Чтение 7–й страницы книги ~Выше радуги~

этой дворовой богини правосудия, которое она собиралась вершить над
малолетним симулянтом и прогульщиком.

- Что щуришься, будто кот? Попался?

- Куда? - спросил Алик.

- Не куда, а кому, - разъяснила Анна Николаевна. - Мне попался,
голубчик. Руки не действуют, ноги не ходят, в глазах тоска... А прыгаешь,
как здоровый. Родители знают?

- Что именно?

- Что прогуливаешь?

- Я, любезная Анна Николаевна, не прогуливаю, - начал Алик строить
правдивую защитную версию. Не то чтобы он боялся Дашкину маман - что она
могла сотворить, в конце концов? Ну, матери сообщить. Так мама и оставила
Алика дома - факт. В школу наклепать? Алик так редко вызывает нарекания
педагогов, что им, педагогам, будет приятно узнать о его небезгрешности:
люди не очень ценят святых. Но Анна Николаевна любила гласность. Она просто
жить не могла, не поделившись с окружающими всем, что знала, видела или
слышала. А гласность Алику пока была ни к чему. - Как вы можете заметить,
уважаемая мама Даши Строгановой, я прыгаю в высоту.

- Могу заметить.

- И сделать вывод, что я не случайно освобожден от занятий. Я готовлюсь
к соревнованиям. - И это не было ложью: Алик твердо верил, что все
соревнования у него впереди.

Тут Дашкина мать не удержалась, хмыкнула:

- Ты? - Однако вспомнила, что над подростком - в самом ранимом возрасте
- смеяться никак нельзя, непедагогично, о чем сообщает телепередача "Для
вас, родители", спросила строго: - К каким соревнованиям?

- Пока к школьным.

- Да ты же сроду физкультурой не занимался, чего ты мне врешь?

- Ребенку надо говорить "обманываешь", - не преминул язвительно
вставить Алик, но продолжил мирно и вежливо: - Приходите завтра на урок -
сами убедитесь.

- А что ты думаешь, и приду. - Она сочла разговор оконченным, пошла
прочь, а Алик пустил ей в спину:

- Вам-то зачем утруждаться? Дашенька все расскажет...

Анна Николаевна не ответила - не снизошла, а может, и не услыхала,
скрылась в арке ворот. Алик подумал, что он не так уж и несправедлив к
белокурому ангелочку: ябеда она. И все это при такой ангельской внешности!
Стыдно... Больше прыгать не стал: в сад потянулись малыши, ведомые толстухой
в белом халате. Сейчас они оккупируют яму для прыжков, раскидают в ней свои
ведерки, лопатки, формочки. Попрыгаешь тут, как же... Такова спортивная
жизнь...

Стоило пойти домой и подготовиться к завтрашней контрольной по алгебре:
сердце Алика чуяло, что мама не расщедрится еще на один вольный день.

Так он и поступил.

И вот что странно: больше ни разу не вспомнил о своих снах, не связал
их с внезапно появившимся умением "сигать, как кузнечик". А может, и
правильно, что не связал? При чем здесь, скажите, мистика? Надо быть
реалистом. Все дело в силе воли, в желании, в целеустремленности, в
характере.

6

Контрольную он написал. Несложная оказалась контрольная. Дождался
последнего урока, вместе со всеми пошел в спортзал.

- А ты куда? - спросил Фокин, лучший друг. - Тебя же освободили.

- А я не освободился, - сказал Алик.

- Ну и дуб. - Лучший друг был бесцеремонен. - Человеку идут навстречу,
а он платит черной неблагодарностью.

- В чем неблагодарность?

- Заставляешь Бима страдать. Его трепетное сердце сжимается, когда он
видит тебя в тренировочном костюме.

- Да, еще позавчера это было катахрезой, - щегольнул Алик ученым
словцом, услышанным от отца.

- Чего? - спросил Фокин.

- Тебе не понять.

- Твое дело, - обиделся Фокин и отошел.

И зря обиделся. Алик имел в виду то, что Фокину - и не только Фокину -
будет трудно понять и правильно оценить метаморфозу, происшедшую с Аликом.
Да что там Фокину: Алик сам недоумевал. Как так: вчера не мог, сегодня -
запросто. Бывает ли?..

Выходило, что бывает. После вчерашней разминки-тренировки Алик больше
не искушал судьбу и сейчас, сидя в раздевалке, побаивался: а вдруг он не
сумеет прыгнуть? Вдруг вчерашняя удача обернется позором? Придется из школы
уходить...

