я с вами потолковать хочу, дело то наше общее, артельное. Один горюет,
артель воюет. Ну, вот, стало быть хотите работать у нас, в терроре, хорошее
дело, молодой человек, хорошее, только надо уяснить себе какова эта работа.
- Чернов распластал на столе большие руки и заговорил.
отдают себя всецело. Учтите, молодой человек, духовные и телесные силы,
кроме того подготовьтесь теоретически. Надо знать, что террор бывает
троякий, во-первых, эксцитативный, во-вторых, дезорганизующий и в-третьих,
агитационный. Если с одной стороны наша партия признает необходимым и святым
все три вида террора, то все же нельзя конечно понимать идею террора
упрощенно.
салатник.
Черновым и Савинковым.
соединим, так сказать, приятное с полезным. - Необычайно быстро, словно
семячки Чернов брал вишни, выплевывая косточки на блюдце. Значительно
замедлив речь, Виктор Михайлович склонялся над салатником. Савинков видел,
как толстые пальцы выбирают самые спелые ягоды, даже расшвыривает вишни,
быстро говоря, Виктор Михайлович.
терроре не имею. Вас я не знаю, но рекомендации бабушки достаточно. Но если
вы думали, что я заведую террором, так нет, ошиблись, не мой департамент. Я,
так сказать, теоретик нашей партии, может что и читали, подписываюсь
Гарденин. Что же касается террора, то вам придется потолковать, конечно, с
Иваном Николаевичем, товарищем Азефом, благо вы и познакомились. Большой
человек, большой. С ним и потолкуйте. Я поддержу, поддержу, да.
требует святых жертв, ничего не поделаешь, должны приносить. Зайца, как
говорится, на барабан не выманишь. Должны из любви к нашему
многострадальному народу, да, - прощайте!
пробормотал он. Больше чем о Чернове думал он об "Иване Николаевиче".
Странное чувство оставил в нем этот брюхастый урод на тонких ногах, с
пудовыми черными глазами и отвислыми губами негра:
Монблан. По озеру бежали гоночные лодки с загорелыми выгибающимися телами
гребцов. Мальчишка-булочник в фартуке и колпаке, провозя в вагончике булки,
поклонился Савинкову, как знакомому. День был горяч, душен. Придя домой,
Савинков разделся, в белье лег на диван. Но вместо дум он почувствовал, как
качается, плывет в дреме тело.
шаги. Мадам Досье ушла в церковь. Савинков, накинув пальто, пошел к двери.
Раздался второй звонок. Стоявший видимо решил достояться.
лицо и вывернутые губы Ивана Николаевича.
смотрел на улицу. Бросил взгляд на стол, где лежали исписанные листы.
Отойдя, тяжело сел в кресло, опустил голову. Он походил на быка, который
может сорваться и пропороть живот.
смотрел на Савинкова, Савинков на Азефа. "Как из камня", - подумал Савинков.
почти сонными. Азеф был в дорогом сером костюме. Ноги обуты в желтые туфли,
галстук зеленоватый.
без зрачков, исподлобья уставились на Савинкова.
высоким, гнусавым хохотом. - А вы знаете, что за эту психологию надо быть
готовым к веревочке? - и Азеф чиркнул рукой по короткому горлу.
портсигара. Встал, раскачивая колоссальное тело на тонких ногах, прошелся по
комнате. Савинков заметил, ступни, как и руки, маленькие. Азеф стоял у окна,
глядя на улицу. Не поворачиваясь, проговорил гнусавым рокотом:
неразборчиво:
много шляется. - Не глядя на Савинкова подошел к столу. На столе лежали
нелегальные брошюрки: "Народная воля", "За землю и волю", Азеф, взяв одну,
пробормотал:
затрещат, - гнусаво проговорил Азеф и, взяв мягкую шляпу, пошел к двери. У
двери остановился.
Завтра в восемь, в кафе "Националь", я найду вас, - и мотнув бычьей головой
без шеи, Азеф скрылся за дверью.
фрачными фалдами трепыхали лакеи. Веранда выходила на Женевское озеро. За
озером виднелись далекие горы.
ветер. За столиками, у перил пили какие-то напитки две мощеобразные
англичанки. Были тут и французский писатель, и румынский министр, и два
прусских офицера в штатском.
отличался, походя на директора какого-нибудь концерна. На безымянном пальце
у него бриллиант. В белом костюме рядом с ним сидел элегантный молодой
человек, по виду могший быть секретарем директора концерна.
выедете в Германию, поживите, выверите, нет ли слежки. Если будете чисты,
проедете в Берлин, а там, в воскресенье встретимся в 12 дня в кафе Бауер на
Унтер ден Линден.
читал "Матэн". Возле него мальчик с бледным личиком ел пирожное. Рыдала
скрипка и в такт танцам Брамса в оркестре качался первый скрипач.
знать несколько побольше, чем то, что вы сейчас сказали, - отпивая вино,
проговорил Савинков.
лениво проговорил Азеф. В Берлине дам указания, явки, все узнаете, -
прогнусавил он, скучно осматривая террасу.
она походила на креолку.
расплылись в непонятное с первого взгляда.
Каляев приедет к воскресенью в Берлин. Я с ним должен увидеться. Вы его
знаете?
Николаевич.
вдруг улыбнулся засветившимися глазами, отчего все его лицо приняло
ласковое, почти нежное выражение.
контраст. Савинков много ниже, худ, барствен. Азеф толст, неуклюж,
колоссален, дышал животом.
кафе, Иван Николаевич стал проще и доступнее.
придется, - гнусаво говорил Азеф, - надо хоть поближе познакомиться. Вы ведь
из дворян?
учились, кажется, в Варшаве? Ваш отец мировой судья?
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Посняков Андрей