он.
когда мне зубы заговаривают.
разговаривают с детьми, - это люди, страдающие особым видом душевного
расстройства, которое в прошлом веке было известно как дементия
прекокс. У них происходит раздвоение личности, причем доминирующая
часть живет в фантастическом мире, который кажется им реальнее любой
реальности. Для многих форм дементии характерны галлюцинации, которые
могут варьироваться по интенсивности и детальности. Фантастический же
мир шизофреника всегда одинаково ярок и неизменен. Если максимально
упростить картину, то можно сказать: перед ним всегда один и тот же
кошмар.
Уэбба.
переходы, добрались до восточного крыла клиники. Здесь Фосетт
приблизился к ряду дверей, ведущих в палаты, остановился у одной из
них и жестом пригласил своих спутников подойти поближе.
совершенно голого мужчину. Он стоял у кровати, расставив тощие ноги и
выпятив неестественно раздутый живот. Потухший взор страдальца был
неотрывно, с какой-то дьявольсвй сосредоточенностью прикован к
собственному брюху.
позу, порой непристойную, и может, не шелохнувшись, находиться в ней.
так долго, что нормальный человек ни за что не выдержал бы, -
скороговоркой зашептал Фосетт. - Случаются такие периоды, когда
больные превращаются в живые статуи, зачастую довольно отталкивающие.
Вот этот - типичный позер. Его безумный мозг одержим мыслью, что в
животе у него - живая собака. Вот он и ждет, когда она пошевельнется.
являя собой образчик профессиональной невозмутимости. Он смотрел через
решетку с видом натуралиста, разглядывающего пришпиленную на булавке
бабочку. - Только иррациональная реакция Уэбба заставила меня обратить
на этого пациента особое внимание.
сразу же поспешно отвел глаза. У него в мозгу мелькнула та же мысль,
что и у Воля: "Я бы ни за какие блага туда не вошел".
доконали невидимые студенты-медики. Это всего лишь изувеченные
останки, которые супервивисекторы выбросили на свалку". - Фосетт
погладил бородку. - Образно, но логики - никакой, - произнес он со
снисходительной усмешкой.
нервы, он ощутил приступ дурноты. У Воля вид был тоже бледноватый. Оба
они почувствовали одинаковое облегчение, когда Фосетт повел их
обратно, в свой кабинет.
же безмятежностью. продолжал доктор Фосетт, - но он только натянуто
усмехнулся и процитировал изречение о том, что глупо быть мудрецом,
когда неведение - благо. Через неделю он в страшном волнении позвонил
мне и попросил дать сведения о статистике заболевания зобом среди
слабоумных.
в ящике и вынырнул с листом бумаги. - Вот, я приготовил специально для
него. Поскольку Уэбб умер, информация несколько запоздала. Он подвинул
листок Грэхему.
зарегистрировано ни одного случая зоба! - воскликнул Грэхем, пробежав
глазами текст. - Из отчетов других клиник тоже видно, что таких
случаев либо нет вообще, либо они крайне редки.
что слабоумные не особо подвержены болезни, которая вообще встречается
редко. Вероятно, такие же данные мы получили бы и по двум тысячам
водителей автобусов, торговцев краской или... полицейских.
пообещал Воль.
Грэхем спросил:
употребляют в пищу продукты, богатые йодом.
Воля было написано, что до него тоже дошло. Весть от покойника,
страдающего отсутствием логики:
моряцким поверьям? Ко всем этим морским змеям, русалкам, сиренам,
летучим голландцам и прочей бледной, леденящей душу нечисти,
колеблемой морской зыбью в лучах луны?
сравнительные данные по экипажам морских судов и сельским жителям.
записи Уэбба.
смогу быть вам полезен, - сказал Фосетт. - И если вы в конце концов
выясните причину странного состояния Уэбба, мне было бы интересно
узнать подробности. - Последовал короткий смешок, скорее холодный,
нежели примирительный. - Компетентный анализ каждой галлюцинации
вносит ценный вклад в понимание общей картины.
дорогу Воль нарушил напряженное молчание, сказав:
шевелили мозгами, распространилась эпидемия временного помешательства.
намереваясь развить свою теорию. - К тому же знание не может расти
безгранично. Кое-кто из лучших умов неизбежно должен выйти из строя,
пытаясь объять необъятное.
способен вместить такую уйму знаний. Вот почему каждый ученый, являясь
специалистом в своей области науки, может быть сущим профаном в том,
что выходит за пределы его научных интересов.
- что, правда, никак не сказалось на его манере брать повороты - и до
самого дома, где жил Грэхем, не проронил ни слова. Там он высадил
своего пассажира и, бросив: "До завтра Вилл", - умчался прочь.
Грэхем стоял перед зеркалом, деловито жужжа электробритвой, когда
зазвонил телефон. На экране возникло лицо незнакомого юноши.
вечером, мистер Гарриман хотел вам кое-что сообщить, но не застал
дома.
информационными агентствами и выяснил, что за последние пять недель
они опубликовали сообщения о смерти восемнадцати ученых. Семь из них -
иностранцы, одиннадцать - американцы. Это раз в шесть выше среднего
уровня - ведь информационные агентства редко подводят итоги больше,
чем за месяц.
- А имена у вас есть?
Пусть он позвонит мне в офис, когда ему будет удобно.
глубокой задумчивости.
теленовостей. Подойдя к нему, Грэхем снял крышку с экрана, который у
его аппарата был настроен на прием новостей газеты "Нью-Йорк Сан".
Первый утренний выпуск "Cан" медленно поплыл по экрану. Грэхем