взгляд от поверженного поэта, на время краткого отдыха решившего
присоединиться к своим недавно попранным жертвам.
Отчасти из-за того, что более половины обоих воинств из-за
акустических экспериментов Попова его просто не слышала, а
отчасти потому, что остальные бойцы могли лично наблюдать в
действии жомовский удар. Ваня разочарованно покачал головой.
спутниках. - Сеня, ты, кажется, у этих уродов что-то спросить
хотел?
поинтересовался Рабинович.
могу продолжить позже.
Сени был один-единственный вопрос: "Как пройти к Олимпу?" Его он
и задал, вполне обоснованно ожидая ясного и четкого ответа.
Однако, к вящему удивлению Рабиновича, оба войска уставились на
него с таким видом, будто он сморозил несусветную глупость.
Несколько мгновений потрясенные вояки и удивленный Сеня
рассматривали друг друга с абсолютно одинаковым выражением
недоумения на лице, а затем Рабинович повторил свой вопрос.
же у вас не спрашиваю, где найти Зевса. Я просто интересуюсь, как
добраться до Олимпа. Гора у вас, в Греции, такая есть.
широко открытых глаз. Правда, теперь у некоторых из них к
вытаращенным зенкам добавились еще и раззявленные рты. Сеня начал
тихо звереть.
дредноут? - зарычал он. - Что вам не ясно? Русский язык не
понимаете или про Олимп никогда не слышали? А может, просто вы
все тугие на оба уха?
другу, но Рабинович лишь махнул на него рукой. Дескать, подожди.
Без тебя тошно!
из оцепенения. Некоторые солдаты стали переминаться с ноги на
ногу, другие почему-то принялись поправлять амуницию, третьи и
вовсе начали ковыряться в носу древками дротиков, но все без
исключения что-то невнятно стали бормотать себе под нос.
Рабинович, отчаявшись дождаться ответа на свой вопрос,
окончательно потерял терпение. Он набрал полные легкие воздуха,
чтобы заорать на медноголовое стадо баранов, но затем передумал и
устало махнул рукой.
Врежь в ухо вон тому, крайнему. Может быть, твоя методика допроса
сработает.
силы влепил подзатыльник ближайшему воину, продолжавшему стоять в
позе заблудившейся статуи. Оплеуха получилась удивительно звонкой
и мелодичной. Шлем грека зазвенел, будто валдайский колокольчик,
но на этом приятные последствия от удара и закончились.
Оглушенный солдат удивленно моргнул глазами, почему-то своим
невинным взглядом напомнив Попову молодую корову перед
подойником, и, не произнеся ни звука, плашмя рухнул носом в
дорожную пыль. Андрюша расстроено покачал головой.
показывал, - попытался он подкорректировать прицел Жомова.
Омоновец принялся крутить головой, выискивая отмеченную цель, но
Рабинович не дал ему возможности пойти на повторный заход.
сброд в доспехах. - Кто-нибудь понимает вообще, о чем я говорю?
контуженных тел протяжный голос Гомера, а затем и само будущее
чудо античного стихосложения выбралось наверх. - Но скажите мне,
во имя Дики, богини правды и правопорядка, ужель не герои вы,
полубоги, посланные вестниками храброму воинству тиринфскому?
развел руками Рабинович. - Вон тот амбал трижды Герой Советского
Союза. Я Герой России, а толстый корабельный ревун, что стоит
рядом со мной, и вовсе Герой Республики Зимбабве, почетный обжора
королевства Замбезии и несравненный полубог штативов и пробирок.
от кого?
Попов, но Сеня криминалиста не слушал. Схватив за шиворот
оторопевшего поэта и командира половины вооруженного медными
столовыми ножами сброда, он ткнул его носом в каменный живот
Жомова.
завопил Рабинович в ответ на вопрос Гомера. - Какие герои,
придурок? Какие полубоги? Где ты у нас на кителях ордена увидел и
нимбы над макушками нашел?
сказать, но Сеня столь яростно возил его носом по животу Жомова,
что изо рта Гомера ничего, кроме бессвязного бульканья, вырваться
просто не могло. Некоторое время Иван с заинтересованным
вниманием сверху вниз смотрел на голову поэта, не без помощи
Рабиновича выписывающую параболы и гиперболы на животе омоновца,
а затем резко отодвинулся в сторону. Не ожидавший такой подлости
от друга, Сеня едва устоял на ногах. Но вот Гомера из рук
все-таки выпустил.
глядя на пылающего праведным гневом Рабиновича, поинтересовался
Иван. Сеня только махнул рукой.
обочину, уселся прямо на траву. - Сами с этими уродами
разбирайтесь.
посмотрев на солнце. - Время позднее, пора обедать. Я тут
прихватил кое-что из дома, - Андрюша достал из-за пазухи
увесистый сверток и с сомнением в глазах осмотрел его. - Но
думаю, что этого на всех не хватит. Бань, может быть, потрясешь
этих горе-вояк на предмет съестных припасов.
попавшегося под руку нарушителя общественного спокойствия
что-нибудь полезное для себя. Поэтому просьба Попова не заставила
его краснеть и возмущаться. Зычным голосом приказав приготовиться
к досмотру, Ваня принялся потрошить содержимое тощих котомок
греческих воинов. Эллины, видимо, воспринявшие подобное обращение
с собственным имуществом как должное, не выказывали никакого
неудовольствия бесцеремонными действиями омоновца, и Жомов вскоре
вернулся к друзьям, неся в одной из экспроприированных котомок
несколько кусков вяленого мяса, пресные лепешки и целую россыпь
головок чеснока. Андрюша тут же спрятал свой НЗ обратно за пазуху
и вместе с Ваней принялся за поглощение отобранных с боем
трофеев. Рабинович недовольно покосился на обоих и, презрительно
проворчав что-то нечленораздельное, отвернулся, забрав из рук
Жомова лишь небольшой кожаный бурдюк с кисловатым слабеньким
вином.
обильное слюновыделение. Желудки эллинов громко заурчали,
настоятельно требуя от своих хозяев присоединиться к трапезе, и
оба отряда тут же рассыпались по обочинам дороги. Вскоре на тропе
так и не начавшейся войны остались только Гомер и еще какой-то
расфуфыренный, как декоративный петух, грек в багровой тунике и с
разноцветным плюмажем на позолоченном шлеме. Он стоял посреди
дороги, там, где недавно находился второй отряд, и, опершись на
меч, с закрытыми глазами раскачивался из стороны в сторону,
просто чудом умудряясь удерживаться на ногах. Гомер немного
растерянно посмотрел по сторонам, а затем подошел к противнику и
тронул его за плечо.
сражения не будет.
глаза, с удивлением уставился на стоявшего прямо перед собой
Гомера. Несколько секунд Иксилон удивленно хлопал ресницами, а
затем истошно завопил:
что в обеденный перерыв кто-то может начать истошно орать.
Поперхнувшись непрожеванным куском мяса, он резко обернулся и
запустил первым попавшимся под руку булыжником в возмутителей
спокойствия. Гомер, уже наученный горьким опытом, рыбкой нырнул в
дорожную пыль, а вот Иксилон, проспавший всю самую интересную
часть представления, остался стоять неподвижно. За что и
поплатился.
скорости произвел стыковку с позолоченным бронзовым шлемом грека,
Шилова Юлия
Белов Вольф
Мичурин Артем
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий