захвачен, и кто мог быть его врагом.
отряда иноземных воинов; но все же надеялся, что для римлян устроят хотя
бы небольшой рынок вне городских стен. Но где же суетящиеся крестьяне, где
озабоченные торговцы, где телеги с зерном и другими товарами? Город не
готовился к обороне, но и дружелюбным он не выглядел. Имброс явно не
собирался встречать союзническую армию.
который состоял из их скудных подных запасов, еще остававшихся в вещевых
мешках, а поля и фермы вокруг Имброса выглядели очень заманчиво. Голод мог
сокрушить даже римскую дисциплину.
жестам, Марк попытался объяснить ситуацию Зимискесу. Видессианин, тоже
солдат, наконец понял. Впрочем, он и сам недоумевал и даже злился, ведь
курьер, посланный им в город, не вернулся до сих пор.
исключено, что по дороге сюда Мазалона прикончили.
краткие, становились все длиннее, громче, злее. Слово - или имя - "Ворцез"
повторялось чаще других. Наконец, произнеся это слово в очередной раз,
Зимискес в отвращении сплюнул.
мягко заметил Горгидас.
Имбросе что-то готовилось. У северных ворот началась суматоха, очевидно,
происходили приготовления к какой-то процессии.
сверкал серебряный обруч. Он был одет в темно-вишневый халат. Справа и
слева от толстяка слуги держали два зонтика. Зимискес гневно взглянул на
него - интересно, не был ли пришедший тем самым Ворцезом, о котором он
упоминал?
юношей, одетых менее богато. Судя по их пальцам, запачканным чернилами, и
близоруким взглядам, которые они бросали на римлян, Марк предположил, что
это были секретари толстяка. С ними вместе вышли два наголо обритых жреца.
Один из них был одет в голубое платье, другой, с тонкими чертами лица,
бородой, в которой пробивалась седина, и яркими горящими глазами, носил
более богатую одежду, а на груди у него сверкал вышитый золотой круг.
Первый жрец держал в руках чашу, в которой дымились благовония, сладкие и
тягучие.
сложенные люди в расшитых серебром и золотом туниках поверх кольчуг. Воины
несли копья и боевые топоры, на треугольных щитах красовались загадочные
символы. "Судя по всему, это наемники, - решил трибун, - очень уж они не
похожи на видессиан".
более толстый, чем Ворцез, толкающий впереди себя большой барабан на
тележке.
раздуваясь от гордости и тщеславия, выкрикнул какую-то команду. "Вот
петух", - подумал Марк. Трубачи и флейтисты начали играть причудливую
мелодию. Толстый барабанщик ударил по барабану с такой силой, что тот едва
не свалился с тележки. Когда фанфары смолкли, два видессианина, пришедшие
вместе с римлянами, приложили правые руки к сердцу и склонили головы перед
толстым чиновником, возглавлявшим шествие. Марк отдал ему римский салют,
выбросив вперед сжатую в кулак правую руку. Гай Филипп пролаял команду, и
легионеры отозвались на удивление слаженно. Ошеломленный Ворцез даже
отступил на шаг, гневно взглянул на Скауруса, который вынужден был
сдержать насмешливую улыбку, и, скрывая замешательство, взмахом руки
послал вперед жрецов. Старший жрец указал пальцем на Марка и спросил его о
чем-то.
тот на латыни.
Ответ вряд ли удовлетворил его. Жрец презрительно фыркнул, а затем пожал
плечами и взмахнул руками, вероятно, благословляя римлян. Второй жрец
подхватил певучую молитву. Обряд был, видимо, необходим для видессиан.
приблизился к Марку и пожал его руку. Ладонь Ворцеза была пухлой, потной и
теплой; он улыбнулся, но его улыбка, похоже, выражала далеко не добрые
чувства, а, скорее, холодный расчет честолюбца. Трибун прекрасно понял
его, потому что сам, когда это было необходимо, хорошо умел скрывать свое
истинное состояние.
вправду был Раденос Ворцез - гипастеос Имброса, губернатор, назначенный
Императором Видессоса. Марк узнал, что имя Императора Маврикиос, он
происходит из династии Гаврас. Марк понял также, что Зимискес предан
Маврикиосу, но сомневается в том, что Ворцез разделяет эту преданность.
римлян? Ворцез, уяснив суть вопроса, с сожалением развел руками. Вести об
их появлении достигли Имброса только вчера. Да и трудно поверить во
внезапное появление незнакомцев в Видессосе: Ворцез не получал рапорта о
людях, пересекающих границу империи.
упомянул, когда говорил о Зимискесе и Мазалоне. Юный Проклос покраснел от
гнева, услышав это, и его рука легла на рукоять меча. Но Ворцез сладко
улыбнулся солдату и успокоил его двумя-тремя словами. Видимо, он сказал
следующее: "Я был неправ: некоторые вещи могли быть решены сразу же".
усталости.
Пусть хотя бы дадут опиум, чтобы облегчить страдания тех, кто умрет,
несмотря на все наши заботы.
представления, как все это объяснить Ворцезу, но иногда слова бывают не
нужны. Он поймал взгляд гипастеоса и показал ему на носилки.
легионеров Ворцез удивленно вскрикнул. Хотя в его свите и находились
солдаты, о том, что такое война, он, похоже, не знал.
требуется врач, а не чтец заклинаний и молитв.
уже ничто не поможет, - проворчал Гай Филипп.
мнением старшего центуриона. Муниций был ранен копьем в живот, и повязка,
наложенная на его рану, пропиталась кровью и гноем. Трибун знал, что рана
не могла не быть смертельной. Знал это и Горгидас. Он коснулся рукой лба
амуниция и щелкнул языком.
этот шарлатан попробует ему помочь. Бедняге ни к чему даже опиум,
настолько он плох. Думаю, жить ему осталось максимум два дня.
человек, но в чертах его лица уже читалась обреченность.
было ни одной живой души. Он снял повязки и коснулся пальцами раны.
Скаурус ожидал дикого крика, но легионер лежал совершенно спокойно, и
глаза его были закрыты.
видел, как невероятное напряжение появилось на его лице, как он
концентрирует все свое внимание на раненом солдате.
врача центурион, но сказал он это не слишком резко: врач не стоял под его
началом и пользовался большей свободой, чем обыкновенный солдат.
вздрогнул и почувствовал, как по рукам забегали мурашки. Марк вдруг ощутил
близость необъяснимого, близость чуда - как и тогда, когда он скрестил
свой меч с мечом Виридовикса. Это воспоминание заставило его наполовину
вытащить меч из ножен. Так и есть! Символы друидов мерцали мягким желтым
светом.
таким сильным, как то, что забросило их в Видессос.
Филипп присвистнул: он тоже это заметил.
собой, но его слова объяснили все гораздо лучше, чем что бы то ни было.
бледным, капли пота стекали по бороде.
раны повязку. То, что он увидел, настолько потрясло его, что он не мог
вымолвить ни слова. Рана исчезла, а вместо нее на животе солдата белел
шрам. На вид этому шраму можно было дать четыре-пять лет, никак не меньше.
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Куликов Роман
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений