ее фамилию. Но даже в спортивный сектор ее никто не предложил. За здоровье
группы 76-Т3 вынудили отвечать Мурата.
концерт для колхозников. Ответственной за его организацию и проведение
назначили Марину.
квартировали Климцов и Усов. Климцов, наплевав на группу, вприпрыжку побежал
к машине, но оказалось, что гости приехали не к нему, а к Усову. Это были
родители недоростка.
за него каторжные колхозные работы. Пока обнимались, сынуля изображал
гримасу примерно такого содержания: какого черта вы сюда приперлись! когда
вы наконец оставите меня в покое! я хочу прожить свою жизнь самостоятельно!
вынимайте свои дурацкие пирожки с капустой и дуйте обратно!
до этой даты ждать надо было еще недели две.
там же, где и пробный пикник.
мужичонка, у которого на постое пребывал Забелин. Зимоня никогда не выходил
из состояния абстинентного синдрома, и Забелина он до сих пор не выгнал из
хаты только потому, что Леша сделал ему пару любительских снимков, где тот
пьет стакан польской водки с локтя.
и предложил к столу весь улов.
Зимоня в момент привлек его к потрошению рыбы.
а гвоздевым событием. Поглощая хрустящих рыбок, говорили и по поводу
завершившихся выборов.
показателей намного превосходят избранных счастливчиков. Например, Татьяна
или Усов, именины для которого обернулись сущим бенефисом. С обрыва, на
котором он сидел с транзистором при первом сборе, виновник торжества
перенесся в самый центр посиделок. Через него велись все беседы. И если
раньше к нему обращались, чтобы случайно не зашибить, то теперь с самым
маленьким человеком в группе обходились как с равным, а некоторые
слабохарактерные даже заискивали.
будучи "за рулем". Татьянин поклонник помогал тянуть припевы в самых трудных
местах. Он смотрел прямо в раскрытый рот Татьяны и на полном серьезе
произносил слова, которые зачастую совпадали с текстом песни.
провожать его самого. Он наотрез отказался спать и смело повел девушек на
другой конец деревни. Вслед за ними по всем инстанциям двигался пьяный
Зимоня с мешком гремящих сковородок.
подхватился, чуть забрезжил рассвет, и увидел спящего Усова в странного
цвета пятнах. Лицо и постель вчерашнего именинника были перемазаны чем-то
бурым и подозрительным. Климцов испугался несчастья и бросился будить
куратора, жившего по соседству.
невинно улыбаясь, посапывал себе под мышку. Климцов поднял такой шум, что
дыхания Усова не было слышно. Никакого опыта в оказании первой помощи
Замыкин не имел, поэтому воспользовался простым способом -- начал
беспорядочно хлестать Усова по щекам. Имениннику в этот момент снились
родители, по очереди его целующие. Вдруг мать или отец, а может, и еще
кто-нибудь -- во сне после пьянки кто только ни привидится -- начал
отвешивать ему пощечину за пощечиной. Усов рефлекторно потянул руки к лицу и
проснулся. Климцова с куратором он принял за родителей и, глядя
расползавшимися по лбу глазами, пробормотал:
рассмеяться. Пугая хозяйку разгорающимся хохотом, он вышел на улицу и никак
не мог успокоиться. Он представлял, как Усов тщился съесть перед сном
шоколадку, в то время как вчерашний спирт, заправленный сливами, вырывал и
вырывал изо рта желанную сладость.
Гриншпоном и вывела Усова на первое место по актуальности. Климцова эта
история задвинула еще дальше в угол.
душераздирающей, но в ней уже чувствовалась будущая мощь. Дни стояли, как на
поверке, ночи -- как на выданье. Бабье лето погружало всех в мякину
катарсиса. О какой работе могла вестись речь?
концерт рисковал стать перлом самодеятельного искусства. Намечалось
представить на суд колхозников смешанное хоровое пение, танцы,
акробатические этюды и интермедии. По решению треугольника задействованными
на сцене хотелось бы видеть всех без исключения.
ехать к дочери. Куда-то далеко. Куда именно, бабка так и не смогла толком
объяснить.
не могу -- ненадежные вы!
пошла на попятную:
цигарками, -- она посмотрела на Рудика, -- да девок много не водите! А чтоб
свиней не отравили, я укажу, чем кормить. -- И, словно приближенных, она
позвала за собой Нынкина и Пунтуса. Подводя их к мешкам и кадкам, бабка
долго раскрывала технологию кормления свиней, красной нитью по которой
сквозила мысль, что хряков можно накормить и так, то есть, почти ничего не
трогая из запасов.
сарая, -- но только немного. Если пересыплете лишнего -- вообще жрать не
станут, я их норов знаю. Потом добавьте вот из этой емкости, но не больше
двух плошек, а поверх всего -- горсть комбикорма. Да почаще выгоняйте их на
улицу, пусть порыщут, все мяснее будут!
автобусу.
гостях у Барбоса", здесь разрешалось все. Лежать, говорить, есть можно было
где угодно и сколько угодно. Девочкам понравились семечки от тыкв. Уходя
домой, они каждый вечер прихватывали по тыкве. Бабкину избу стали называть
Ленкомнатой.
ухаживая за домашним скотом. Свиней они закормили до того, что те перестали
посещать самые свежие помойки. Отвалившись от корыта, всегда полного, свиньи
падали, загораживая доступ в курятник, и сутками не двигались с места.
Гриншпон постоянно орал на скотников. Из-за разлегшихся в проходе
разожравшихся домашних хищников он не всегда мог добраться до своих любимых
яиц.
пополневшими, но, пробравшись через дородных хрюшек внутрь сарая, чуть не
упала в обморок -- Пунтус и Нынкин за пару недель стравили весь зимний запас
корма. Если бы не перекрытая крыша, разделанные дрова и убранный огород,
бабка так и не вышла бы из шокового состояния.
афишу. Она простиралась на всю простыню, одолженную у Зимони. Полотно несло
много скрытой информации и смысла. Колхозники специально ходили за очками.
студентов домой. И вот этот день настал.
Левый и Борзой устроились на последнем. Бабка сидела в партере бок о бок с
Марфой. Они немножко застили деверю. Зимоня висел на подоконнике. Остальные
колхозники жались где придется.
который исполнил песню:
и самогонку через соломку.
ладоши.
фонариком по сцене в полной игровой темноте струились Нынкин и Пунтус.
Бабкин деверь икнул в этом месте миниатюры. Его посетила свежая мысль,
восходившая к тому, что ни лисы, ни волки к пропавшей птице не причастны. Не