-- Да, у нас есть существа, живущие в воде, -- не знаю, рыбы ли это,
они вкусные, но иногда ядовитые. Конечно, вы половите. Я слушаю вас, уль
Владимир.
-- С таким понятием как "отпуск" у нас очень строго. Очень! По
профессии я инженер, а вы, уль Горгонерр?
-- Я -- философ, логик, математик и биолог.
-- Отлично. Вы все легко поймете. Заметьте, я не тот человек на планете
Земля, который получил высшую подготовку как специалист по общению с иными
цивилизациями.
-- Но велика ли разница? А вы -- уже здесь.
-- Уль квистор, -- опять встрял я, -- а как по-политорски называются
рыбы?
-- Своих "рыб" мы называем "апеллы".
Никто из присутствующих, и папа тоже, не прерывали меня, дитя малое, но
я не просто трепался, задавая эти вопросы, я и хотел, чтобы они-то уж точно
считали меня дитем малым и ничего не знали о том, что я тоже кое-что
соображаю. Но главное, я очень надеялся, что папа в эти паузы, может быть,
определится в своей позиции: у меня было ощущение, что он не знает, как
точно себя вести. По-моему, он не знал, как "преподнести" им Землю: как
очень развитую планету (с огромными возможностями спасения нас), или мы куда
слабее Политории (хотя мы и были, пожалуй, слабее пока казалось именно
так).
-- Я продолжу, уль Горгонерр. Если я не вернусь через десять дней, меня
уволят с работы и мне не на что будет жить.
-- Уволят в такой уникальной ситуации?!!
-- Увы -- да. Если, конечно, я вообще вернусь.
-- То есть?! -- Сверхудивление. Глаза -- две плошки.
-- Космос даже для вас пока еще во многом -- тайна. На Земле знают, что
я ушел в космос не очень надолго, и если меня и сына начнут искать через,
скажем, полгода и -- теоретически -- обнаружат нас на Политории, то я не
знаю (учитывая срок поисков), как отнесутся к этому земляне. Они ни на
секунду не подумают, что мы остались добровольно.
-- Ну, всегда можно договориться. Объяснить.
-- Но куда с большими предварительными сложностями. И еще: у вас есть
жена, уль Горгонерр?
Все политоры как-то мягко заулыбались, и он тоже.
-- Разумеется, -- сказал он. -- Я не чужд...
-- Я полагаю, вы ее любите. А она вас.
-- Конечно, мы любим друг друга.
-- Тогда представьте мое положение и еще больше положение моей жены,
если я исчезаю с сыном и нас нет полгода.
-- Это ужасно, -- сказал квистор. -- Но я и предлагаю вашу задержку с
предварительным вашим сообщением об этом на Землю.
"Начинается, -- подумал я. -- Ну, папа, давай".
-- Вы предлагаете связь с Землей, но я плохо вас понимаю. -- Папа
сделал большую паузу. Погладил Сириуса. Снял с него намордник и жестом
успокоил всех: кот был у меня на руках. -- Связь с Землей? Вы, если я не
ошибаюсь, говорили, что уже очень давно посылали свои сигналы во Вселенную.
Но мы за всю историю Земли не принимали никаких сигналов, даже неясных.
Папина мысль была настолько простой, что она и без уточнений была ясна
философу, логику и математику Горгонерру.
-- Если же предположить, -- продолжал папа мягко, -- что такая связь
возможна, то вы не только узнали бы наши координаты, но и сообщили свои. Вас
это не смущает, не пугает?
-- Как видите, нет, раз я предложил подобное. -- Несколько Горгонерр
все же был смущен своим предположением связи с Землей, которое по логике
выглядело простой болтовней. -- Мы давали свои сигналы, ничего не боясь. Мы
знали, что их примут разумные существа, а если они воинственны -- то мы,
скажу кратко, абсолютно спокойны. Мы надежно защищены. К тому же теперь вы и
так знаете наше расположение во Вселенной.
-- Каким образом мы это узнали?!
-- Когда Карпий, не имея возможности договориться с вами...
-- Но...
-- Нет, он пробовал -- вы почему-то ничего не слышали, да, вероятно, и
не поняли бы. Словом, когда он просто взял вас, как гостей, к себе на борт
-- вы уже узнали наши координаты. -- Уль Горгонерр несколько победно
улыбнулся.
-- Когда Карпий взял нас к себе на борт, мои приборы показывали бывшее
до этого наше направление полета, но стоило Карпию выйти на свой основной
курс, наши приборы почему-то сбросили все показания до нуля, вероятно,
таково влияние устройства вашего корабля. Мы не знаем ваших координат.
-- Вы полагаете, -- сказал Горгонерр, -- что раз связи с Землей быть не
может, вы способны осчастливить нас своим пребыванием лишь дней на десять?
-- К нашему огромному огорчению, да, -- мягко сказал папа, и, вероятно,
каждый из политоров и я знали, что это всего лишь заявление смелого
человека, не более.
