немного бальзама для ран из Звездной Сумки. Секрет этого бальзама был
известен только Целителю племени и Звездному Капитану. Это была мудрость
древних дней, спасшая немало жизней. Смазанная бальзамом рана не гноилась.
половины в рваную рану в коже и мышцах. Он сунул дрожавшие пальцы в
оставшуюся в кастрюльке воду и продержал там с минуту, прежде чем открыть
пакет с бинтами. Концом мягкого материала он обмыл ногу и осторожно обтер
рану. Затем он намазал на него немного неразогретой пасты и туго
прибинтовал к ране пластырь. Кровотечение почти прекратилось, но рана
горела, как в огне, почти до кости, так что в глазах у Форса потемнело. Он
действовал по инструкциям, которые вдалбливали в него со времен его первой
же охотничьей экспедиции.
положила свою бархатную лапу ему на руку. Она утешающе замурлыкала, и
ласкаясь, несколько раз лизнула его своим шершавым языком. Жжение в ноге
ослабло, а может быть, боль становилась для него привычной. Он уставился
на небо. Его расчерчивали широкие розово-золотистые полосы, должно быть,
скоро наступит закат. Надо найти укрытие. Но двигаться было трудно, а нога
так одеревенела, что даже когда он встал и начал подтягиваться вперед,
цепляясь за кусты, то передвигался очень медленно.
большую часть склона покрывала только трава. Она направилась к ферме, но
он не окликнул ее: Люра искала для них укрытие, и она найдет его, если оно
существует.
как покинули Айри, - однокомнатному зданию с каменными стенами. Форс
понятия не имел, чего оно построено. Но там была только одна дверь,
никаких окон, а часть крыши еще была на месте. Здание служило неплохим
укрытием, и его легко можно было защитить.
запах крови привлечет и более грозных хищников. Он не забыл о драках над
трупами коровы и теленка. Поэтому Форс соорудил из камней перед дверью
нечто вроде баррикады и решил развести костер. Стены укроют его от всех,
кроме птиц.
баррикаду и пошла охотиться для себя, рыская в сумраке позднего вечера.
Форс подкладывал топливо в свой маленький костерок и пристально
вглядывался в сгущавшуюся темноту. Над раскидистыми ветвями древних
садовых деревьев пляшущими искорками роились светлячки. Он наблюдал за
ними, прихлебывая воду из фляги. Боль в ноге теперь стала пульсирующей,
она ударяла ему в голову и затихала где-то в макушке - тук-тук-тук...
болью и лихорадкой. Это был настоящий звук, раздававшийся в ночном
воздухе, низкие, хорошо слышимые размеренные ноты, не имевшие ни малейшего
сходства со всеми слышанными им ранее естественными звуками. Что-то в нем
было похоже на странную тихую песню того рыбака. Если что-то похожее на ту
песню выстукивалось сейчас на барабане...
для него никогда не была такой темной, как для других, была мирной и
пустынной за исключением этого отдаленного сигнала. Затем он стих,
внезапно, почти на середине ноты, как будто навсегда. Он понял, что не
услышит его вновь. Но что это могло означать?
слушателей не было остроты слуха Форса. Посланное с помощью такого
барабана сообщение могло быть услышано за много миль.
издалека с юга, - настолько слабый, что он мог быть всего лишь порождением
его воображения.
секунды себе под нос - пять, десять, пятнадцать, а затем снова тишина. Он
попытался обдумать свои впечатления об этом рыбаке - и снова пришел к тому
же выводу. Тот не был уроженцем Нижних Земель, и это означало, что он,
вероятно, был разведчиком, изыскателем с юга. Кто или что сейчас двигалось
в эти земли?
могла продлиться не один час. Рана Форса затянулась, и он постарался
переползти в угол хижины, где проломленная крыша все еще давала некоторую
защиту. Люра прижалась к нему, и тепло ее мохнатого тела было единственным
удобством. Но Форс не мог больше провалиться в тот беспокойный, с
обрывочными сновидениями сон, в котором он находился большую часть ночи.
ходьба вновь открыла бы его рану, и он думал, что у него было несколько
приступов лихорадки. И все же он должен был найти пищу и лучшее убежище. И
тот барабанный бой... Он не был в состоянии драться, и поэтому хотел
убраться отсюда - и побыстрее.
