Чтение 7–й страницы книги ~Дип-склероз~

- Конечно, исполнилось! - выпаливает Дос с такой поспешностью, что в мою душу начинают закрадываться смутные сомнения. Рецидивист замечает наши пристальные взгляды и краснокожесть его приобретает пугающе яркий оттенок.

Но русалок, похоже, ответ устраивает. Как по команде, они быстро касаются каких-то там завязочек и их просторные одеяния немедленно падают на траву...

Некоторое время мы все стоим с приоткрытыми ртами. Наконец Жирдяй проглатывает комок в горле и выдавливает:

- Знаете, ребята... Ну его к черту, этого Дибенко. Мне и здесь хорошо.

Пару минут длится тишина. Каждый чувствует, что слова толстяка имеют под собой более чем веские основания. В конце концов Дибенко может и подождать. Полчасика. Или часик. Ничего с ним не сделается.

И вдруг робкий, неуверенный голос Черепа нарушает молчание:

- Нам ведь надо успеть на десятый уровень... Да, с ориентацией у этого парня явно что-то не в порядке!

- Чтобы познать Мудрость, вы должны переправиться на другой берег, - немедленно отзывается одна из русалок. - Вам нельзя терять времени, ибо путь предстоит долгий.

Мы свирепо оглядываемся на Черепа - и кто его, балбеса, за язык тянул!

- А как же пираньи? - с некоторой надеждой спрашивает Падла.

- Вместе с нами вам ничего не грозит, - весело успокаивает его старшая русалка - и бултых с разбега в воду! А за ней - и остальные.

Жирдяй собирается было броситься следом, но русалка томно вздыхает:

- Вам будет тяжело и неудобно плыть в одежде... Лучше оставить ее на берегу.

- Ясно! - радостно восклицает толстяк, немедленно начиная стаскивать с себя штаны. Раздеваемся. И только Череп опять проявляет странность. Несколько секунд он мнется в нерешительности, потом отправляется за кусты.

Стащив с себя все, Жирдяй уже готов сигануть в реку, но снова его останавливают жестом:

- Мы не сможем защитить вас от хищных рыб, если не будем уверены, что вы достойны познать Мудрость!

- Да-а?! - испуганно бормочет толстяк, покачиваясь на самом краешке берега. - И как это понимать?

Он торопливо пятится назад.

- Расскажите стихотворение. Или исполните небольшую песенку, - добродушно поясняет старшая русалка.

А, ну это мы мигом! - сияет Дос и выпаливает скороговоркой:

Дети в подвале играли в "Duke Nuken" -

Зверски застрелен был дворник Гадюкин.

Русалки переглядываются в некоторой растерянности. Их предводительница морщит лоб:

- И кто автор этого... произведения?

- Э-э... Маяковский, - пытается соврать краснокожий рецидивист.

Русалки, все как одна, качают головой. Мы перешептываемся и тут выясняется, что никто из нас не в состоянии вспомнить целиком ни одного стихотворения. А те, что приходят на ум, почему-то носят откровенно нецензурный характер.

- Я могу сюжет фильма "Матрица" пересказать, - снова проявляет инициативу Дос.

Это как? - хмурится Падла.

Раз, два, три, четыре, пять

Вышел хакер погулять!

Антивирус выбегает,

Прямо в хакера стреляет!

Пиф-паф! Наконец,

Будет хакеру...

- Не надо! - Бородач торопливо закрывает Досу рот ладонью и с опаской оглядывается на русалок: еще обидятся и уплывут. М-да, ситуация принимает тупиковый характер...

- Наша Маша горько плачет, уронила в речку мячик, - вдруг высовывается из-за кустов голова Черепа. - Тише, Машенька, не плачь - мама купит новый мяч!

- Гениально! - аплодирует Падла.

- Конгениально! - вопит Жирдяй. "Зеленовласки" гостеприимно улыбаются и манят нас в воду:

- Вы достойны нашей помощи!

Переправа через реку длится намного меньше, чем хотелось бы. Каждого из нас буксирует, нежно обняв за плечи, персональная русалка. Черт возьми, более приятного транспортного средства, наверное, не существует в природе!

