Чтение 7–й страницы книги ~Меч наемника~

- Но вряд ли ты мог его унюхать раньше. Пробка была залита воском, когда ты покупал свое снадобье.

Стефи принюхался.

- Странное дело... Кажется, этот запах мне знаком... Но кто же мог вылить содержимое и куда?

- Твои подчиненные говорят, что не трогали вещи с тех пор, как уложили седла на стеллаж, - сказал Стэммел.

- Но я только засунул в сумку флягу перед ужином. А к пузырьку даже не притрагивался.

- Посмотрим, что у нас с флягой, - сказал капитан. - Так, и наполовину не полная. А запах, кстати, и здесь чувствуется!

Свидетели переглянулись.

- Если то, что заставило капрала действовать столь агрессивно и вызвало временную потерю памяти, связано с выпитым им, то, судя по всему, такой эффект вызвало содержимое стеклянного флакона, - высказал общую мысль дворецкий.

- Но я не открывал его, - повторил Стефи.

- Не помнишь, что открывал, - уточнила Коула. - Не обижайся, но если это снадобье дает такой сильный эффект, то ты мог и забыть, как принял его.

- Но я же помню, как уложил флягу и пошел потом на ужин.

- Стефи, ты уверен, что не прикладывался к элю позже, например после ужина? - скорее устало, чем раздраженно спросил капитан.

- Сэр, я уверен... настолько, насколько могу быть уверенным в чем-то после вчерашнего. Я уверен, что не пил больше и не открывал флакон. Но что теперь толку в моей уверенности?

Седжек вздохнул:

- Стефи, что бы ты ни сделал, скорее всего ты находился под каким-то внешним воздействием. Сейчас самым простым и логичным объяснением кажется это снадобье, купленное неизвестно у кого. Не знаю, согласятся ли со мной свидетели...

Коула заметила:

- Эта версия выглядит весьма правдоподобно. И все же мы еще не взяли повторные показания у пострадавшей, я имею в виду Паксенаррион.

- Не знаю, поможет ли это делу, но, если вы находите это нужным, я ничего не имею против.

- А я вовсе не так уверен, что дело в содержимом флакона, - сказал дворецкий. - Мне кажется, что нужно бы проверить хорошенько герцогский эль. Хотя, конечно, характерный запах из флакона наводит на определенные выводы, но...

- Мы можем запечатать бочку и приставить к ней охрану. Когда герцог приедет, быть может, придворный колдун сумеет выяснить, не наведена ли на эль порча.

- Я уже запечатал бочку, - раздался голос появившегося как из-под земли Веннера. Все вздрогнули, а распорядитель пояснил:

- Я потому и уходил, чтобы сделать это без промедления.

- Хорошо, - согласился капитан. - А теперь, если вы, советник Министьера, согласитесь взять показания у новобранца Пакс и дополнительно осмотрите девушку, то мы пока займемся другими делами. Да, Стэммел, как насчет того, чтобы выпустить Стефи под честное слово?

Стэммел вздохнул:

- Лично я ничего не имею против. Капрал помогает расследованию, да, и скорее всего, вчера он действовал под каким-то посторонним влиянием. Но ведь личный состав всего этого не знает. Боюсь, люди в моем взводе могут не правильно понять, если увидят на свободе того, из-за кого их сослуживец ни за что пострадал, да еще и безвинно оказался в кандалах. Не знаю, сэр...

- Согласен, - вступил в разговор Стефи. - Я и сам не могу поверить в то, что я так поступил, но все свидетельствует против меня. И я прекрасно понимаю сержанта. Новобранцы, не зная всех подробностей, могут не правильно понять происходящее, увидев меня на свободе. Возможны неприятности ропот, а может быть, и бунт.

- Я не прошу, чтобы Стефи заковывали в кандалы или применяли к нему какие-либо меры воздействия... - начал Стэммел.

