добивает потрясенного соперника.- Я этого не потерплю! Не хватало еще,
чтобы она понесла! Не хватало мне щенков по всему дому! Мы вам отдали
свои комнаты, свои кровати!
бредовым натиском он чувствовал себя совершенно беспомощным. И то, что
он ей возражает, звучало для него чуть ли не признанием вины. Он не
понимал, что на нее нашло, ему стало муторно от такой несправедливости,
и в нем тоже зашевелился гнев.
шумно и при каждом вздохе подвывала. Ее руки выкручивали друг дружку,
словно хотели наломать.
по-женски: пальцы были сложены ровно, костяшками вверх, большой плотно
лежал на суставах указательного и среднего. Слова выходили с хриплым
клокотанием:
испуганный визг.
медленно вошел в комнату. Большие пальцы он зацепил за карманы
комбинезона. Он приближался к ней легко, как кошка подкрадывается к
добыче. Золотое кольцо на обрубке пальца тускло блестело в свинцовом
свете из окна. У Алисы вся ярость превратилась в страх. Она съежилась,
отступила, отошла за кровать, очутилась в тупике, допятилась до стены и
там замерла.
ее руке и взяла повыше локтя. Он смотрел на нее - не сквозь нее и не
мимо. Он мягко повернул ее, провел по комнате и за дверь и закрыл дверь,
оставив Эрнеста и Норму вдвоем.
двуспальной кровати, мягко повернул, и она осела, как калека, повалилась
на спину, бессмысленно глядя на него. Он взял подушку С изголовья и
подложил ей под голову. Его левая рука-с обрезанным пальцем и кольцом -
ласково погладила ее по щеке.
придушенно, без слез.
справа от входа. Эти трое здесь сблизились. Старшие - потому, что
чувствовали себя в каком-то смысле осажденными, а Милдред - из
покровительственного чувства к родителям. Она часто удивлялась, как
родители выжили в этом грешном и буйном мире. Она считала их наивными и
беззащитными детьми, и в отношении матери была отчасти права. Но Милдред
забывала о детской прочности, устойчивости, о простодушном упорстве -
добиться своего. И Бернис обладала такой прочностью. Она была довольно
миловидна. У нее был прямой нос, и она так давно носила пенсне, что оно
даже повлияло на его форму. Верхняя, хрящевая часть носа не только
утончилась из-за пенсне, но и приобрела два красных пятнышка на местах,
куда жали пружины. Глаза у нее были фиалковые, близорукие, что придавало
ее взгляду милое затаенное выражение.
иногда жабо, старинные брошки. Блузки - всегда с кружевом, с мережкой, с
безукоризненно свежим воротничком и манжетами. Употребляла лавандовую
воду, отчего ее кожа, одежда и сумочка всегда пахли лавандой и еще
другим, почти неуловимым кисловатым запахом, который был ее собственным.
У нее были красивые ноги от щиколоток и ниже, и она обувала их в очень
дорогие туфли, обычно лайковые, на шнурках, с бантиком на подъеме. Рот у
нее был вяловатый, детский, мягкий, довольно бесхарактерный.
Разговаривала очень мало, но в своем кругу слыла человеком добрым и
проницательным: первое - благодаря тому, что говорила о людях только
хорошее, даже о незнакомых, второе - благодаря тому, что не высказывала
общих соображений ни о чем, кроме духов и еды. Соображения других
выслушивала с тихой улыбкой, как бы извиняя им то, что у них есть
соображения. На самом деле она их не слушала.
понимающей, извиняющей улыбкой ее очередной политический или
экономический монолог. Лишь много позже дочь уяснила, что мать не слышит
никакого разговора, если он не затрагивает людей, мест и вещей. С другой
стороны, Бернис не забывала ни одной подробности, касающейся товаров,
расцветок и цен. Она могла точно вспомнить, сколько было уплачено за
черные замшевые перчатки семь лет назад. Она питала слабость к перчаткам
и кольцам - любым кольцам. Их у нее накопилось изрядно, но с
бриллиантовым колечком, которое мистер Причард подарил ей при помолвке,
и с золотым обручальным она не расставалась никогда. Снимала их только
перед ванной. А когда мыла в раковине с нашатырем гребни и щетки,
оставляла их на пальцах. Нашатырь очищал кольца, и бриллиантики блестели
ярче.