Оказавшись у другого берега, Жирдяй долго не хочет вылезать из реки и заявляет, что всю жизнь мечтал стать водяным. Русалки хихикают и напрасно пытаются вытолкнуть толстяка на берег. В конце концов они объясняют, что больше не смогут защитить его от пираний. Это помогает. Жирдяй пулей вылетает из воды.

Русалки прощально машут нам руками.

- Девочки! Вы не с химфака? - кричит им вслед Падла. Чувствуется, что с химфаком у бородача связаны какие-то волнующие воспоминания. Русалки только смеются и, послав нам по воздушному поцелую, скрываются в глубине реки.

- Слушайте, ребята, а здесь действительно хорошо, - восторгается Жирдяй, разгуливая по травке в полном неглиже. Свою одежду мы оставили на противоположном берегу, а на этом - почему-то нет никаких признаков гардероба. С непривычки испытываешь некий дискомфорт. Только Падле все нипочем - он как был, так и остался - в трусах и ушанке. Несмотря на все увещевания русалок.

А куда это, интересно, Череп подевался? Как он из воды вылезал, я не видел - он со своей русалкой взял правее, где деревья вплотную подступают к берегу.

Трещат сухие ветки под чьими-то шагами и именно с той стороны появляется... нет не Череп. Низенький старичок в полосатом колпаке, бархатном синем камзоле и красных штанах. На ногах у благообразного персонажа белые чулки и башмаки с серебряными пряжками. Старичок поглаживает длинную седую бороду и весело кивает:

- Здравствуйте, почтенные путешественники! Да это ж типичный гном! Хотя, пожалуй, и крупноватой для гнома комплекции.

- Вижу, вы слегка поиздержались в дороге. - Старичок тонко и довольно противно хихикает и бросает нам под ноги сверток. Одежда. Неказистые полотняные штаны и длинные рубахи. Ничего, вполне терпимо. Обряжаемся и становимся похожими то ли на героев финского народного эпоса, то ли на пациентов старинной психбольницы. И только Падла отказывается что-либо менять в устоявшемся имидже. Такой здоровый консерватизм мне все больше и больше по душе. Ей-богу, по завершении нашего похода сделаю себе что-нибудь в аналогичном ключе. Думаю, например, трусы в горошек и шляпа-сомбреро составили бы незабываемый ансамбль.

Из-за кустов появляется Череп уже одетый в полотняные обновки.

- Чего это ты от коллектива отрываешься? - иронически щурится Дос.

Громила смущенно разводит руками:

- Еще не привык к этому телу... Старичок нетерпеливо треплет кончик своей бороды и властно заявляет:

- Следуйте за мной, почтенные. Я укажу вам дорогу к подлинной Мудрости.

Никто и не возражает. Топаем за гномом по лесной тропинке. Щебечут птички, обстановка идиллическая. Направо и налево от тропинки что- то белеет в высокой траве... Наверняка грибы. Наклоняюсь. Гм-гм. Отнюдь не грибы. Человеческие скелеты. Местами - целые, местами - во фрагментарном виде.

- Дедушка, - вежливо интересуюсь, как бы невзначай. - А что это у вас... по лесу косточки людские разбросаны?

Гном недовольно морщится и разводит руками:

- А что вы хотите, почтенные? То Змей Горыныч налетит, то Кощей пожалует... Намусорят, нагадят... Не успеваешь убирать.

Весьма оптимистическое начало.

Тропинка приводит нас на просторную поляну; и дальше круто взбирается по склону высокого холма, на вершине которого стоят массивные дубовые врата. Тропинка упирается в створки ворот и больше никуда не ведет. Понятное дело - переход на следующий уровень.

У подножия холма - компьютер, чтобы записаться на текущем уровне, а также... несколько грубо сколоченных парт и школьная доска. Торопливо отметившись в компьютере, Жирдяй карабкается на холм и напрасно ломится во врата, запертые на огромный висячий замок.

- Э-э, уважаемые, не так быстро! - качает головой ехидный старичок и показывает на здоровенный золотой ключ, болтающийся у него на

поясе. - Сначала вы должны доказать, что достойны пройти этой дорогой!