- Все ясно, - хмурясь, сказал капитан Седжек. - Итак, Стефи, извини, но тебе придется посидеть в одной из камер карцера. Тебя не будут заковывать. Я лично отдам распоряжение начальнику караула и коменданту, чтобы избежать распространения слухов. В камере оставят свет, дадут матрас и одеяло. Кормить будут вместе с охраной. Под твое честное слово можем даже не запирать камеру на замок.

- Спасибо, сэр. Я только хотел попросить... я хочу знать, как девушка... И если ей будет лучше, я хотел бы, чтобы мне дали возможность извиниться перед нею.

- Посмотрим, Стефи.

Кивнув охране, капитан молча проследил за удаляющимися капралом и сопровождающими его конвоирами. Затем он сказал:

- Тир побери эту старуху! Хотел бы я потрясти ее хорошенько. Это же надо, из-за какой-то настойки прекрасный солдат попадает в такую передрягу! Ладно, Стэммел, идите к своему взводу. Расскажете новобранцам то, что сочтете нужным. Потом мне еще надо будет поговорить с вами.

- Слушаюсь, сэр. В какое время?

- Думаю, уже после обеда. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения моим людям и написать рапорт о случившемся. Боюсь, это отнимет у меня немало времени. Пришлите к моему адъютанту одного из своих людей, он ему сообщит, когда я смогу принять вас.

- Слушаюсь, сэр. - Стэммел поклонился и направился вслед за Коулой, уже скрывшейся за дверью лазарета.

***

Паксенаррион неподвижно лежала на кровати, не замечая, как Майя обрабатывает раны на ее ногах. Большая примочка уже покрыла распухшую половину лица девушки. Выпив чашку бульона и сделав несколько глотков успокаивающего отвара на вине, она словно плавала в воздухе над постелью. Сквозь полудрему Пакс услышала, как в дверь постучали и Майя ответила:

- Да, входите. А, Коула, это вы. Хотите осмотреть ее еще раз?

- Если это возможно. Как она? Что сказал врач?

- Она поправится. Глаза целы. Мы недавно дали ей успокаивающего. Так что если она сейчас не спит, то бредит. Эй Пакс, просыпайся.

Пакс с трудом разлепила веки и попыталась заставить язык повернуться. Удавалось ей это с трудом. Чуть наклонив голову, она разглядывала посетительницу. Ей бросились в глаза седые пряди, черные глаза, густые темные брови, глубокие морщины, прорезавшие красивое некогда лицо. Взгляд Пакс скользнул вниз и остановился на пустом рукаве, заправленном за пояс платья.

- Ну что, девочка, - начала свидетельница, - тебя здесь называют Пакс, так? Меня же зовут Коула Министьера. Нам нужны дополнительные показания. Говорить сможешь?

Пакс что-то хрипло выдохнула. Покачав головой, Коула встала и принесла кружку теплой воды. Дав глотнуть Пакс, она сказала:

- Ну вот так-то лучше будет. Как теперь?

- Намного лучше, госпожа, - сказала Пакс, облизывая сухие губы. - Я теперь могу говорить.

- Никакая я тебе не госпожа, - со смешком сказала Коула. - Просто отставной вояка-инвалид.

- Но разве... мне ведь сказали... что вы - член Совета... - Пакс все еще с трудом двигала губами, превозмогая боль.

- Это просто герцог назначил меня в благодарность за былые заслуги. А так я сейчас просто садовница при замке, выращиваю и собираю яблоки. Так что я вовсе не дама из высшего света.

- Я... я не знала, что вы служили в армии, - сказала Пакс, стараясь не глядеть на пустой рукав.

- Представь себе. Я была капралом, а могла бы стать сержантом, если бы не это. - Она кивнула на рукав. - К сожалению... или к счастью. Ведь я все-таки осталась жива. Да и герцог не забыл меня, дал работу по силам и назначил советницей.

Представив себя на месте Коулы, инвалидом, привязанным к участку земли, Пакс вздрогнула.

- А как мне вас называть, если не госпожой?

- Ну, если подходить к делу официально, то на "вы" и советник Министьера. Только боюсь, что в твоем состоянии тебе не до формальностей. Ты и короче-то имя с трудом выговариваешь. Давай договоримся: будем на "ты", а меня зови Коулой.

