Чтение 7–й страницы книги ~Ричард де Амальфи~

- Но она достаточно красива, - заметил я.

- Да, но колдуний у нас боятся... А ж говорю, что только по пьяни, когда ничего не страшно...

Даже в этом мире, мелькнула мысль, где еще не установились общие законы, а всяк феодал вводит свои, существует все же некая база, которой придерживаются все, пусть даже инстинктивно. Одни из таких законов зовутся моральными, это те, которые внутри нас, а другие - житейские, в том числе и такие, что всяк охраняет свой замок, не прочь, чтобы все остальные сгорели синим пламенем, однако же худой мир лучше доброй ссоры, и потому ссора со старым соседом хуже, чем с неизвестным, вторгшимся пусть даже к соседям.

Потому в этом крае, как и везде, сложилось некое равновесие, все следят друг за другом, никто не хочет, чтобы сосед вдруг внезапно нарастил мускулы, захватив замок другого соседа. Не потому, что тот был хороший, а потому, что растолстевший захватчик теперь сможет угрожать и мне...

Авантюрист либо должен пытаться захватить чужой замок с наскока, успеть до того, пока не подойдут с войсками соседние лорды и не заставят снять осаду, либо...

Гунтер повторил за спиной с нескрываемым злорадством:

- Теперь ей точно каюк.

Я вздохнул, окинул взглядом янтарный замок. Солнце чуть изменило угол, и стены заблестели чистейшим золотом. У меня чаще застучало сердце, словно смотрю на дивное произведение искусства.

- Но взять непросто.

- Камней вдоволь, - заметил Гунтер. - И дерева, из которого можно построить еще требушеты.

- А ее колдовство?

- Сюда не достанет, - заверил Гунтер. - Волшебники сильны только у себя, где все камни пропитаны магией. Но и там не спастись, вон Конкейн привел священника, видите? Тот с тонзурой рассеет все чары. Или хотя бы большую часть.

Я оглянулся на темно-зеленую стену леса. Над вершинами встревожено кружат птицы, не решаясь опуститься в гнезда.

- Тудор и Кабан в той стороне?

- Да, - ответил Гунтер, - но на помощь не придут, если об этом думаете. А в том березняке сейчас кто-то из людей барона де Пусе. Уж я его хитрые повадки знаю. Смотрят, потом поскачут с донесением к барону.

- Подумал, - признался я. - А что?

- Не придут, - убежденно повторил Гунтер.

- Здесь нет взаимовыручки?

- Только не с колдуньей, - сказал он с отвращением. - До этого она как-то ладила с Галантларом... Даже не ладила, у них была своя война друг с другом, но все-таки колдуны, друг друга поддерживали. А теперь одна. Конкейн просто успел напасть на нее первым. А так бы и Кабан тоже мог бы попытаться, хотя у него сейчас людей хватит только для обороны своего замка, но не для осады чужого.

- Значит, - произнес я, - выполняя в уме несложные подсчеты, - среди осаждающих рыцарей не больше восьми, это максимум... А вообще будем надеяться на пятерых. А раз однощитовые, то... однощитовые и есть однощитовые.

Я не хотел, чтобы звучало уничижительно, вон Зигфрид тоже однощитовик, но, с другой стороны, Зигфрид гак и не сумел нигде закрепиться как сеньор, что тоже черточка к характеру.

Гунтер кивнул:

- Пятерых? Хорошо, но будем готовы и к восьми. Ваша милость, мы последуем за вами хоть к черту в пекло. Но все-таки помните: мы с Ульманом не настолько хороши против рыцарей, как против таких же, как мы сами.

- Теперь ты рыцарь, - напомнил я.

Гунтер выпрямился, глаза сверкнули:

- Я не посрамлю, ваша милость!

- Он не отстанет, - подтвердил Зигфрид покровительственно. - Наш Гунтер слишком скромничает.

Я оглянулся, Ульман, Тюрингем и лучники уже подъехали, подозвал Ульмана.

- Видишь вон тех мерзавцев?..

Ульман посмотрел на осаждающих, потом на мой палец, снова на ведущих осаду, выискивая мерзавцев, но, судя по его честному лицу, увидел лишь большой отряд воинов под началом рыцарей, что осаждает замок проклятой колдуньи.

