Чтение 7–й страницы книги ~Странник. Серый Ангел~

- А Злобин с голоду помрет, а не одолжится, - добавил Решетников.

- Ты обещал Д’Артаньяна, а он… - Салин пошевелил пальцами, подбирая нужное слово. - Ланселот какой-то.

- Рыцарь без страха и упрека? - Решетников - пожевал, будто пробовал фразу на вкус. - Согласен. Страха в нем нет, но есть осторожность. Упрекнуть пока не в чем. По первому разу собрать компромат не удалось. Кстати, может, человечка отрядить в Калининград? Пусть копнет глубже. Не помешает, а?

Салин в это время полировал стекла очков уголком галстука. Бросил на Решетникова полный тревоги взгляд.

- Ни в коем случае! Начнем копать, его там и закопают, не найдешь.

- Думаешь, Злобин родные пенаты заминировал?

- Мне он показался человеком серьезным. - Салин водрузил очки на нос. - Владислав знаки подает. Позовем?

Решетников отложил палочки, кивнул Владиславу, сидевшему за дальним столиком лицом ко входу.

Владислав подошел к ним плавной, размеренной походкой уверенного в себе человека.

- Передали, Злобин отсюда поехал в Медведково. Сейчас находится у матери следователя Шаповалова. Какие будут указания?

Салин с Решетниковым переглянулись.

- Наружку не снимать. Иди заводи машину. Перебираемся в офис, - распорядился Решетников.

Салин утвердительно кивнул.

Едва Владислав отошел от их столика, Решетников азартно потер руки.

- Началось. Видал, сразу на след встал. А ты куксился!

- Как бы нашего Ланселота раньше срока из седла не выбили, - с сомнением покачал головой Салин.

- А мы на что? - Решетников бодро усмехнулся.

- Ну-ну. - Салин умел читать намеки.

Владислав и его люди - лишь внешнее кольцо наблюдения. Многого на расстоянии не уловить. Нужен человек, вошедший в близкий контакт. И в самое ближайшее время рядом со Злобиным такой окажется. Все произойдет случайно, логично и объяснимо и никаких подозрений не вызовет. В умении плести паутину интриги Решетникову не было равных.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СЕРДЦЕ МАТЕРИ

ЛАНСЕЛОТ

Бывает, что крошки со стола взять нельзя, век не расплатишься. А случается, что не принять приглашение, означает смертельно обидеть, да и неловко отказываться, если от самого сердца. Пусть даже не будет разносолов, а от сердечного тепла, что шатром накрывает бедный стол, становится такое застолье дороже всех пиров.

Злобин не смог найти в себе силы отказаться от предложения матери Шаповалова перекусить на скорую руку. Вслед за чашкой чая на столике появилась тарелка с бутербродами и керамическая плошка с пирожками.

Мать Шаповалова, Ирина Алексеевна, села в кресло напротив.

- Может, зачерствели, вы уж извините. Вчера пекла. Когда работаешь, забываешься как-то. Сердце не так болит.

- Нет, что вы, очень вкусные. - Злобин с показным аппетитом откусил полпирожка.

- Давно домашнего не ели, - покачала головой женщина. - Вот и рубашку сами гладили.

- Как догадались? - удивился Злобин. Рубашку гладил действительно сам, гостиничным утюгом, но в качестве был уверен.

- Женщина иначе гладит. А вы не разведенный, нет?

- Нет, слава богу. Семья пока в Калининграде осталась. К Новому году, надеюсь, переберутся в Москву.

Ирина Алексеевна относилась к тому типу женщин, у которых сердце болит за всех и вся. Было в ней что-то исконное, деревенское, столицей не подпорченное. Простой ситцевый халатик, прическа, какую носили в детстве Злобина школьные учительницы - прямой пробор и клубок косы на затылке, - а глаза… Злобин не смог смотреть в них больше секунды. Столько там плескалось горя и невыплаканных слез.

Едва войдя в квартиру, он сразу же определил, что живут здесь трудно, но честно. Пахло домом. И еще бедой. Валерианкой или какими-то сердечными каплями. Мебель старая, еще сэвовских времен, чешский гарнитур расставили по всем трем комнатам. Цветной телевизор с полированными боками, последний шедевр советской радиоэлектроники. Вышедшие из моды шторы, обои давно следовало сменить, но тем не менее, надо отдать должное хозяйке, смотрелось все уютно и аккуратно.

Злобин скользнул взглядом по полочкам серванта. Между посудой стояли семейные фотографии. Обычная семья. Из такой идут в армию. Но редко - в тюрьму.

Обычный набор книг в шкафу, какой появляется в любой семье ко второму десятку жизни: полные собрания сочинений классиков шестидесятых годов издания, серенькие томики "ЖЗЛ", купленные в педагогическом порыве, детские книжки в ветхих переплетах и школьные учебники литературы. Само собой - детективы. От Сименона до Марининой. Особняком стояли новенькие томики юридической литературы.