- Хорошо... Коула.

- Итак, сержант Стэммел подробно передал мне то, что ты ему сказала. И все же у меня есть несколько вопросов уже лично к тебе. Капрал Стефи говорил с тобой раньше, до того как пришел в казарму?

- Нет... Я его и не видела до этого. Я только обратила внимание на всадников, подъехавших к нашему взводу, но инструктор Сиджер тотчас же наказал меня за это очередным уколом...

Коула поцокала языком:

- И сделал это совершенно справедливо. Можешь мне поверить: в бою смотри только на противника. Отвлечешься - все, конец. Ладно, скажи, а на ужине ты капрала не видела?

- Нет, мы болтали с Сабеном.

- Понятно. Насколько я знаю, Стефи явился в казарму и сказал, что хочет поговорить с тобой. Затем он попытался уговорить тебя переспать с ним, а когда это не удалось - попытался сделать это силой. Это так?

- Да. Он стал удерживать меня и обнимать, не давая вырваться. Тогда я сказала ему несколько ругательств, которым научил меня брат, а он зажал мне рот ладонью. Я укусила его, и он разозлился по-настоящему.

- Стэммел сказал, что Стефи сначала ударил тебя ремнем.

- Да, а я попыталась увернуться и проскочить мимо него. Это правда: я действительно хотела только убежать, я не собиралась драться с ним, честное слово.

- Тихо, тихо. Успокойся. Сдается мне, этот парень был бы тебе в любом случае не по силам.

Пакс снова задрожала:

- Я... я не смогла вырваться... а он хлестал меня ремнем снова и снова... Потом он начал меня бить, я стала сопротивляться, но кто-то схватил меня сзади, так что я не могла ни уворачиваться от ударов, ни сопротивляться... Было... было очень больно... - По ее щеке покатилась слеза. Словно испугавшись этого, Пакс сказала:

- Извините... Я не хотела... не хотела плакать.

- Не волнуйся. Так бывает с теми, кто не плачет в тот момент, когда их бьют. Воспоминания оказываются больнее...

Даже в полубреду Пакс отметила, что Коула говорит как человек, знающий толк в таких делах.

- Ничего, через несколько дней ты очухаешься, а вскоре и следов не останется. А теперь ответь мне на один вопрос, Паксенаррион: ты спала с кем-нибудь здесь, в крепости?

- Нет, - чуть слышно ответила девушка.

- А до этого у тебя были мужчины?

- Нет... Мне просто не хотелось.

Коула вздохнула:

- Пакс, нам нужно знать, была ли ты не только избита, но и изнасилована, понимаешь?

Пакс покачала головой:

- Я... я не знаю, на что это должно быть похоже. Я понимаю, что, наверное, это больно, но у меня все так болит, и там внизу тоже, до сих пор... А что было тогда... я вообще с трудом помню.

- Ну, тогда придется осмотреть тебя. Майя мне поможет, и я думаю, еще пара глотков успокаивающего отвара с вином тебе не повредит. Если даже ты проспишь сутки напролет, будет только лучше.

Майя поднесла ко рту Пакс кружку с отваром, и та с трудом сделала несколько глотков. Сладость и тепло побежали по ее телу, и вскоре Паксенаррион почти перестала замечать, что происходит вокруг.

Через несколько минут Коула вышла из лазарета и почти столкнулась с ходившим взад и вперед у дверей Стэммелом.

- Ну? - хрипло спросил он.

- Нет, - ответила Коула. - Хотя, судя по синякам и травмам, они пытались. Неизвестно, чем бы все кончилось, будь у них еще хоть пять минут. Но нет - значит, нет. Может быть, это и спасет Стефи шкуру... хотя бы частично.

- Коррину это не поможет, - мрачно заметил Стэммел. - Спасибо за помощь, Коула.

- Не за что. Как видишь, я еще на что-то гожусь. Жаль, что нам, видимо, уже никогда не узнать, кто из них так избил ее.

- Вот ведь мерзавец! - не сдержался Стэммел. - А я-то хорош. Надо было эту падаль уже давно выгнать в шею!