- Доставайте тетивы, - велел я, - готовьте стрелы. Сейчас проверим, научил ли вас чему-нибудь Гунтер. Ваша задача - поразить как можно больше этих героев, что напали на одинокую женщину. Не старайтесь достать рыцарей, у них настоящие доспехи, только стрелы зря изведете.

Ульман продолжал смотреть на требушеты и людей вокруг них тем взглядом, каким мясник осматривает приведенных на бойню коров.

- Эти луки пробивают и рыцарские доспехи!

- Но не всегда, - поправил я, - и не наверняка. Так что пока бейте всех прочих, у кого в руках оружие. Их вам сразить проще. А мы постараемся вывести из строя рыцарей.

Он посмотрел на меня с опаской:

- Втроем на пятерых? Это не турнир, ваша милость!.. К тому же там могут оказаться еще рыцари. Мы не видим, кто в шатрах.

Гунтер вклинился в разговор:

- Вот так и нападем?

- А что бы ты хотел? - спросил я.

Он пожал плечами.

- Ну, я слышал, рыцари бросают друг другу вызовы... Даже перчатки прямо в морды!

- Обойдутся, - ответил я твердо. - Так на всех перчаток не напасешься! Одну бросишь, а что со второй делать? Кто ее купит без пары? Эти требушетные герои вызов бросали, прежде чем напасть на слабую бедную женщину? Да еще и красивую? Шерше ля фам, то есть на войне, как на войне.

Гунтер и Зигфрид опустили забрала, пальцы на древках копий сжались так, что побелели костяшки. Я за их спинами вытащил из чехла лук Арианта, а когда пустили коней с холма, быстро наложил стрелу.

- Начали!

Стрела исчезла, звонко щелкнув тетивой по кожаной перчатке. Справа и слева треск сгибаемых луков, сухие щелчки, свист стрел. В небо взвился плотный рой и начал расходиться в стороны, пальцы выхватили вторую стрелу, быстро наложили на тетиву, одним движением отодвинул правую руку вперед.

Вторая и третья стрела еще в воздухе, когда моя первая ударила в шлем высокого рыцаря у требушета. Он только-только услышал топот рыцарских коней, обернулся, сдвинулся в сторону, быстро выхватывая меч, я поморщился: стрела пройдет мимо... однако то ли я промахнулся, то ли еще чего, но стрела ударила в то место, которое я держал взглядом.

Сердце стучит часто, чуть не захлебывается, вторая стрела ударила другого, а третья поразила тоже рыцаря. Именно в голову, как я и хотел. В этот момент Гунтер и Зигфрид уже налетели на требушеты, стрелять поздно, я вскочил в седло, конь сразу же ринулся с холма, земля замелькала под копытами, как шоссе на высокой скорости.

Я едва успел спрятать лук и выхватить меч, единорог ворвался в толпу воинов, где свирепствовали Гунтер и Зигфрид. Вдвоем завалили могучего рыцаря, еще одного стоптал мой конь, опрокинув вместе с яростно визжащим жеребцом, следующего я достал кончиком меча по плечу. И тут раздался крик, воины начали опускаться на колени с криками: "Сдаемся!.. Сдаемся!".

- Прекратить! - заорал я во всю мощь легких. - Они сдаются!

Гунтер и Зигфрид опустили мечи, оба тяжело дышат, еще не верят, что получилось так быстро и просто. У обоих помятые доспехи, но чужие рыцари повержены все, потому простые латники с такой готовностью побросали оружие.

С холма торопливо бегут наши лучники. Коленопреклоненными, то есть сдающимися в плен, мы насчитали тридцать человек, на земле стонут и корчатся раненные стрелами, я кивнул пленным, чтобы они сами же занялись своими ранеными, несколько человек с готовностью поспешили им на помощь. Гунтер и Ульман с подозрением осматривали павших рыцарей. Трое убиты моими стрелами, еще двое пострадали от моего меча, живы, но у одного разрублено плечо, второй стонет на земле, ударившись с такой силой, что как бы не сломал позвоночник. Шестой уже не поднимется: Гунтер раскроил ему череп боевым топором, а Зигфрид нанес с правого плеча ужасающую рану почти до середины грудной клетки, вот уж не думал, что рыцарь обладает таким ужасающе точным и сильным ударом.

