дощечкой на двери с надписью: "Банановая компания Центральной Америки". На
веранде висели два гамака, но никого там не было. Капитан Феллоуз знал,
где найти жену, - не ее хотелось ему увидеть у причала. Громко топая, он
распахнул дверь и крикнул:
худое лицо; его башмаки втоптали тишину в пол. Миссис Феллоуз съежилась за
белым кисейным пологом. Он сказал:
боязливого радушия. Это было похоже на шуточную задачу: нарисуйте собаку
одним росчерком, не отрывая мела от доски. Получается самая настоящая
сосиска.
думая, что так оно и есть. Единственное, в чем он был убежден, так это в
правильности своих эмоций - любви, радости, печали, ненависти. В
решительный момент он всегда на высоте.
- Теперь я дома. - И, весело увильнув от разговора о лихорадке, хлопнул в
ладоши, громко рассмеялся. А она дрожала, лежа под пологом.
маленькой, неуютной комнате среди разбросанных распялок для обуви, и вдруг
до него дошло. - С полицейским? С каким полицейским?
Она говорит, он кого-то ищет.
Корал говорит.
доверять. - И добавил, не очень уверенно: - Она ведь еще ребенок.
ужасное.
теперь я дома.
человек...
прилагала, чтобы не оглядываться, измучили ее. Она только тогда могла
смотреть в лицо своему страху, когда облекала его в конкретные формы -
лихорадка, крысы, безработица. Реальная угроза - смерть на чужбине, с
каждым годом подкрадывающаяся к ней все ближе и ближе, - была под
запретом. Уложат вещи, уедут, а она будет лежать в большом склепе на
кладбище, куда никто никогда не придет.
положил руку ей на плечо. Кое-что общее у них все же было - что-то вроде
застенчивости.
она отодвинулась от него к стене. Он коснулся запретного, и связующая их
близость порвалась - он не понял почему. - Болит голова, милая?
дверях.
взглядом, полным огромной ответственности за родителей, отец превратился в
мальчишку, на которого нельзя положиться, мать - в призрак. Кажется,
дунешь, и призрак исчезнет - нечто невесомое, пугливое. Корал была еще
девочка лет тринадцати, а в этом возрасте мало чего боишься - не страшны
ни старость, ни смерть, ни многие другие напасти: змеиный укус, лихорадка,
крысы, дурной запах. Жизнь еще не добралась до нее; в этой девочке была
ложная неуязвимость. Но она уже успела усохнуть - все было на месте и в то
же время как бы только прочерчено тоненькой линией. Вот что делало с
ребенком солнце - высушивало до костей. Золотой браслет на худеньком
запястье был похож на замок, запирающий парусиновую дверцу, которую можно
пробить кулаком. Она обратилась к отцу:
отца?
на его лбу - он почувствовал, что поцелуй безразличный. Не тем голова у
нее была занята. Она сказала:
под пологом - показать, что она еще здесь. Только бы знать, что Корал
обставит как следует ее последний путь. Здравый смысл - качество
ужасающее, она никогда не обладала им; ведь это здравый смысл говорит:
"Мертвые не слышат", или: "Она уже ничего не чувствует", или:
"Искусственные цветы практичнее".
маме нельзя знать.
всегда говорила обдуманно, всегда была готова ответить. Но иной раз ее
ответы казались ему дикими... В их основе лежала только та жизнь, которую
она знала, - жизнь здесь. Болота, стервятники в небе - и ни одного
сверстника, если не считать деревенских ребятишек со вздутыми от глистов
животами; они как нелюди - едят тину с берега. Говорят, дети сближают
родителей, и, право, ему не хотелось оставаться с этой девочкой с глазу на
глаз. Ее ответы могут завести его бог знает куда. Сквозь полог он нащупал
украдкой руку жены, чтобы почувствовать себя увереннее. Эта девочка -
чужая в их доме. Он сказал с наигранной шутливостью:
испугаешься.
нравится.
неуверенным смешком.
предложить вам гамака на ночь. А теперь пусть уходит.
придумал. - Ирония - его единственная защита, но ее не поняли. Здесь
понятно только самое очевидное - например, алфавит, или арифметическое
действие, или историческая дата. Он отпустил руку жены и следом за дочерью
неохотно вышел на полуденное солнце. Полицейский офицер навытяжку стоял
перед верандой: неподвижная оливкового цвета фигура. Он и шагу не сделал
навстречу капитану Феллоузу.
голову, что с полицейским у Корал больше общего, чем с отцом.
сведениям он должен находиться в этом районе.
Измены теперь дело обычное, как мелкая кража в казармах.
Лейтенант помолчал. - Вы иностранец, живете под защитой наших законов. Мы
надеемся, что вы должным образом отплатите нам за наше гостеприимство. Вы
не католик?
вопросительный знак. Весь его вид говорил, что от иностранца он не примет
даже предложения перейти в тень. Но от гамака-то он не отказался. Наверно,
рассматривал это как реквизицию, подумал капитан Феллоуз.
не могу. Ведь так? Потребление алкогольных напитков - государственная
измена.
Курылев Олег
Прозоров Александр
Семенова Мария
Шилова Юлия
Акунин Борис
Суворов Виктор