Чтение 7–й страницы книги ~Али-Баба и сорок разбойниц~

- Выходит, да, - ответил Валера, пытаясь оторвать мужика от забора.

- Кто же сказал, что он умер?

- Димка, гад, - пыхтел сосед, заталкивая плохо соображающего родственника в "Лендкрузер".

Я попытался трезво оценить ситуацию. Значит, Николай не умер, просто опьянел до невменяемости. Ну, Валера, ну, хорош! Впрочем, и я дурак! Следовало проверить "труп", поднести к его носу зеркальце... Замечательно, что мы не успели уехать и не оставили бедолагу в морге.

- Если кому рассказать, не поверят, - воскликнул Валера, - ладно, везем это чудо назад, в Локтевку.

Я включил было мотор, но тут Николай, вроде бы заснувший, ожил и взвыл:

- Верните мне ботинки.

- Ну еклин! - в сердцах заявил Валера. - Он босиком! Туфли в морге оставил, ща сбегаю.

Но мне не хотелось оставаться тет-а-тет с пьяным, полубезумным мужиком, поэтому я быстро сказал:

- Сидите, я принесу обувь.

Возле топчана в чуланчике и впрямь валялись растоптанные, никогда не видевшие крема для обуви опорки. Я брезгливо поморщился, наклонился, и тут мои глаза вновь наткнулись на кучку одежды, сиротливо белевшую в углу: сапожок.., шапочка...

Забыв обо всем, я схватил головной убор и завертел его в пальцах. Коническая, сшитая из клиньев шапочка. Точь-в-точь такая лежит сейчас в кабинете у Норы, только белого цвета. Взяв ее, я вернулся в комнату и увидел девицу, возившуюся у шкафа.

- Это чье? - ткнул я в нос алкоголички головной убор.

Та заморгала.

- А че?

- Кому принадлежит эта вещь?

- Фиг ее знает!

- Она лежала в чулане, в углу.

- А.., а, - протянула санитарка, - слышь, ваш труп-то, тю-тю, сбежал. Мы чуть не сдохли, когда...

- Извините, - перебил я ее, - он жив, просто пьян был!

Девица выпучила затуманенные глаза.

- Ну.., того.., вы даете, однако!

- Чья это шапочка? - настаивал я.

Она пожала плечами.

- Туда одежу сваливают.

- Какую?

- Ну, всякую, - бестолково объясняла девица, - к примеру, родственники брать не хотят, грязная очень или с неопознанного кого. Опишут тряпки и в печку, за фигом их хранить, да и негде.

- Можно узнать, кому принадлежали эти вещи? - ткнул я пальцем в груду тряпья.

Санитарка зашевелила губами:

- Ваще.., зачем тебе? Ты кто? Чего пристал? Не пойму никак! Труп привез, а он уходит... Коли ваша шмутяра, забирай! Мне они все без надобности. Может, другой кто бы и прихватил себе, да я брезгливая сильно!

- Но неужели тут нет компьютера, где вы ведете учет трупов?

Девушка хрюкнула:

- Компьютер, блин! Ну сказанул! Журнал у нас!

- Можно его посмотреть?

- А не положено!

Я вытащил из кошелька очередную купюру.

- Ща приволоку журнальчик, - оживилась девица.

По тому, как резво она побежала к выходу, я понял, что алкоголь начал отпускать ее. Глядишь, через некоторое время она будет способна адекватно отвечать на вопросы. Я вернулся в чуланчик и, преодолевая брезгливость, поворошил тряпки в углу.

Коротенькая плиссированная юбочка белого цвета, блузка с длинным рукавом и воротником-стойкой, украшенная длинной цепочкой "золотых" пуговичек, гольфы и один сапожок. Все легкое, летнее, совершенно не пригодное для вьюжного февраля.

Послышался топот, девушка вернулась, неся под мышкой толстую амбарную книгу. Было заметно, что хмель совсем покинул ее.

- Во, глядите, - сообщила она, - вчера мужика привезли из Клотина, удавился он. В четверг бабка померла, нашенская, из больнички, в среду одну из родильного доставили, криминальный аборт. Больше никого! Читайте!

Я побежал глазами по строчкам. Мужчина мне не нужен, старуха тоже ни к чему, вот женщина, решившая в недобрый час сделать подпольный аборт... Но в графе "одежда" напротив ее фамилии значилось: черные брюки, красный пуловер, куртка серая.

Белая юбочка с блузкой не имела к бедняжке никакого отношения.

- Попробуйте вспомнить, - взмолился я, - ну когда появилась в чуланчике эта куча тряпок. Вот, возьмите еще денег!

Моя собеседница собрала узенький лобик складками.

- Ну.., вчера меня не было, тут другая смена работала. Значитца, в нашенское прошлое дежурство ничего такого не наблюдалося. А утром мы пришли на работу, глянь, валяется. Небось баба Сима оставила.

- Но в журнале нет записи о трупе с такой одеждой!

Санитарка прищурилась.

- Ну, всяко бывает! Может, кто из своих попросил тело пригреть, в избе держать неохота, в сарай выносить стыдно, вот и приволокли сюда. Кто ж соседям откажет?

- И много у вас соседей? - слегка приуныл я.

Девица пожала плечами.

- Вы с бабой Симой потолкуйте, дайте ей немножко, она все и расскажет. Рядом она живет, в Бубновке, или завтрева сюда являйтесь, ейная смена будет.

