от тирании отличается только одним - количеством кандидатов на престол.
Прошлогодний октябрь кое-чему научил. Не клюнул бы жареный петух в
соответствующее место, так бы и играли в демократию. Спохватились! Сначала
"берите суверенитета, сколько можете", а сейчас начинаем давить этот самый
суверенитет. Согласен, давно пора закрутить гайки и перекрыть кое-кому
кислород. Но в конце концов все упирается в силы и средства, как говорят
военные. Дурной силы у нас, положим, в избытке. А средств - шиш!" - тяжело
вздохнул Подседерцев.
Пройдя путь от рядового опера да начальника отделения в старом, еще не
переименованном и не подвергнутом публичной порке КГБ, Подседерцев уяснил
главное - Система требует безоговорочного подчинения и преданности до конца.
Что происходит с усомнившимися в непорочности Системы, а еще хуже - изменившими
ей, он знал не понаслышке. Служба Безопасности Президента, в которой он служил
с первого дня ее основания, необратимо превращалась в Систему. Новую, более
беспощадную и всесильную, чем пресловутое КГБ, потому что была не абстрактным
"мечом партии", а вполне конкретной и осязаемой дубиной в руках
одного-единственного человека.
двух крупных чиновников, дюжине бюрократических катастроф провинциального
масштаба и нашумевшему аресту известного бизнесмена. Система, попробовавшая
силу своих молодых клыков, вошла во вкус. Шеф Подседерцева, привыкший к тому,
что преданность Хозяину искупает все грехи, закусил удила.
умонастроениях руководства, если проснулась такая жажда крови. Система, частью
которой привык считать себя Подседерцев, не на шутку стала готовиться к борьбе
за выживание. Он знал, что самое безопасное, не критикуя и не сопротивляясь,
следовать стратегическому курсу Системы, куда и какими бы ухабами он ни вел.
Как шутили в застойные годы - "колебаться вместе с линией Партии". В рамках
нового курса "борьбы за выживание" операция, которую так долго вынашивал
Подседерцев, получила неожиданный крен в сторону "силового варианта". Из
филигранной оперативной работы она вдруг превратилась в банальный грабеж, едва
прикрытый "государственными интересами". Ему это не нравилось, хуже того,
который день изнутри точило нездоровое предчувствие, чего раньше перед началом
дела не наблюдалось.
ладонью шлепнул по плечу человека, сидевшего справа от водителя:
ненароком не заглянуть в призрачную темень заднего отсека.
можно.
успел ворваться свежий ветер, занеся с собой мелкие капельки дождя.
сиденья.- На душе муторно.
ли?
Гаврилова. Он должен был открыть счет для своей фирмы, переведя на него крупную
сумму, чем неминуемо должен был заинтересовать руководство банка, переживавшего
нелегкие времена. Это был лишь незначительный эпизод в многоходовой комбинации,
но, заглотив наживку, банк был обречен. Подумав об этом, Подседерцев суеверно
сжал кулак.
встало черное полупрозрачное стекло.
стекло. Машина была припаркована на углу Кропоткинской. Сразу в нескольких
углах остова будущего Храма вспыхивали яркие гирлянды электросварки. С бульвара
то и дело на стройку въезжала череда грузовиков, поток разношерстных легковушек
послушно замирал, пропуская оранжевые тяжеловозы.- Ударная стройка первой
капиталистической пятилетки!
съездов к очередному историческому заседалищу.
Успенском.
демонстрации трудящихся гарцевали. Иные времена, иное использование памятников
культуры. Тем более, в Успенский бояре по ранжиру входили и было их - по
пальцам перечесть, а нынешних только в таком огромном и разместишь, и то еле
влезут, если халявщики прорвутся.
Подседерцев.
восхищение.
пискнуло, потом чей-то голос резко бросил: "Объект вышел. Третий, принимай!"
опустил затемненное стекло.- Смотри через лобовое. Вон наш казачок чешет.
кутавшегося в плащ, хлопающий полами на резком ветру. Гаврилов, любитель
циничных шуток, прозвал его казачком засланным, вспомнив фразу из советского
боевика "Неуловимые мстители". Прозвище настолько точно соответствовало функции
молодого человека в предстоящей операции и так выражало едва скрываемое
презрение, испытываемое к нему Гавриловым, что прозвище само собой стало
оперативным псевдонимом.
фотографии лучше смотрелся.
забытая струнка - началась охота.
второй задержался у светофора.
вытащивший из рукава живого кролика, ответил Гаврилов.
наружки. То ли банковская служба безопасности совсем осоловела от безделья, то
ли с кадрами у них проблема, но такой халтуры он не видел давно.
относился к милиции с нескрываемым презрением, как индийский брахман к касте
неприкасаемых.
непринужденной походкой пошла к метро.
новичком у них пускают "хвоста". Недели две будут проверять, пока не убедятся,
что с ним можно иметь дело. Только после этого начнут гонять через него
кредиты. Так что - с почином тебя, Боря. А теперь пошушукаемся. - Гаврилов
вернул стекло в исходное положение, закурил. -Теперь о серьезном, Борис.
Казачок - ерунда. Через его фирму, если ее как следует подкормить, мы влезаем в
банк. Это все, что от него требуется. А начнет гореть, загашу первым и без
шума. Пора крутить второй эпизод. Как приказывал, Журавлева я обложил, пора
вербовать.
неладное, напрягся.- Началось! Елки зеленые, ну когда у нас перестанут планы
операции по ходу дела перекраивать! Я-то думал, хоть твоя контора умнее. -
Гаврилов зло ткнул сигаретой в пепельницу. - Сомневаешься - ставь на операции
крест. Пока не поздно. Я не царь и не бог. У меня всего лишь агентство
безопасности. Гоняем братву и следим за тощими любовницами толстых дядек. Ни
сил, ни средств завалить этот банк у меня нет.
порубят. Вместе с семьей, кстати!
начальство сомневается. Нам .с тобой уже отступать некуда, а им к этой мысли
еще привыкнуть надо.- Подседерцев усмехнулся. Гаврилов в КГБ прослужил не
меньше его, все подводные течения и негласные правила игры знал отлично.
недовольно поморщился.- Когда встреча с Журавлевым? - уже другим,
начальственным тоном спросил он.
а сам стучать не решился.
светлячки электросварки.