Вышел в зал, занял свое место в строю. Вопреки ожиданиям, никто не
вспоминал прошлый урок и слова Бима. Считали, что сказаны они были просто
так, не всерьез. Да и кто из учеников всерьез поверит, что преподаватель
разрешает не посещать кому-то своих уроков? А что дирекция скажет? А что
районо решит? Все время вдалбливают: в школу вы ходите не ради оценок, а
ради знаний, умения и прочее. А отметки - так, для контроля... Правда,
хвалят все же за отметки, а не за знания, но это уже другой вопрос...

Бим поглядел на Алика, покачал головой, но ничего не сказал. Видно, сам
понял, что переборщил накануне. В таких случаях лучше не вспоминать об
ошибках, если тебе о них не напомнят. Но Алик как раз собирался напомнить.

Побегали по залу, повисели на шведской стенке - для разминки, сели на
лавочки.

- Объявляю план занятий, - сказал Бим. - Брусья, опорный прыжок,
баскетбол. Идею уяснили?

- Уяснили, - нестройно, вразнобой ответили.

Строганова руку вытянула.

- Чего тебе, Строганова?

- Борис Иваныч, а что девочкам делать?

- Все наоборот. Сначала опорный прыжок, потом брусья. Естественно,
разновысокие. Еще вопросы есть?

- Есть, - сказал Алик.

Класс затих. Что-то назревало. Бим тоже насторожился, состроил кислую
физиономию.

- Слушаю тебя, Радуга.

- У меня к вам личная просьба, Борис Иваныч. Измените план. Давайте
попрыгаем в высоту.

Захихикали, но, скорее, по инерции. Вряд ли Радуга станет так
примитивно подставляться. Ясно: что-то задумал. Но что? Надо подождать
конца.

- А не все ли тебе равно, Радуга, когда свой талант демонстрировать? -
не утерпел Бим, уязвил парня.

- Не все равно. - Алик решил не молчать, действовать тем же оружием. -
Да и вам - из педагогических соображений - надо бы пойти мне навстречу.

Поймал округлившийся взгляд Фокина: ты что, мол, с катушек совсем слез?
Не слез, лучший друг, качусь - не останавливаюсь, следи за движением.

Бим играет в демократа:

- Как, ребята, пойдем навстречу?

А ребят хлебом не корми, дай что-нибудь, что отвлечет от обычной рутины
урока. Орут:

- Пойдем... Удовлетворим просьбу... Дерзай, Радуга...

Бим вроде доволен:

- Стойки, маты, планку. Живо!

Все скопом помчались в подсобку, потолкались в дверях, потащили в зал
тяжеленные маты, сложили в два слоя в центре зала, стойки крестовинами под
края матов засунули - для устойчивости.

- Какую высоту ставить? - спросил староста класса Борька Савин, хоть и
отличник, но парень свой. К нему даже двоечники с любовью относились: и
списать даст, и понять поможет - кому что требуется.

- Заказывай, Радуга.

Алик подумал секунду, прикинул, решил:

- Начнем с полутора.

- Может, не сразу? - усомнился Бим.

- А чего мучиться? - демонстративно махнул рукой Алик. - Помирать - так
с музыкой.

- Помирать решил?

- Поживу еще.

Сам подошел, проверил: точно - метр пятьдесят.

- Начинай, Радуга.

- Пусть сначала Фокин прыгнет. Присмотреться хочу.

- Присматривайся. Пойдешь последним.

Отлично. Посидим, поглядим, ума-разума наберемся. Ага, при взлете
правую ногу чуть-чуть согнуть... Левая прямая... идет вверх...
Переворачиваемся... Руки - чуть в стороны, в локтях согнуты... Падаем точно
на спину... Кажется: проще простого. Кажется - крестись. Джинн с бабой-ягой
и Брыкиным сказали: прыгать будешь. А как прыгать - не объяснили.
Халтурщики...

Он даже вздрогнул от этой мысли: значит, все-таки - джинн, баба-яга,
Брыкин? Вещий сон?

- Радуга, твоя очередь.

Потом, потом додумать. Пора...

Побежал - как вчера, в саду, - оттолкнулся, легко взлетел, планку даже
не задел, высоко прошел, лег на спину. Вроде все верно сделал, как Фокин.

В зале тишина. Только Фокин, лучший друг, не сдержался - зааплодировал.
И ведь поддержали его, хлопали, кто-то даже свистнул восторженно, девчонки
загалдели. А Алик лежал на матах, слушал с радостью этот веселый гам, потом