- Что, опять поэзию декламировать? - морщится Жирдяй. - Ладно, давай только побыстрее, дедуля. Я как раз вспомнил подходящий стишок: мама мыла Раму, Рама, мыл маму...

- Погодите, молодой человек, - останавливает его гном. - Присаживайтесь. - Он гостеприимно указывает нам на некрашеные, потемневшие от времени парты.

Делать нечего. Садимся.

Старичок задумчиво возводит глаза в безоблачно-васильковое небо:

- Ну для начала, думаю... Небольшой диктант.

На правописание "жи" и "ши" и деепричастные обороты.

Мы переглядываемся с Маньяком, и я тихонько шепчу:

- Да, в "Лабиринте Смерти", пожалуй, было полегче.

Гном выделяет каждому вполне современную тетрадку, шариковую ручку и начинает диктовать.

- "Живо, сударь, живо! - сердито прошипела принцесса Орхидея на камер-флигель-раш-пиль-адъютанта, отмахиваясь веером от жирных морлоков. - Выбрасывайте на помойку этого противного Гегеля и садитесь переписывать Тойн-би! Унтер-генералиссимус фон Беспалофф ждать не любит!"

Толстяк скорбно вздыхает:

- И откуда такие тексты берутся...

- А откуда берутся невежественные молодые люди? - сурово парирует старичок. - Все тексты взяты из романа "Аксельбант адъютанта моего". Между прочим, данная книга рекомендована в качестве пособия по орфографии для студентов философских факультетов.

Дос, сидящий с Черепом за одной партой, пытается списывать. Только это бесполезно. Я заглянул в Шуркину тетрадь и понимаю, что всем нам гном одновременно диктует разные куски текста. Как видно, чудеса виртуальности выходят боком школьникам и студентам.

Наконец, диктант окончен. Старичок подходит к Черепу, сидящему впереди, берет тетрадку. Хмыкает. Что-то правит.

- Ну что ж... Твердая четверка. Заглядывает в тетрадь Доса и хмурится:

- Молодой человек, не "мурлоки", а "морлоки"! И не "хероография", а "хореография"! Разве я так диктовал? Я лично имел в виду "искусство танца". А что, интересно, вы имели в виду? Три с минусом!

Доходит очередь до Жирдяя. Гном смотрит в его тетрадь и на пару минут замирает с приоткрытым ртом, очевидно, на время утратив дар речи.

- Ну знаете ли... - наконец выдавливает он из себя. - Вы не то что Мудрости недостойны... Вы недостойны даже "единицы"!

Толстяк мрачнеет, выбирается из-за парты, сурово нависает над опасливо отступающим гномом:

- Ну ты, Макаренко! Сам отдашь ключ? - Или как?

- Жирдяйчик! Не горячись! - напрасно пытается успокоить его Падла. - Интеллигентные люди всегда могут договориться.

Толстяк отмахивается:

- Вы что не видите? Он же смеется над нами!

- Это утвержденная учебная программа, - напрасно оправдывается гном. - Правда, она рассчитана на людей, освоивших русский язык хотя бы в объеме "Букваря"...

- Да что вы знаете о моей жизни! - трагически восклицает Жирдяй. - Да, может, я грамматику учил по винвордовским "хелпам"! И в то время, когда вы в своих университетах наслаждались чтением романов, у меня не хватало денег даже на новый порнографический диск!

Дос сочувственно вздыхает. Падла скорбно возводит очи к небу. Старичок, не зная, что и сказать, разводит руками. А толстяк смахивает скупую мужскую слезу и, улучив момент, ловко сдергивает золотой ключ с прикрепленного к гномьему поясу кольца.

Старичок, потрясенный такой наглостью, аж подпрыгивает на месте:

- Только достойные пройдут через Врата!

- Да ну, - усмехается Жирдяй, поигрывая ключом. - А как же насчет недостойных?

- А недостойных ждет переэкзаменовка, - вдруг как-то нехорошо усмехается гном. - Только проводить ее уже буду не я!

Толстяк пренебрежительно хмыкает, очевидно, собираясь сказать очередную гадость про умственные способности создателей "Лабиринта", да так и замирает с приоткрытым ртом.