Коула легко погладила его по плечу:

- Нет, Маттис Стэммел, ты не такой. Ты не позволишь себе выгнать новобранца только на основании своих ощущений. Тебе нужен убедительный, законный повод. Такой уж ты уродился. Ладно, я пошла докладывать об осмотре. Не волнуйся за девушку, она скоро поправится.

- Надеюсь. Знаешь, Коула, я даже боюсь поверить, но эта девчонка... она не просто исполнительный новобранец, она в будущем - отличный солдат... Нет, мне кажется, она напоминает и становится день ото дня все более похожей на нее... на Тамаррион.

Коула внимательно поглядела на него:

- Правда? Я-то ее видела только в этих синяках. Что поделать, Стэммел, трудно уберечь лучших. В долгой гонке почему-то побеждают не они...

- Я знаю. Но в этой девчонке есть что-то такое... какая-то особая твердость...

- Хорошо, если так. По крайней мере ей будет легче прийти в себя после этого случая. Да и вообще... Ничто не могло сломить Тамаррион... Ладно, поживем - увидим. Пойду докладывать...

К возвращению капитана Валичи Паксенаррион уже была на ногах, хотя ее правый глаз по-прежнему ничего не видел из-за огромного, распухшего кровоподтека. Стэммел не разрешал ей возвратиться в казарму, желая получше подлечить ее, да и не считая разумным, чтобы Пакс общалась с сослуживцами до того, пока командующий когортой новобранцев не поговорит с ней сам. Против ожидания, капитан Валичи вынес решение на основании рапортов Седжека и Стэммела, а также долгих разговоров с обоими офицерами и, разумеется, со свидетелями. Он также перекинулся парой слов со Стефи и явно для проформы - допросил Коррина. До Пакс очередь так и не дошла. Через несколько дней после возвращения Валичи Майя передала ей приказ Стэммела прийти в казарму.

Было раннее утро, и Паксенаррион поторопилась исполнить распоряжение, чтобы сразу же после завтрака присоединиться к своему взводу. Она с радостью облачилась в принесенную ей Майей новую, заботливо подогнанную по фигуре форменную тунику.

Едва Пакс переступила порог казармы и, провожаемая взглядами, молча подошла к своей койке, чтобы положить в тумбочку вещи, как послышался сигнал к общему построению.

На плацу перед строем возвышался наспех сколоченный грубый дощатый помост. Слева от него стояли свидетели и офицеры, а справа - с десяток солдат из комендантского взвода. Судя по курившейся за ними жаровне, кнуту в руках одного из них и большой бритве у другого, а также по выражениям их лиц, хорошего от этих ребят ждать не приходилось. Пакс с удивлением увидела среди них того черноволосого стражника, который, как мог, старался поддержать ее - морально и физически, - пока она была в карцере и в кандалах.

Раздался звон кандалов - это охрана вывела на плац Коррина и Дженса, но Пакс вздрогнула от воспоминаний о том, как цепи звенели на ее руках и ногах. Нет, ни жалости, ни сочувствия к Коррину у нее не возникло. Просто она предпочла бы избить его сама, а не просто наблюдать, как он тащится по брусчатке плаца, звеня кандалами.

Заключенных провели перед всем строем; Дженс почти висел на руках конвоиров и отвратительно хныкал; на лице Коррина появились синяки, которых раньше не было. Видимо, стражники за что-то отделали его, подумала Пакс, даже не предполагая, что это могла быть месть за нее. Наконец конвой остановился у помоста. На середину плаца вышел капитан Валичи - невысокий, казавшийся почти квадратным в доспехах, - и, обращаясь к строю, сказал:

- Солдаты, вы созваны для того, чтобы присутствовать при публичном наказании двух бывших новобранцев из нашей когорты. За их преступления они отчислены из когорты и после наказания будут отведены за пределы владений герцога. Если любой из них когда-либо появится в пределах этих границ - он будет схвачен и подвергнут наказанию, которое определит его высочество. Если кто-либо из вас, знающих их в лицо, увидит их в пределах этих границ, ему надлежит немедленно доложить об этом командованию. Преступления этих двоих хорошо известны большинству из вас, и все же я повторю. Итак, Коррин Материт был обвинен (и вина его доказана) в соучастии в нападении на другого новобранца...