Я велел лучникам:

- Возьмите топоры и разрушьте все требушеты!

Гунтер вмешался:

- Проще сжечь, ваша милость.

- Молодец, - одобрил я. - Гунтер, ты не жмись, поправляй всегда, когда брякну. А брякнуть можно только дурость, верно?

- Это не дурость, - сказал он смущенно, - просто сжечь быстрее.

- Я и говорю, молодец!

Зигфрид перевернул раненного в плечо, а разбившегося при падении приподнял и усадил, прислонив спиной к огромному валуну. Раненый застонал, с трудом вскинул руку. Зигфрид усадил и его, я соскочил с коня.

- Ну что, орлы, - поинтересовался я, - не выгорело? Первый рыцарь смотрел на меня затуманенными болью глазами:

- Кто вы... сэр? Почему?

Я подошел ближе, смотрит без ненависти, в голубых глазах недоумение и страдание. Кровь все течет, уже не спасти, разве что быстро высвободить из железной раковины, разрубленной моим мечом, и сразу же на стол хирурга.

- Я не считаю правильным нападать на одинокую леди, - ответил я. - Сиди тихо.

Глава 8

Я опустился перед ним на колено, хотел было возложить на железные плечи ладони, заколебался, двое стрелков поняли, мигом сорвали шлем, потные светлые волосы хлынули такой волной, словно передо мной Жанна д'Арк или Ким Бэйсингер. Он зло сверкнул глазами, но я властно опустил ладонь на лоб.

- Терпи, чадо неразумное.

Он дернулся, застыл. Я подержал пару секунд, оглянулся на второго. Зигфрид заботливо придерживает, все рыцари - братья, тот все пытался завалиться в сторону. С него тоже сорвали шлем, я возложил ладонь, ощутил слабость, этого расшибли куда серьезнее, явно сращиваю кости и внутренние органы, даже затошнило чуточку, перевел дыхание и отступил.

Первый вздрогнул, подвигал руками и шеей, проверяя себя. Медленно поднялся.

- Кто вы, сэр? - повторил он уже со страхом.

- Ричард де Амальфи, - ответил я. - Просто еду мимо, на птичек смотрю. Не скажу, что мы с леди Клаудией друзья... но повторяю, с моих христианских и вообще богоугодных позиций... эх, услышал бы меня отец Дитрих!.. я считаю, что недостойно нападать на одинокую женщину. Я вас вылечил, но вы все еще мои пленники. Не могу остаться здесь, чтобы вас держать за руки, нам ехать дальше. Так что выбирайте: либо повешу прямо здесь, либо даете клятву никогда не воевать против леди Клаудии.

Они переглянулись, помялись, первый сказал хмуро:

- Глупо лечить от тяжелой раны, чтобы повесить... Но если другого выбора нет, то я даю клятву.

- Как? - переспросил я.

Он вздохнул, взял в правую руку нагрудный крестик и сказал громко:

- Именем Господа клянусь, что если захочу выступить против леди Клаудии, то сперва испрошу у вас освобождение от моей клятвы.

Я подумал, кивнул:

- Логично. Это даже лучше, признаю. А то вдруг в самом деле леди и мне покажет ядовитые зубки... Ну а вы, благородный рыцарь?

Второй посмотрел на первого, сказал совсем желчно:

- На этом кресте Господом клянусь, что без вашего позволения ни словом, ни делом не причиню леди Клаудии вреда. Только на вашем месте, сэр, я бы поостерегся...

Я спросил с подозрением:

- Чего?

- Сделать женщину счастливой очень легко, - пояснил он. - Только это бывает очень дорого.

Я вздохнул с облегчением:

- Ах это... Учту. На этом и покончим. А то мне, право, совестно брать с вас какие-то клятвы, как будто вы и без клятв не поступили бы именно так, как велит вам совесть порядочных людей. Мы вас оставляем здесь... В смысле у вас тут дела уже другие, нетребушетные, а мы едем дальше. Пленных ратников связать и отправить под охраной в Амальфи, там решим их судьбу. Думаю, половина, если не больше, восхочет наняться к нам. Кстати, священник куда делся?