Черная тень затмевает солнце. Мы поднимаем головы. Какая-то большая птица, редко взмахивая широченными крыльями, стремительно снижается над нашей поляной. Я всматриваюсь, и брови мои недоуменно ползут вверх. Странная какая-то птица - с длинным змеиным хвостом... И тремя головами!

Маньяк соображает быстрее остальных:

- Бегом к воротам! Я попробую его задержать! - Шурка хватается за толстенное бревно, исполнявшее до этого функции скамейки, с некоторым усилием, но все же поднимает. Вот когда пригодились терминаторские бицепсы!

- Мама дорогая, - растерянно бормочет Жирдяй, все еще запрокинув голову в небо. - Я и не думал, что он такой огромный...

Падла хорошим пинком выводит толстяка из ступора. Карабкаемся вверх по склону с такой стремительностью, какой, наверное, позавидовали бы и горные козлы.

- Остановитесь, несчастные! - раскатисто грохочет над нами в три громадные луженые глотки, будто в три тепловозных гудка. - Остановитесь и познайте великое таинство орфографии!

- Да пошел ты... - не слишком уверенно бормочет Жирдяй на ходу. До заветных Врат уже совсем близко...

Наше счастье, что трехглавое страшилище - слишком громадное, чтобы приземлиться на крутом склоне, прямиком на наши головы.

Вот они, Врата! Толстяк торопливо сует ключ в замок, пыхтит, стонет:

- Не подходит! Не тот ключ!

От огромных крыльев поднимается ураган и нас едва не сдувает вниз. Вздрагивает земля. Я оглядываюсь. Чудище таки село, тормозя всеми четырьмя лапами. Сзади на земле остались глубокие борозды. И вот уже оно тянется от подножия холма длинными змеиными шеями в нашу сторону.

- Остановитесь, убогие! - будто горячим ветром обдает мне лицо. - Иначе так и останетесь невеждами! Мертвыми невеждами!

Хохот, будто отголосок недалекой артиллерийской канонады. А ведь он, пожалуй, сейчас нас испепелит! Как и положено образцовому Змею Горынычу.

- Э-эй! - горланит снизу Маньяк. - Кто тут принимает зачет по русскому языку?

Все три головы недоуменно захлопывают пасти и смотрят себе под ноги - откуда раздается этот комариный писк?

- Могу поспорить, - не унимается Шурка, - ты не знаешь того, чему собираешься учить других!

Чудище приподнимает лапу размером этак с шестисотый "мерседес" и пытается расплющить назойливую двуногую букашку. Не тут-то было. Маньяк ловко отскакивает, да еще и успевает крепко приложить Змея бревном по передним лапам. Чудище трясет конечностями, совсем как выбравшаяся из лужи кошка, и шипит будто трещина в магистральном газопроводе.

- Я сам могу принимать у тебя зачет по "великому и могучему"! - весело кричит Шурка. - Ты ведь даже и не догадываешься, насколько он великий и могучий!

- Ты дорого заплатишь за дерзость, если не докажешь свои слова- подлинным знанием! - грохочет Змей, поворачивая все три головы в его сторону.

- Могу доказать прямо сейчас! - бревном отмахивается Маньяк и в доказательство немедленно приводит пару "могучих" выражений. На чудище нападает столбняк.

Тем временем Падла вырывает ключ из трясущихся жирдяйских рук и принимается орудовать с замком. Спустя несколько секунд массивное ушко замка поддается.

- А ты говорил: "не подходит", - сердито выговаривает бородач толстяку, распахивая створки

Врат. Впереди - белесая непрозрачная пелена. Один только шаг - и никакая трехглавая пакость нас не достанет...

- Постойте, а как же Маньяк? - вдруг останавливается Череп.

- Мы должны идти вперед, - жестко обрывает его Падла и подталкивает к Вратам.

Перед тем как белая мгла поглотит звуки, мы еще разбираем продолжение творческого диспута между Шуркой и Змеем. Высоколитературные обороты щедро перемежаются нецензурными и Маньяк весело приговаривает:

- Эх ты, чудище бестолковое! И чему ж тебя в твоих университетах учили? Если русский народ говорит - значит, действительно - Как же это по-другому скажешь?!