-- Как вы представляете себе ваше возвращение? -- вежливо спросил
Горгонерр. ("Если мы не уничтожим ваш корабль", -- подумал я.)
-- Здесь все ясно, -- сказал папа, -- отпадает, увы, вариант нашего
ухода на нашем же корабле: если ваше топливо подойдет нам, то его нужно
столько, что на наш корабль его не поместить, корабль мал, а Земля очень
далека.
-- А второй вариант? -- спросил квистор.
-- Единственный возможный, если вы будете столь любезны: Карпий
"довозит" нас до той точки, где он нас "взял", и выпускает на волю, тогда у
нас хватит и своего топлива.
Наступила значительная пауза.
-- Разумеется, -- добавил папа, -- в момент расхождения наших кораблей
существует возможность, что обе стороны узнают координаты друг друга, но,
как я понял, вы этого не боитесь, мы -- тоже. А вы, с ваших слов, так
заинтересованы в контакте с нами ("О!" -- воскликнул квистор), что, пожалуй,
при прощании мы просто должны обменяться нашими координатами.
-- Разумеется, -- сказал Горгонерр и добавил грустно: -- Если вы,
конечно, настаиваете на отлете через десять дней. Папа сказал:
-- Одна из самых сложных вещей -- это разница наших психологии, точно
определить которую посложнее, чем определить уровень цивилизаций и, скажем,
уровень военных возможностей, не так ли?
-- О, естественно, уль Владимир!
-- Поэтому я не уверен, поймете ли вы точно то, что я скажу вам. Если
бы я был уверен, что вы настроены против нас воинственно (Горгонерр и
остальные дружно замахали руками, явно протестуя), если бы, -- продолжал
папа, -- ваша угроза была очевидной и я был бы здесь один, то все бы
решалось просто: вы от меня ничего бы не узнали -- точка. Казалось бы, здесь
со мной маленький сын, за которого я отвечаю, но вы тем не менее от меня
ничего не узнаете тоже. Мы здесь будем всего десять дней -- ну и что? Мы
можем установить посредник в космосе -- спутник связи -- и договориться о
визите любой из сторон в гости друг к другу. Вот и все. Есть Земля -- и
поэтому у меня нет выбора.
Опять была длинная пауза (несколько, по-моему, политоры себя ею
выдавали или они, действительно, боялись нашего нашествия, отпусти они нас
на волю?).
-- Все это очень серьезно с ваших слов, уль Владимир, -- сказал наконец
Горгонерр. -- Вы бы хотели улететь, мы были бы счастливы задержать вас, но
вы очень тверды в своих намерениях, а мы...
В этот момент вдруг дико заорал Сириус, все вскочили, только Горгонерр
гордо остался сидеть, я успокоил Сириуса, надел на него намордник, политоры,
похоже, облегченно вздохнули и снова сели, но было ясно, что первая встреча
окончена.
Возле выхода из садика нас ждала, как я понял, наша машина и
улыбающийся голубоглазый политор.
-- Этого молодого человека, младшего квистора нашего правительства и
вашего постоянного гида, зовут Орик. -- Горгонерр сделал ударение на "и". --
Прошу к вашей машине.
Мы распрощались с ним самым любезным образом, сели в машину. Орик занял
место за рулем, улыбнулся нам очень весело и открыто, и наша машина мягко и
быстро поплыла над самой землей, а потом вдруг резко взмыла в воздух, и мы с
папой увидели и услышали жутко веселое чириканье Ори-ка: вероятно, их
"плееры" смех "перевести" не могли никак. Мы с папой заулыбались: Орик явно
был веселым политором, и что нас просто поразило, перегнулся через свое
сиденье (мы сидели сзади) и погладил Сириуса, хотя я вновь снял с него
намордник.
10
Парк "Тропики" был гордостью нашего спецгородка. Его обнесли высокой
прозрачной стеной, чтобы он и снаружи был виден, и создали там тропический
климат. Естественно, все растения в парке были тропические и субтропические
и тропические же, конечно, звери. Мы этот парк обожали, особенно зимой:
снимешь пальто и зимние сапожки в раздевалке парка, кроссовочки на ноги -- и
гуляй себе по жарище в одних шортах и бобочке.
Глубоко вздохнув, я вспомнил, что именно в "Тропиках" я впервые в жизни
поцеловался с Наткой.
Я думал об этом, сидя с папой в нашей летящей машине и глядя на
улыбающийся на затылке глаз Орика, наверное, потому, что высоченные деревья
под нами были явно тропические, разве что цвета непривычного: листья
красные, фиолетовые, ядовито-светло-зеленые, даже белые. Орик "вез" нас в
наш дом, он явно просто пока катал кругами я догадался, что кружит он
именно в центре Тарнфила, по плавным поворотам и потому еще, что все здания
состояли из одного шара и принадлежали политорам знатных родов.
-- А знаете, -- сказал Орик, -- почему я так лихо взмыл вверх, хотя вы
были не пристегнуты ремнями? Ощути я в сотую долю секунды хоть на чуточку
Акунин Борис
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Самойлова Елена
Чернецов Андрей