мужу. Она считала, что изучила его слабости, его фокусы и его желания.
Сама она из-за небольшого природного изъяна, так называемого клобучка,
не могла извлекать все радости из семейной жизни; кроме того, из-за
повышенного отделения кислот не могла зачать без того, чтобы кислая
среда была предварительно нейтрализована. Обе эти особенности она
считала нормальными, а всякое отклонение от них - ненормальностью и
дурным вкусом. Женщин чувственного склада называла "женщинами этого
сорта" и немного жалела их, так же как наркоманок и алкоголичек.
незаметным, но упорным сопротивлением сперва перевела в удобное русло,
потом обуздала, а потом удушила, так что порывы у него возникали все
реже и реже, покуда он сам наконец не поверил, что вступил в возраст,
когда эта сторона жизни не играет роли.
было поставлено толково, чисто и удобно, и еду она готовила питательную,
пусть и не слишком вкусную. Специй не признавала: ей давно сказали, что
они возбуждают мужчину. Никто ив троих - ни мистер Причард, ни Милдред,
ни она сама - не полнел,- возможно, из-за скучной пищи. Эта пища не
вызывала чрезмерного аппетита.
на свете, и они часто называли ее святой. А сама она часто говорила, как
ей незаслуженно повезло, что из всех людей на свете именно у нее самые
прекрасные, самые верные друзья. Она обожала цветы, сажала их, и
прищипывала, и удобряла, и обрезала. Она всегда держала в доме большие
вазы с цветами, и друзья говорили, что к ней приходишь, как в цветочный
магазин, и до чего же красиво она составляет букеты.
избавление не происходило силою вещей. Она не перенесла ни одной тяжелой
болезни или травмы, а потому у нее не было мерила боли. Колотье в боку,
легкий прострел, резь от газов под ложечкой втайне убеждали се, что она
при смерти. Когда она носила Милдред, она не сомневалась, что умрет, и
привела свои дела в порядок, чтобы облегчить жизнь Причарду. Она даже
написала письмо - с указанием вскрыть после ее смерти,- где советовала
ему снова жениться, чтобы ребенок не рос совсем без матери. Потом она
это письмо уничтожила.
завистью к людям, у которых, казалось ей, бывают в жизни радости, тогда
как се жизнь проходит серым облаком в серой комнате. Обделенная
восприятиями, она жила правилами. Образование полезно. Самообладание
необходимо. Всему свое время и свое место. Путешествия расширяют
кругозор. Эта последняя аксиома и погнала се в результате путешествовать
по Мексике.
Это был долгий, медленный процесс накопления косвенных признаков,
предположений, случайностей - тысяч их,- покуда наконец в совокупности
они не решали дело. По сути же, в Мексику ей не хотелось. Ей просто
хотелось вернуться к друзьям - из Мексики. Мужу совсем туда не хотелось.
Он согласился только ради семьи и в надежде, что это будет полезно ему в
культурном отношении. А Милдред хотелось - но не с родителями. Ей
хотелось встретить новых и необычных людей и от общения с ними тоже
стать новой и необычной. Милдред ощущала в себе мощные скрытые залежи
чувств, и, вероятно, они в ней были; Они почти в каждом есть.
приметам. Поломка автобуса в начале пути напугала сей, видимо, сулила
цепь неприятностей, которые погубят все путешествие. Она видела, что муж
не в своей тарелке. Ночью, лежа без сна на двуспальной кровати Чйкоев и
прислушиваясь ко вздохам мистера Причарда, она сказала?
прямо слышу, как ты об этом рассказываешь. Будет смешно.
изъянах своей жены как женщины мистер Причард усматривал признак
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Андреев Николай
Каменистый Артем