Ульман ответил раздраженно:

- Скрылся, как сквозь землю провалился! Да и священ ник ли? Что-то не верится. Священников люди с крестами на плащах не бьют, так он явно не совсем священник...

Остальные переглядывались, переставали улыбаться Гунтер напомнил:

- Ваша милость, доспехи!

- Что? - не понял я.

- Доспехи побежденного - добыча!

Я отмахнулся.

- А у нас доспехи не лучше?.. Разве что коней... ладно, собирайте что хотите, только быстро.

Стрелки, быстро обшарив карманы убитых и пленных, собрали монеты и, когда Зигфрид и Гунтер осмотрели и отобрали двух коней, уже сидели в седлах. Гунтер с жалостью оглянулся на сказочный замок.

- Ваша милость, к спасенной даже не заглянем?

- Не приглашали, - напомнил я.

- Так пригласят! Просто не успели.

- А колдовства не страшишься?

Он заколебался, сказал уже нерешительно:

- Но мы же ее спасли! Не станет же...

- Мы поедем мимо и дальше, - ответил я гордо. - Так красивые, понял? Рыцари должны быть красивыми. Умными пусть будут другие, кому они нужны, умники, а вот красивые - нарасхват. А теперь еще и обязательно - сексуальные.

- Истинную правду говорите, ваша милость, - сказал кто-то за спиной подобострастно. - Про умных кто вспомнит, о красивых - поют!

Все в седлах, заводные кони на длинных поводах, стрелки хвастаются наперебой, кто кого сшиб с седла, все восторгаются неожиданно быстрой и легкой победой. Лишь двое получили небольшие ранения, даже не раны, а ушибы, да еще Гунтер и Зигфрид выдержали несколько тяжелых ударов. У Гунтера кровь из носа, я хотел полечить, но он воспротивился: мол, уже зажило, а вам, ваша милость, надо поберечь силы.

Мне казалось, что в окнах высокой башни замка поблескивает солнечный зайчик, но вряд ли у леди Клаудии есть подзорная труба... хотя у волшебницы все может оказаться.

* * *

Шли на рысях, напрямик не получится, сперва река с обрывистым берегом, потом небольшая пологая гора с неприятным косогором, где не только сапоги стопчешь, но и шею свихнешь.

А когда наконец гора растаяла, как пластилин под жарким солнцем, а река милостиво предложила брод, на другой стороне совсем близко во всей грозной красоте поднялся огромный замок, сложенный очень тщательно из массивных глыб, обработанных с ювелирной тщательностью.

- Замок барона Тудора по прозвищу Глиняный Берег, - объяснил Гунтер почтительно и напомнил: - Все века этой землей владеют Тудоры.

Я придержал коня, с некоторой завистью рассматривая замок, самый классический замок, в классическом понимании. То есть возведен в наиболее стратегически важном месте: на высоком холме, с трех сторон обрывистые склоны, пологий только с одной, рядом река да еще удобная дорога, где веками, если не тысячелетиями, идут караваны. Понятно, что владельцу и его отряду разбойников потребовались кузнецы, оружейники, булочники, кожевники, конюхи, что сперва селились в самом замке, а потом уже и за его пределами.

Теперь это уже целый город вокруг замка. Правда, город еще в том старом значении, когда горожане кормятся с огородов, у них пашни, сады, домашний скот и несметные стада уток и гусей. Пройдут десятилетия или даже века, город разрастется еще, уже сам защитится высокой крепостной стеной, а потом дома станут появляться и по эту сторону стены. Ведь сейчас трудно поверить, но когда-то все население Москвы жило за стенами кремля, который теперь пишем с прописной, чтобы отличать от всех остальных кремлей: ростовских, новгородских, орловских, владимирских... Сейчас Кремль - крохотное пятнышко на территории огромного мегаполиса.

Можно даже сказать, где будет крепостная стена: вон прямо от реки, чтобы заодно отгородиться еще и глубоким рвом, пустив в него реку.

- Молодцы, - признал я. - Верное решение. А у меня не замок, а черт знает что!..

Гунтер посмотрел, возражать не стал, все верно, здесь город под защитой могучего замка и его гарнизона, а у нас, увы, - один замок, города нет вовсе, все деревушки и села живут обособленно, своего сюзерена страшатся едва ли не больше, чем враждебных соседей.