бумаге, он достал обрывок карты, пытаясь определить свое теперешнее
положение, - если это место вообще было обозначено на этом клочке. Там
были нанесены крошечные красные цифры - расстояния в милях Древних, если
придерживаться дорог. По его подсчетам, он был еще в трех днях пути от
города - если, конечно, он находился именно там, где предполагал. Три дня
пути для сильного и не знающего усталости путешественника, а не для
хромого калеки. Была бы у него сейчас лошадь...
он отправится в лагерь степняков и попытается сторговаться, то Звездный
Капитан прослышит об этом. А новичку украсть коня из хорошо охраняемых
табунов, даже если бы он и владел всеми своими конечностями, было почти
невозможно. Но он не мог избавиться от своего желания, даже повторяя этот
аргумент, полный здравого смысла.
поднимаясь на ноги, и стиснул зубы от боли в левой половине тела,
вызванной этим движением. Ему понадобится какой-нибудь костыль или трость,
если он хочет идти дальше. В пределах его досягаемости, среди дров, была
часть ствола молодого деревца. На вид она была почти прямой и он отсек
ветви и обтесал ее ножом. С помощью этого импровизированного костыля он
смог передвигаться, и чем больше он двигался, тем больше пропадала его
одеревенелость. Когда вернулась Люра, волоча в зубах жирного индюка с
розовыми перьями, он был в приподнятом настроении и был готов
позавтракать.
зубы, когда его вес время от времени слишком сильно перемещался на левую
ногу. Он инстинктивно свернул на то, что раньше было подъездной дорогой,
связывавшей ферму с автострадой, и теперь протискивался между выросших на
ней кустов, тяжело опираясь на палку.
боялся поскользнуться и упасть. Люра продолжала постоянно выть, жалуясь на
погоду и на их медлительность. Но она не убежала вперед одна, как она
могла бы сделать, и Форс все время разговаривал с ней.
поскольку она шла в нужном ему направлении. На бетон нанесло землю,
образовавшую слой почвы, в него пустили корни колючие растения, но даже
несмотря на это старая дорога была лучше для передвижения хромого, чем
раскисшая земля. Люра бежала впереди, разведывая дорогу, шныряла в кустах
и в высокой траве вдоль обочины древней автострады, нюхала ветер в поисках
чужих запахов, то и дело энергично мотая головой и лапами, чтобы стряхнуть
с них осевшие капли воды.
своим телом, мягко вынуждая отступить к тянувшемуся неподалеку кювету. Он
уловил ее настоятельное предупреждение и пополз в укрытие со всей
возможной в его состоянии скоростью. Когда он привалился к липкой красной
стенке глинистого обрывчика, упершись в дно руками, то почувствовал
содрогание земли задолго до того, как услышал стук копыт. Затем в поле его
зрения появился бежавший легкой рысью по старой дороге табун лошадей.
Мгновение-другое Форс искал взглядом табунщиков, а затем понял, что ни на
одной из лошадей не было пятен яркой краски, которой степняки отмечали
свою собственность. Эти лошади, должно быть, были дикие. Там было
несколько кобыл с жеребятами, храпящий жеребец со следами боевых шрамов на
плечах, и несколько свободно бегающих молодых лошадок.
шкурой и усаженными репейником хвостом и гривой. Она то и дело
останавливалась, чтобы набрать полный рот травы, за что, наконец,
заработала от жеребца болезненный укус. Она взвизгнула, проворно лягнула
копытами, и быстро поскакала, вырываясь перед остальным табуном. Форс с
сожалением смотрел, как она убегала. Имей он две здоровые ноги, она,
возможно, стала бы его пленницей. Но сейчас об этом было бесполезно и
думать.
обратно на дорогу. Люра бежала впереди, вытирая передние лапы о травяной
ковер и пристально глядя вслед исчезнувшим лошадям. По ее мнению, не было
никакой разницы между одним из этих жеребят и задранным ею теленком. Они
оба были мясом и, таким образом, годились в пишу. Она очень хотела пойти
по следу такого обилия пищи. Форс не стал с ней спорить. Он все еще думал
о кобыле, которая бегала так свободно и повиновалась только своим
желаниям.