- Не правда! - взвыл Коррин. - Я не виноват...

Прежде чем капитан Валичи повернул голову в его сторону, удар эфесом меча заставил Коррина заткнуться.

- ...в сговоре с Дженсом Хэнокенссоном с целью помешать раскрытию преступления, - продолжил капитан. - Кроме того, оба лгали перед свидетелями, затрудняя расследование. И все же все свидетельские показания и улики сходятся на том, что Коррин Материт напал на Паксенаррион, дочь Дортана, и нанес ей тяжкие телесные повреждения, а также проинструктировал Дженса Хэнокенссона предупредить его о приближении кого-либо из командиров. Кроме того, он пытался склонить капрала Стефи из когорты Доррин к лживому объяснению случившегося. При этом Коррин воспользовался тем, что капрал Стефи временно не отвечал за свои поступки, видимо, вследствие какого-то наркотического или магического воздействия. У нас нет доказательств или улик, свидетельствующих о том, что это воздействие в той или иной мере произвели подсудимые. Дженс Хэнокенссон обвиняется в заговоре с Коррином с целью сокрытия преступлений последнего. На обоих подсудимых получены плохие характеристики от командования когорты. Итак, на основании проведенного следствия я, полномочный представитель герцога Пелана и командир когорты новобранцев, оглашаю следующий приговор: для Дженса Хэнокенссона - пять ударов плетью, - Дженс застонал, - бритье головы и изгнание. Для Коррина Магерита - герцогское клеймо на лбу, сорок ударов, бритье наголо и изгнание.

Коррин задергался, словно надеясь вырваться из оков и прочной хватки конвоиров.

- Привести приговор в исполнение! - скомандовал капитан Валичи.

Обвиняемых подняли на помост и, развернув лицом к строю, сорвали с них форму. Стражники поставили Дженса на колени, и один из них потянулся к его голове с бритвой в руках. Почувствовав прикосновение лезвия к своей шевелюре, Дженс завизжал и стал дергаться. Отвесив ему зуботычину, охранник с бритвой пригрозил:

- Стой смирно, придурок! Будешь дергаться - всю башку изрежу!

Дженс застыл, словно окаменев, и на помост посыпались длинные пряди. "Цирюльник" работал быстро и чисто - вскоре от длинных волос и аккуратных усиков не осталось и следа. Лишь несколько комичных прядей свисало с бледной кожи черепа.

Затем охранники привязали Дженса за руки к перекладине между двумя столбами. Сзади к нему подошел солдат с кнутом в руке.

- Раз! - скомандовал капитан.

Кнут взмыл в воздух и опустился на спину Дженса. Пакс четко увидела, как искривилось от боли его лицо.

- Два!

Дженс взвыл.

- Три! Четыре!

Капитан остановился и спросил:

- Сержант Стэммел - не желаете врезать ему на прощание?

- Нет, сэр. Этому - нет.

- Пять.

С последним ударом крики Дженса сменились всхлипываниями. Отвязав его, стражники показали строю спину наказанного, которую пересекали пять кровоточащих рубцов, и вновь развернули его лицом к сослуживцам.

Четверо стражников держали Коррина за руки и за ноги; еще двое зафиксировали мертвой хваткой его голову. Седьмой солдат вынул из жаровни раскаленное клеймо.

Пакс опустила глаза, боясь, что не вынесет этого зрелища. Она услышала проклятья Коррина, затем какую-то возню и, наконец, шипение коснувшегося кожи раскаленного металла, сопровождаемое отчаянным воем Коррина. Затем все стихло. Подняв глаза, Пакс увидела, что на лбу Коррина появилось несмываемое клеймо в виде стилизованной лисьей головы.

