Ты хочешь сказать, что это могло быть панцирем омара, краба или
чего-нибудь в этом роде? Ты думаешь, что говоришь?

Дэн положил чешуйчатый "шлем" обратно в ванну. "Шлем" покатался там
немного туда-сюда, издавая противный скрежещущий звук, пока не занял
устойчивое положение.

- По правде говоря, я даже не знаю, что и сказать, - с несчастным