- Валентин - первый юрист в семье? - спросил Злобин.

Ирина Алексеевна сморгнула, промокнула пальцем уголок глаза.

- Да, - кивнула она. - Я, конечно, хотела, чтобы он шел в медицинский. Но Валя настоял на своем.

- Почему "конечно"? Вы врач?

- Нет, не сложилось. Фельдшер-акушер. Теперь, правда, на пенсии.

- А у меня жена - кардиолог, - подхватил тему Злобин. - Друзья подкалывали: женился на медичке. А мы уже сколько лет вместе, и тьфу-тьфу-тьфу. Может, для прокурорского это идеальная пара. Врач и следователь. По себе скажу, доброта докторская помогает. Озвереть не дает… У Владислава девушка есть?

- Была - Леночка. Не сложилось у них, - тяжело вздохнула Ирина Алексеевна. - Жалко. Хорошая девочка.

- И других не было?

- Откуда им взяться с такой работой! - с неприкрытой болью ответила Ирина Алексеевна.

Злобин отхлебнул чай. Следующий вопрос напрашивался сам собой, но он тянул время, давая матери собраться перед новой порцией боли.

- Ирина Алексеевна, Валентин сильно пил? - тихо спросил он.

Она лишь кивнула и закрыла глаза ладонью.

- М-да, у нас это вроде профессионального заболевания, - попытался неловко смягчить горечь Злобин.

- И Валя так говорил! Слово в слово. А сам уже без бутылки пива не засыпал, - запричитала Ирина Алексеевна. - Придет за полночь, а от него уже водкой разит. Выключит на кухне свет и сосет свою "Балтику девятую". Потом ногами прошаркает в свою комнату и рухнет как мертвый.

Злобин встал. Положил руку на вздрагивающее плечо Ирины Алексеевны.

- Ну-ну, не плачьте. Все через это прошли. Я тоже пил до чертиков. А потом в момент бросил.

- Правда? - глухо спросила она, вытирая глаза.

- Пять лет не пью, честное слово.

Злобин в эту минуту был противен сам себе; ничего не мог поделать с прокурорской натурой: одна часть ее утешала, искренне сострадая горю матери, а другая находила и цепляла в памяти мелкие детали, из которых потом сложится полная картина.

Дверь в комнату Валентина была открыта, и Злобин тщательно обшарил ее взглядом. Ничего выпадающего из общего стиля квартиры. Ни дорогой радиоаппаратуры, ни компьютера, ни календарей с голыми девочками. Или Валентин жил, как научили отец с матерью, или у него была своя норка, обставленная и оборудованная на нетрудовые доходы.

- А у вас дети есть, Андрей Ильич? - спросила Ирина Алексеевна.

- Дочка, - машинально ответил Злобин.

- С дочкой проще. Маме помощница… Выдать замуж за порядочного и работящего, все на сердце легче. Хотя порядочным и работящим сейчас хуже всех приходится.

Злобин поморщился. Не хотелось переходить к формальной процедуре, но ничего не поделаешь.

- Ирина Алексеевна, извините меня… Но Валентин, скажем так, пропал… Мы начинаем розыскные мероприятия. Полагается осмотреть жилище пропавшего. Ну, на предмет установления… Может, он паспорт с собой взял зимнюю одежду. Значит, уехал. Вы понимаете?

- Я понимаю. Конечно, конечно. - Она в последний раз всхлипнула, достала из кармана платочек и быстро промокнула глаза.

- С вашего разрешения, - скороговоркой пробормотал Злобин и шагнул к дверям комнаты Валентина.

- Андрей Ильич, вы в сны верите? - остановил его на пороге тихий голос Ирины Алексеевны. "Черт, истерика началась… Не дай Боже", - с тоской подумал Злобин. Но тут предчувствие больно укололо под лопатку. Он повернулся.

- Да, Ирина Алексеевна, верю. Особенно если это сны матери.

Ирина Алексеевна терзала в пальцах платочек,

- Мне сон приснился. Валик… Живой, улыбается. Говорит: "Мама, никому не верь. Никаких денег я не брал". - Она подняла на Злобина измученный взгляд. - Поверьте, он не брал этих денег. Мой Валик просто не мог!

Злобин вернулся на свое место. Сел, протянул через стол руку и накрыл ладонью ее пальцы, все еще комкающие мокрый платочек.

- Ирина Алексеевна, какие деньги?

Женщина высвободила руку, сунула в карман, чуть помедлив, достала и выложила на стол пластиковую карточку. "Виза" с фамилией и инициалами владельца. Латиницей, выпуклыми буквами значилось "Валентин С. Шаповалов".

- Так! Уже кое-что.

Злобин потянул карточку к себе. За отпечатки на пластике уже не беспокоился, все затерто матерью.

- Где нашли? - быстро спросил он.

- В столе у Вали. Верхний ящик. Под коробочкой с карандашами.

- Потом покажете. Когда нашли?

- Сегодня ночью. Как сон увидела.