Затем стражники поставили Коррина на колени и столь же быстро обрили ему волосы на голове и бороду. Сняв с него кандалы, они привязали его не только за руки к перекладине, но и за ноги к вкрученным в доски помоста кольцам. Солдат с бритвой вновь шагнул к нему.

- Эй, ты, что... что ты надумал? - заволновался Коррин.

- Как что? - ухмыльнулся тот. - Ты разве не слышал, что сказал капитан? Мне приказано побрить - значит, побрить. Целиком, как ягненка...

И на помост полетели волосы с груди, с живота, из подмышек и из паха Коррина. Когда эта процедура была завершена, солдат с кнутом занял исходную позицию.

К десятому удару Пакс смотрела на стену казармы перед собой, не в силах выносить это зрелище. Никто специально не напоминал ей, что на месте Коррина могла оказаться она сама, но эта мысль не покидала ее с самого начала. Она ненавидела Коррина, хотела, чтобы он навсегда исчез из ее жизни, но смотреть на экзекуцию было выше ее сил.

Удары сыпались один за другим под равномерный счет капитана. Пакс заставила себя не слушать счет, не слушать изменившийся стон Коррина... Вдруг все стихло. Опустив глаза, Пакс увидела висящего на руках Коррина с бессильно поникшей головой. По его ногам текли струйки крови.

- Ну, сержант Стэммел? - спросил капитан.

- Да, сэр, - ответил сержант и поднялся на платформу.

Кнут перешел в его руки, и прозвучали пять ударов. Коррин даже не отреагировал на два последних - он потерял сознание. Стэммел дотронулся до его окровавленной спины и вернулся к своему взводу. Подойдя к Паксенаррион, Стэммел провел ей рукой по лбу и предплечью, оставляя кровавые следы.

- Твоя кровь отомщена, - сказал он ничего не понимающей Пакс и снова встал в строй.

В это время один из стражников принес миску с синей краской и размазал ее по спине Коррина. Затем его отвязали, и он сполз на помост. Спина, ягодицы и ноги Коррина являли собой сплошное месиво из крови и краски. Кто-то из солдат пощупал его пульс.

- Оклемается, - доложил солдат. - Холодной воды, сэр? - предложил он.

Капитан кивнул.

После двух ведер, вылитых на него, Коррин застонал и вздрогнул. Когда он открыл глаза, Валичи кивнул, и солдаты, поставив Коррина на ноги, набросили на него ночную рубашку с петлей на шее и связали ему руки. То же самое было проделано с Дженсом.

- Увозите их, - скомандовал капитан.

- Куда, сэр? На запад?

Валичи кивнул, и стражники потащили обоих преступников на веревках. Коррин едва держался на ногах и время от времени падал со стоном. Пакс опять отвела глаза.

Вскоре за стенами крепости послышался удаляющийся цокот копыт, и над плацем повисла тишина.

Капитан Валичи усмехнулся и сказал:

- Я надеюсь, наказание произвело впечатление на всех. Еще раз говорю: ни герцог, ни я не потерпим ничего, что ослабляет силу и сплоченность наших рядов. Через несколько месяцев вы станете солдатами. Жизнь каждого из вас будет зависеть от товарища, как в бою, так и в казарме. Вы все должны доверять друг другу как себе. Если кто-либо окажется недостоин доверия, мы сразу же избавимся от такого человека. Если кто-либо оскорбит или нанесет вред товарищу, он будет сурово наказан. Если же кто-то из вас понял, что солдатская служба ему не по плечу, мы распрощаемся с таким человеком без сожаления. Трусы нам не нужны. Сержант Стэммел, назначьте людей из своего взвода: пусть разберут помост и уберут здесь. Я зайду к вам в казарму поговорить с Паксенаррион. Остальные - разойдись!

Через несколько минут Пакс, старавшуюся сохранить спокойствие, вызвали в комнату дежурного в их казарме.

- Садись, Паксенаррион, - сказал ей капитан Валичи.

Она молча села на табурет, через стол от капитана.

- Ну что, успела поговорить с сослуживцами? - спросил офицер.

- Нет, сэр, - сказала она, вставая с табурета, как было положено по уставу.