свою пенсию, депутат настаивает, чтобы я согласился уйти в отставку. Не
поднимая никакого шума, никакого скандала. Чинно и благородно. Если я
заупрямлюсь, он клянется, что вышвырнет меня, и тридцать лет службы пойдут
коту под хвост.
пор. Кроме того, я не могу обойти тот факт, что солгал при поступлении в
полицию.
любят проявлять снисходительность к нашему прошлому. К примеру, женщина,
участвовавшая в Музыкальном марше. Порочащая фотография была сделана,
когда она спала. Другая нашла пластиковые груди, при помощи ее же
собственного значка с номером приколотые к столу. А они обе были
безупречны.
побери, меня пугает. Я слишком стар и мало подготовлен, чтобы сделать
карьеру где-нибудь еще. В глубине души я не прочь подраться, но, полагаю,
согласие - это единственный реальный выход.
[см. роман Майкла Слэйда "Охотник За Головами"]. Он был героем в отставке:
человек, который справился с тем ужасающим психопатом. Только несколько
человек знали о том, как он напился, наглотался пилюль и засунул в рот
ствол револьвера. Джек навел наряд полиции на след, когда он отвалил в
сторону. Теперь, приглядываясь к этому потерявшему сон копу, он вспомнил
мудрый совет Сэмюэля Джонсона: Мужчина, сэр, должен держать свою дружбу в
постоянной готовности.
Позвони мне завтра около полудня, и я, быть может, к тому времени придумаю
выход.
сонату". Он разжег в гостиной потрескивающий огонь, затем стал перед ним,
греясь и глядя на камин. Над ним в серебряных рамках висели три
фотографии. На одной была Кэйт, его первая жена, играющая Ребекку на
Бродвее в ибсеновском "Росмерсхольме". Снимок запечатлел центральную сцену
той ночи, когда они встретились. На втором фото была Джейн, должно быть,
года в четыре, сидящая в ворохе осенних листьев, с солнечными бликами в
кудряшках. Фотограф подкараулил мгновение, когда она слегка улыбалась,
повернув голову назад. Последний портрет изображал Женевьеву, вторую жену
де Клерка, на побережье Западного Самоа во время их медового месяца. Ее
загорелое тело контрастировало с белым бикини, в который она была одета.
Дженни прижимала к уху огромную океанскую раковину. Пламя освещало фигуру
Роберта, отражавшуюся от стекла в рамках.
поседели, тонкий нос стал несколько более костистым, чем раньше, худые
щеки отвисли там, где челюсти переходили в шею: время определенно брало
свою дань. И все же, несмотря ни на что, он был доволен собой - такое
трудно было себе представить пять лет назад.
землю и собирались в сплошные лужи. Струи отскакивали от черных зонтиков
молчаливых участников траурной церемонии, затем обвивались вокруг ботинок
де Клерка, прежде чем стечь в глубокую яму, вырытую в сырой земле. Конный
полицейский неподвижно стоял рядом с вырытой могилой, всей душой стремясь
туда, где он ляжет однажды, и наблюдая за тем, как гроб его жены
опускается в яму.
проносились со стороны моря, а небо заливало гроб сплошными потоками воды,
- ...и пошли Своих ангелов следить и охранять покой нашей сестры... - в то
время, как сердце Роберта де Клерка разрывалось на части и изливало свой
собственный черный дождь.
озабоченный тем, что де Клерк был единственным, кто не склонил голову. Это
был уже второй раз, когда он присутствовал при том, как его друг хоронил
свою жену, впервые это произошло в Квебеке двенадцать лет назад, когда
Кэйт и его дочь Джейн были убиты террористами.
уже окрашенных осенью, запах дыма, доносящийся в утренней свежести,
прозрачный воздух; каким маленьким казался гроб Джейн рядом с гробом ее
матери. Было бы настоящей удачей, если бы де Клерк когда-нибудь оправился
от этого; учитывая теперешние последствия дела Охотника За Головами,
Шатран опасался, что его друг может отправиться домой и пустить себе пулю
в рот.
полированного гроба.
"Обрати на нее свой вечный свет, Господи, дозволь ее душе и душам всех
верующих из милосердия Твоего почить в мире", - де Клерк нагнулся и
положил красную розу на длинном стебле на крышку гроба над остановившимся
сердцем Женевьевы.
маленькие группки. У подножия холма пожилая женщина в черной накидке
опиралась на руку мужчины значительно моложе ее. Стоя на склоне
Холибэрн-Маунтин, кладбищенский капеллан окинул взглядом город. Силуэты
матери и сына проступали в немного поредевшей пелене дождя, который сек по
водам Английской бухты и по деревьям в парке Стенли. Когда де Клерк
подошел к ним, женщина потупила глаза.
- спросил он.
Лучше мне поехать с ним. (фр.)]
временем расходились. По двое, по трое они подходили к вдовцу, чтобы
выразить ему свои соболезнования, прежде чем направиться к стоянке. Только
когда де Клерк остался один у могилы Женевьевы, Шатран подошел к нему. -
Viens avec moi, Robert. Il faut qu'on se parle. [Поедем со мной, Роберт.
Послушай меня. (фр.)]
переходя с французского на английский.
кладбища по Хэдден-драйв и свернул на Тэйлор-вэй, чтобы спуститься с горы
к грохочущему океану. Сидя сзади с де Клерком, Шатран курил одну сигарету
за другой, его мысли вертелись вокруг предложения, которое он собирался
сделать. Тусклый послеполуденный свет преображал струи дождя, стекающие по
стеклам, в клубок змей, подкарауливающих мужчин. Как только "Кадиллак"
свернул на Марин-драйв, взгляд де Клерка скользнул по Эммблсайд-Бич позади
зданий на набережной. В довершение ко всему, за машиной с лаем погналась
собака, и не оказалась под колесами только благодаря тому, что водитель
резко нажал на педаль тормоза.
подождать.
впечатление. Гигантские волны обрушивались на ступеньки помоста, ведущего
к дому, который бешено раскачивался на ветру, в то время как фонари,
освещающие переднюю дверь, отбрасывали мечущиеся тени на участок леса.
Гудронное покрытие у них под ногами превратилось в бурную реку, а почти
горизонтальные струи дождя вывернули зонтик Шатрана наружу. Оба мужчины
промокли насквозь за то время, что де Клерк отпирал дверь.
обращенную к Английской бухте. Справа, в сторону берега выступала
оранжерея. Внутри были видны кусты роз, выведенные самим Робертом, а
теперь увядшие из-за недостатка внимания. Рождественская елка, стоявшая
возле дверей оранжереи, рассыпавшаяся наполовину, засыпала сухими иголками
деревянный пол. Напольные часы возле камина остановились на четверти
десятого.
убийства, где смерть остановила время. Единственным отличием было то, что
тут еще оставался кто-то живой, кто мог двигаться. Глазами отыскивая
признаки угрозы, он подмечал мельчайшие детали. Стереозаписи были не
классикой, которую предпочитал Роберт, а альбомом, отвечающим вкусам
кого-нибудь лет на двадцать моложе. Бетховен, Брамс и Моцарт уступили
место "Астрал Викс" и Соломону Бэрку. Камин был освобожден от всех
предметов, за исключением трех фотографий - Кэйт, Джейн и Женевьевы. Цветы
из оранжереи лежали возле каждой из рамок, а на столе перед камином стоял
пустой аквариум.
Доставалов Александр
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Шилова Юлия