После прохлады реки и продуваемого ветерком хвойного леса - контраст разительный. Вот уже час (по крайней мере по моему субъективному времени) мы движемся едва заметной караванной тропой через выжженную каменистую пустыню. Обливаясь потом, я с завистью то и дело поднимаю глаза на ушанку шагающего впереди Падлы - головной убор с "кулером" всем бы нам не повредил.

Микроклимат явно оставляет желать лучшего... У-ух...

В памяти начинают всплывать те счастливые дни, когда у нас отключали горячую воду (горячую! бр-р-р!) и простым поворотом вентиля можно было обрушить на себя мощную струю благословенной, обжигающе ледяной влаги. Тогда я, дурак, этого не ценил. Вместо того чтобы спокойно наслаждаться неожиданным счастьем, звонил в жэк, ругался, скандалил... Ну разве не идиот?

Жаль, Маньяка нет с нами. Он бы что-нибудь придумал. Например, ударил посохом в землю и оттуда хлынула бы родниковая водичка... Нет, лучше пиво! Пускай обыкновенное "Жигулевское" - но непременно ледяное!

Минут десять мы прождали Шурку - и без толку. Сгинул бедняга в пасти помешанного на орфографии чудища. Увы, в Эру Виртуальности даже филология стала опасным занятием... Бедный, бедный Шурик... Ты был хорошим товарищем. Спи спокойно, дорогой друг! На обратном пути зайдем поплакать на твою виртуальную могилку...

Тьфу ты, по-моему, я перегрелся на солнце! Этак еще пару километров по пустыне и дип-склероз окончательно меня скрутит...

Кляня себя за малодушие, шепчу: - Глубина-глубина, жарковато тут у вас...

Я стащил нагревшийся виртуальный шлем и немедленно обнаружил "безвременно сгинувшего" Маньяка. Шурка увлеченно что-то набирал на клавиатуре своего ноутбука. Его шлем и сенсорные перчатки валялись рядом на диване, а на столе перед ним стояла здоровенная хрустальная кружка, наполненная до самых краев янтарным пивом.

И этого человека я оплакивал всего минуту назад! Мы там изнываем от жажды, обливаемся потом, а он спокойно нежится в прохладе московской квартиры, пьет пиво из подаренной мне Викой чешской кружки и совсем не торопится нам на помощь!

В благородном гневе я выхватил кружку из-под Шуркиной руки и в два глотка осушил пол-литра холодного пива... Господи, благодать!

Отправился в ванную, умылся ледяной водой. Вернувшись в комнату, обнаружил Маньяка, склонившегося перед экраном моего компьютера.

- По-моему, вы нашли оазис! - радостно объявил он, оборачиваясь. - Сейчас начнется самое интересное!

- Да ну... - проговорил я без особого энтузиазма. Опять возвращаться в раскаленное пекло... Я взял шлем и хмуро посмотрел на Шурку:

- А сам ты, я вижу, туда не собираешься? Маньяк улыбнулся и заговорщически подмигнул:

- Я работаю, Леня, работаю! Когда будет готово - вы это поймете! Даю слово! Я пожал плечами.

- Кстати... Как там вышло с переэкзаменовкой?

Шурка хихикает:

- Встреча прошла в непринужденной и дружеской обстановке! Обычно Змей работает у них на "автопилоте". Но в результате общения со мной его слегка зациклило... Пришлось им срочно подключать троих кандидатов филологических наук - по одному на каждую голову. Все неплохие в общем-то люди. Хотя слегка от жизни оторваны. Я пообещал регулярно проводить с ними семинары по "живому великорусскому". И между прочим, один из них даже собирается вставить меня в качестве раздела в свою будущую диссертацию!

- Про новые дибенковские "закидоны" они, конечно, ничего не слыхали?

- Какой там Дибенко! Они "Линукса" от "Тампекса" отличить не смогут. Одно слово - филологи!

- Да уж, - кивнул я. Ох и не хочется надевать горячий шлем... - Шурка, а сколько времени мы уже идем через пустыню?

- Да минут пятнадцать, по-моему.

Вот те на! А мне-то казалось, что еще немного и мы побьем рекорд красноармейца Сухова...