- Здесь барон Тудор, - сказал он так, словно я сразу должен был сказать "ага" и снять шляпу. - Сам он силен, свиреп и бесстрашен, у него под рукой отряд головорезов, что пойдет за ним в огонь и воду.

- А он какие деревни у меня оттяпал?

Гунтер качнул головой, ухмыльнулся:

- Никакие. Он недавно вернулся из долгого путешествия в Скрытые земли. Переведет дух, залечит раны, снова отправится. Наши мелочи его не интересуют.

Дальнозоркий Ульман сказал с тревогой:

- Нас заметили!

- Ну и что? - спросил я. - Мы на своей земле?

- Да, но...

- Что?

- Тревожно как-то. До его замка ближе, чем до нашего.

Я посмотрел на крепостную стену, темные фигурки двигаются, вроде бы указывают в нашу сторону. Ульман что-то говорил, я повернул коня в сторону замка. Гунтер, что неожиданно остался на месте, догнал, с тревогой заглянул мне в лицо.

Я вздохнул:

- Надо напроситься к ним на разговор. Этот хотя бы не враг.

- Ваша милость... Но зачем?

- Гунтер, меня тоже интересуют эти Скрытые земли.

Он покачал головой.

- Правда? Вы никогда не говорили.

Да, хотел было ответить я, потому что впервые о них слышу, но лишь выпрямился, загадочно усмехнулся и вперил взор в приближающиеся врата. Дорога поднимается, мы выехали на самый верх вала, дальше глубокий ров с темной, но непахнущей водой, довольно широкий, берега обрывистые, не выбраться. Дощатый мост поднят, решетка опущена, на воротах рядом с одинокой фигурой появились несколько человек, я видел, как нагибаются, и даже услышал скрип Натягиваемых арбалетов.

Громкий голос прозвучал строго и требовательно:

- Назовитесь, благородный сэр!

Я выпрямился, открыл рот, но Гунтер остановил меня взмахом руки.

- Погодите, ваша милость. Я кое-что слышал про обитателей этого замка... Позвольте мне.

- Вали, - буркнул я.

Он выехал вперед и прокричал непривычно бундючно и напыщенно:

- Благородный сэр Ричард де Амальфи желает выказать почтение благородному сэру Тудору и заверить в дружественных чувствах и желании жить в мире и добрососедстве.

На воротах один из стражников исчез, мы ждали терпеливо, пока приведут старшего, никто нас не ждет, надо посоветоваться с руководством, руководство с еще более высокими боссами: никто не желает брать на себя ответственность, что впустили тех, кого впускать нежелательно.

Гунтер смотрел на замок холодно и бесстрастно, я тоже напустил на себя вид благородного человека, что значит выдвинул вперед нижнюю челюсть и постарался смотреть на все, как глядит верблюд на весь мир.

Минут через десять решетка ворот заскрипела и начала подниматься. Некоторое время ползла вверх, я это видел, но проход оставался закрытым, наконец появились на свет толстые железные штыри в руку толщиной с острыми, как у копий, кончиками.

Мы медленно пустили коней, копыта звонко стучали по брусчатке, а на границе ворот звонко ударили по металлу. Я невольно скосил глаза вниз, - в широкой металлической плите, вмурованной в землю и стиснутой булыжниками, чернеют отверстия, откуда вылезли длинные копья решетки.

За спиной решетка опустилась с тяжелым грохотом. Мы остановили коней в каменном туннеле башни, впереди светит залитый солнцем двор, тоже вымощенный булыжником, решетка поднята, лишь зловеще блестят на солнце острые кончики. Если обрушится в то время, когда будем проезжать, нас пронзит вместе с конями.

Со стороны двора показался человек в легких доспехах, помахал нам.

- Доблестные рыцари! Проезжайте во двор. Нет-нет, здесь не сдают мечи на входе. Все остальные пусть заезжают тоже. У нас хватит места, чтобы накормить всех.

Гунтер с облегчением вздохнул, все мы без оружия чувствуем себя почти не мужчинами. Кони охотно вынесли во внутренний двор. Набежала толпа расторопных слуг.