шепотом, без удовольствия, смыл мыло -- и на берег. И только уж когда
суровым полотенцем растерся докрасна, отдышался, снова прислушиваться стал.
смеялись дружно, да Четвертак радостно выкрикнула :
туго плеснула за кустами вода.
Сперва в этом визге ничего разобрать было невозможно, а потом Осянина резко
крикнула:
по кремню, прикурил от затлевшего фитиля и стал неспешно, с удовольствием
курить, подставив теплому майскому солнцу голую спину.
и Васков, поеживаясь, натянул на себя волглые кальсоны и галифе. Портянки, к
счастью, запасные имелись, и ноги он вогнал в сапоги сухими. Надел
гимнастерку, затянулся ремнем, подхватил вещи. Крикнул зычно:
разинул рот, чтоб шугануть их, как Осянина опять прокричала:
уставом, если вдуматься. Непорядок.
настроение у коменданта было прямо первомайское. Тем более что и "гвардия"
ждала его в виде аккуратном, чистом и улыбчивом.
не засиделись.
чуню непутевой этой Четвертак соорудили: запасной портянкой обмотали, сверху
два шерстяных носка (хозяйки его рукоделие и подарок), да из свежей бересты
Федот Евграфыч кузовок для ступни свернул. Подогнал, прикрутил бинтом:
там оглядеться надо, подготовиться, как да где гостей встречать...
ходу высохли. Но девахи ничего, не сдавались, раскраснелись только.
дыхания хватило. На шаг переводил, давал отдышаться и снова:
валуны, и сосны уже по-вечернему шумели на берегах. Как ни вглядывался
старшина в горизонт, не видно было на воде лодок; как ни внюхивался в
шепотливый ветерок, ниоткуда не тянуло дымом. И до войны края эти не
очень-то людными были, а теперь и вовсе одичали, словно все -- и лесорубы, и
охотники, и рыбаки, и смолокуры -- все ушли на фронт.
-- С другой стороны эту гряду второе озеро поджимает, Легонтово называется.
Монах тут жил когда-то, Легонт прозвищем. Безмолвия искал.
что: бараньи лбы да каменья с избу. Вот в них-то мы и должны позиции
выбрать: основную и запасную, как тому устав учит. Выберем, поедим, отдохнем
и будем ждать. Так, что ли, товарищи, красноармейцы.?
5
четырнадцать за иного женатика -- по миру пошла бы семья. Тем более голодно
тогда было, неустройства много. А он единственным в семье мужиком остался --
и кормильцем, и поильцем, и добытчиком. Летом крестьянствовал, зимой зверя
бил и о том, что людям выходные положены, узнал к двадцати годам. Ну, потом
армия: тоже не детский сад... В армии солидность уважают, а он армию уважал.
Так и получилось, что и на данном этапе он опять же не помолодел, а
наоборот, старшиной стал. А старшина -- старшина и есть: он всегда для
бойцов старый. Положено так.
и лейтенантов, ровня всем майорам и всегда младше любого полковника. Дело
тут не в субординации было -- в мироощущении.
бы из другого поколения. Словно был он участником гражданской войны и лично
чай пил с Василием Ивановичем Чапаевым под городом Лбищенском. И не по
выкладкам ума, не по зароку какому-нибудь получилось так, а от естества, от
сути его старшинской.
не приходили. И только ночью этой, тихой да светлой, шевельнулось что-то
сомнительное.
скакали по каменьям, что козы, и он вдруг заскакал с ними, и у него ловко
так все получалось, что он и сам удивился. А удивившись, нахмурился и сразу
стал и ходить степенно, и на валуны влезать в три приема.
Глубокую, с укрывистыми подходами, с обзором от леса до озера. Глухими
бараньими лбами тянулась она вдоль озерного плеса, оставляя для прохода лишь
узкую открытую полосу у берега. По этой полосе в случае чего немцам надо
было часа три гряду огибать, а он мог напрямки отходить, через камни, и
занимать запасную позицию задолго до подхода противника. Ну, это он так, для
перестраховки выбрал, потому что с двумя-то диверсантами наверняка мог
справиться здесь, у основной.
По расчету этому выходило, что немцев ждать оставалось еще часа четыре, и
поэтому разрешил он своей команде сготовить горячее из расчета котелок на
двоих. Кухарить Лиза Бричкина сама вызвалась: он ей в помощь двух пигалиц
выделил и дал указание, чтоб костер был без дыма.
попросишь да подручных своих пошлешь сухостоя нарубить. И накажи им, чтобы
тот рубили, который еще без лишая стоит. Чтоб звонкий был. Тогда дыма не
будет, а будет один жар.
костер. Потом, когда с Осяниной на местности занимался, все туда поглядывал,
но дыма не было: только воздух дрожал над камнями, но про то знать надо было
или глаз иметь наметанный, а у немцев, понятное дело, глаза такого быть не
могло.
бойцом Комельковой всю гряду излазили. Определили места, сектора обстрела,
ориентиры. Расстояние до ориентиров Федот Евграфыч лично парами шагов
проверил и занес в стрелковую карточку, как того требовал устав.
коменданту котелок достался пополам с бойцом Гурвич. Она, конечно,
заскромничала, ложкой уж слишком часто постукивать начала, самое варево ему
сбрасывая. Старшина сказал неодобрительно:
дролюшка, и нечего мне кусочки подкладывать. Наворачивай, как бойцу
положено.
а -- в теле. Есть на что поглядеть...
листа насобирал, его и заварили. Отдохнули полчасика, и старшина приказал
построиться.
сомневался, что поступает правильно насчет этого приказа. -- Противник силою
до двух вооруженных до зубов фрицев движется в район Вопь-озера с целью
тайно пробраться на Кировскую железную дорогу и Беломорско-Балтийский канал
имени товарища Сталина. Нашему отряду в количестве шести человек поручено
держать оборону Синюхиной гряды, где и захватить противника в плен. Сосед
слева -- Вопь-озеро, сосед справа -- Легонтово озеро... -- Старшина
помолчал, откашлялся, расстроенно подумал, что приказ, пожалуй, следовало бы
сначала написать на бумажке, и продолжал: -- Я решил: встретить врага на
основной позиции и, не открывая огня, предложить ему сдаться. В случае
сопротивления одного убить, а второго все ж таки взять живым. На запасной
позиции оставить все имущество под охраной бойца Четвертак. Боевые действия
начинать только по моей команде. Своими заместителями назначаю младшего
сержанта Осянину, а ежели и она выйдет из строя, то бойца Гурвич. Вопросы?
выполняйте.
Посняков Андрей
Андреев Николай
Браун Дэн
Шилова Юлия
Русанов Владислав