"Палладио". Он был совершенно уверен, что с его природным талантом и
образованием он уест эту программу. И прямо там, в магазине, за каких-нибудь
полчаса, "Палладио" выполнил задание, которое Фрэнк ему дал, -- разработал
полный комплект чертежей для постройки трехэтажного автомобильного гаража в
стиле Томаса Джефферсона[6].
был уверен, что "Палладио" отошлет его с его заданием к какому-нибудь
известному архитектору. Но нет! Программа выдавала одно меню за другим,
запрашивая предполагаемое количество автомобилей, в каком городе будет
построен гараж -- это имеет значение, поскольку в разных городах разные
строительные нормы и правила, -- предполагается ли держать в гараже
грузовики и так далее. Она даже спросила, какие здания окружают
предполагаемое место строительства гаража -- будет ли джефферсоновская
архитектура с ними гармонировать? Наконец, она поинтересовалась, не хочет ли
Фрэнк получить также альтернативные проекты, скажем, в стиле Майкла Грейвса
или А. М. Пея.
дать примерные оценки стоимости строительства такого гаража в любой точке
земного шара.
жене у нее в кабинете в академии в первый из двух канунов Рождества 2000
года: "Когда мастер своего дела терпит полнейший крах, говорят, что ему
подали его голову на блюде. Вернее, так говорили раньше. Теперь наши головы
нам подают на многоножках".
10
уроженцем Индианы, она похоронена па кладбище Краунхилл в Индианаполисе. Там
лежит и Джеймс Уиткомб Райли, "поэтическая слава Индианы", дипломированный
холостяк и пропойца. Там лежит и Джон Диллинджер, знаменитый в тридцатые
годы грабитель, в которого все поголовно были влюблены. И наши родители,
Курт и Эдит, и младший брат отца Алекс Воннегут, страховой агент с
гарвардским образованием, тот самый, что говорил, когда дела шли неплохо:
"Если это не прекрасно, то что же?", покоятся здесь. И вместе с ними два
поколения их предков -- пивовар, архитектор, торговцы и музыканты, со своими
женами, естественно.
охранникам деревянным пистолетом, который он выстрогал из стиральной доски.
Он выкрасил его в черный цвет обувным кремом. Такой вот он был затейник.
Находясь в бегах, Диллинджер написал письмо вроде тех, что пишут кинозвездам
их поклонники. Адресатом был Генри Форд. Диллинджер благодарил старого
антисемита за то, что тот делает быстрые и маневренные машины, на которых
так удобно делать ноги!
да и сама она была получше. Вот вам и честная игра! Вот вам и воплощение
американской мечты --одни правила для всех! И он грабил только богатых, брал
только банки с вооруженной охраной, и только сам.
был спортсменом.
"подрывного характера". Но две самые "подрывные" книжки остаются
нетронутыми, они абсолютно не вызывают подозрений. Одна из них -- рассказы о
Робин Гуде. Даже настолько необразованный человек, как Джон Диллинджер, был
явно вдохновлен этой книгой -- в ней рассказано, ради чего стоит жить
настоящему человеку.
сказками телевидение. Они слышали и читали лишь самую малость, но уж ее-то
смогли запомнить, иным удалось что-нибудь из этой малости вынести.
утенка". Еще все читали "Робин Гуда".
прославляла презрение к власти, как "Робин Гуд". Это было житие Иисуса
Христа, изложенное в Новом Завете.
легавые убили Диллинджера, пристрелили его как собаку, когда он выходил из
кинотеатра вместе с одной своей знакомой. Он не вытащил пистолет, ни на кого
не набросился, никого не ударил, не попытался бежать. Он был такой же
зритель, он вернулся в реальный мир, посмотрев фильм -- побывав в сказочном
мире. Его убили потому, что он слишком долго выставлял легавых -- а они все
тогда носили стетсоны -- полными идиотами.
рвала и метала, и мы оба проклинали ту девицу, с которой Диллинджер был в
кино. Эта сучка, по-другому ее нельзя назвать, рассказала легавым, где в
этот вечер будет Диллинджер. Она сказала, что наденет оранжевое платье.
Ничем не примечательный парень, который выйдет с ней из кино, и будет тем,
кого голубой директор ФБР объявил Всеобщим Врагом Номер Один.
вам не нужен враг".
x x x
недалеко от ограды на Тридцать восьмой улице. Я сам время от времени
приходил туда стрелять ворон из полуавтоматической винтовки калибром 0.22,
которую мой отец -- он был помешан на ружьях -- подарил мне на день
рождения. Тогда ворон считали врагами рода человеческого. Ну как же -- им
только дай, они все наше зерно склюют.
крыльев!
мной и отец. Я где-то писал, что он помешался на ружьях и стал охотником
ради того, чтобы его не считали "бабой", несмотря на то что он был художник,
архитектор и вдобавок гончар. В своих лекциях я часто говорю: "Если вы очень
хотите насолить предкам, а смелости податься в голубые у вас не хватает, вы
по крайней мере можете стать художниками".
займется рыбалкой. Но тут все испортил мой старший брат Берни. Он как-то
сказал ему, что рыбак очень похож на человека, который покупает швейцарские
часы, чтобы расколотить их о стену.
сестра стыдили отца. В ответ он процитировал Шекспира: "Больней, чем быть
укушенным змеей, иметь неблагодарного ребенка!"[7]
удивлен, что он читал Шекспира. Я спросил, много ли он знает наизусть из
этого прославленного автора. Он ответил: "Да, дорогой коллега, включая одну
сентенцию, которая описывает человеческую жизнь так полно, что после нее
можно было вообще ничего не писать".
актеры"[8].
11
рассказал ему, почему я больше не могу писать, хотя уже много лет совершаю
одну бесполезную попытку за другой. Этот мой друг был Эдвард Мьюир, мой
ровесник, поэт и рекламный агент из Скарсдейла. В романе "Колыбель для
кошки" я говорил -- если чья-то жизнь без видимых причин переплелась с вашей
и вы никак не можете расстаться, то это, вероятно, член вашего карасса,
команды, которую собрал Бог, чтобы она для него что-нибудь наконец сделала.
Эд Мьюир, несомненно, член моего карасса.
Второй мировой войны, Эд тоже там учился, но мы не встретились. Когда я
переехал в Скенектади, штат Нью-Йорк, на работу пресс-секретарем в фирму
"Дженерал элект-рик", Эд тоже туда переехал -- преподавать в Юнион-Колледж.
Когда я покинул "Дженерал электрик" и отправился в Кейп-Код, он появился там
же, он вербовал участников в программу "Великие книги". Вот там-то мы
наконец и встретились и, с Божьей помощью или без нее, я и моя первая жена
Джейн стали лидерами группы "Великие книги".
же, не зная об этом. Когда распался первый брак Эда, то же самое случилось и
с моим, и теперь мы оба живем и Нью-Йорке. Однако я вот к чему все это
говорил: когда я отправил ему письмо про то, что больше не могу писать, он
переделал его в стихотворение и отослал мне обратно.
восхваляли книгу Дэвида Марксона, который учился у Эда в Юнион-Колледж. Я
говорил, что Дэвиду не стоит благодарить судьбу за то, что она позволила ему
писать такие хорошие произведения в эпоху, когда никого уже не проймешь