Я посмотрел на одежду.

- Можно мне ее забрать?

Санитарка скривилась.

- За фигом она вам?

- Нужна.

- Берите, - милостиво разрешила санитарка.

Я сначала взял ботинки ожившего и отнес их в "Лендкрузер".

- Ну тебя за смертью только посылать, - недовольно сказал Валера и пнул Николая:

- Натягивай тапки.

- Мне и так хорошо, - пролаял тот, не открывая глаз.

- Пакета не найдется? - спросил я.

- На, - сосед сунул мне в руки полиэтиленовый мешок. - Эй, ты куда?

- Сейчас вернусь, - пообещал я и пошел за одеждой.

Когда мы прибыли в Локтевку, Николай выпал из "Лендкрузера" и пошел босиком по снегу, отвратительно воняющие ботинки он забыл в джипе.

- Ведь простудится насмерть, - забеспокоился я.

- Чего ему сделается, - не выказал никакого волнения Валера, - проспиртовался насквозь.

- И как он только холода не чувствует!

Валера засмеялся:

- Ты, Иван Павлович, человек непьющий, вот и не знаешь, что под кайфом все ощущения исчезают.

Внезапно я сообразил, почему Ирина, оказавшись холодным февральским вечером за городом, на шоссе, шла без верхней одежды. Девушка, наверное, была пьяна или находилась под воздействием наркотика.

К месту аварии мы прибыли уже в темноте, и я понял, что начинать поиски бесполезно. Вокруг мрачнел лес. Что ж, придется возвращаться сюда завтра утром.

* * *

Едва я открыл дверь квартиры, как в нос ударил аромат свежеиспеченных пирожков. Не знаю, как у вас, а у меня этот запах вызывает всегда одно и то же воспоминание. Седьмое ноября, время подкатывает к полудню. Несмотря на ранний час, маменька уже на ногах, из включенного телевизора льются веселые песни, изредка заглушаемые громовыми криками "ура". Голубой экран ведет трансляцию из разных городов СССР, корреспонденты рассказывают, как простые люди с невероятным энтузиазмом встречают очередную годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Потом появляется отец в компании веселых приятелей, они ходили от Союза писателей на демонстрацию и замерзли, аки степные волки. Нюша вносит в гостиную пироги, на столе посверкивают графины. Радостное предвкушение праздника, светлое воспоминание детства, сладкое ощущение счастья...

У Норы в квартире никогда до сего дня не пахло пирогами. Ленка ничего не пекла. Я повесил пакет с одеждой на вешалку. Неужели я забыл о каком-то празднике? На дворе февраль, вроде ничем не примечательный месяц. Дня рождения ни у кого нет...

Не успел я расстегнуть пальто, как из кухни вынырнула Муся и бросилась со всех ног ко мне. В один миг домработница сняла с меня верхнюю одежду и подтолкнула к пуфику. Я, не ожидавший тычка, обрушился на него. Муся мгновенно стащила с меня сапоги и надела тапки. Честно говоря, я слегка растерялся. До сих пор женщины никогда не заботились обо мне с подобной страстью, даже неудобно, право слово.

- Вы ступайте, руки помойте, - предложила Муся, - коли с улицы пришли, завсегда в ванную сначала зайтить надо. Еду сейчас подам.

В легком обалдении я проследовал в санузел и замер на пороге. Ванная сияла чистотой. Чьи-то трудолюбивые руки отскребли все до блеска. Справедливости ради следует отметить, что грязи тут не было никогда, Ленка худо-бедно шлепала тряпкой по плитке, но такой сверкающей чистоты не было и в помине. В мыльнице лежал непочатый кусок, от полотенец веяло фиалками. Сюрприз ожидал меня и в гостиной. Муся принесла чайник, и я обнаружил, что чай заварен именно так, как я люблю: не крепко, но и не жидко, он горячий, но не обжигающий и не перестоявший, нет никакого намека на горечь. Самое же сильное впечатление на меня произвели пирожки, горкой лежавшие на блюде.

- Это с капустой, те с мясом, вон те с грибами, рядом - с яблоками, - перечислила Муся.

Я взял сначала с мясом. Слов нет, чтобы описать вам это неземное кушанье. Воздушное тесто, телятина, перемешанная с жареным луком... Я проглотил штук восемь и остановился, когда понял, что сейчас попросту лопну. Нужно пойти к Hope и отчитаться, как прошел день, но сил моих хватило лишь на то, чтобы добраться до постели и рухнуть в нее. Последнее, что машинально отметил мой засыпающий мозг, это невероятный порядок в моей спальне.

Глава 8

Проснулся я от звуков, больше всего напоминающих визг циркулярной пилы. Я не могу спать в духоте, поэтому всегда, даже зимой, оставляю балконную дверь приоткрытой, и сейчас в щель несся то ли вой, то ли плач, громкий, заунывно-надрывный.

Часы показывали ровно семь. Чувствуя себя совершенно выспавшимся, я вышел на лоджию и глянул вниз. Перед глазами возникло инфернальное зрелище. "Лендкрузер" Валеры странно подскакивал, трясся и выл. При этом он отчего-то был покрыт разноцветными шевелящимися пятнами. Я без всяких колебаний бросился звонить в дверь к соседу.

Выглянула зевающая Надя, поленившаяся накинуть на прозрачную ночную сорочку халат.

- Чего вам? - довольно грубо осведомилась она.

Я деликатно отвел глаза в сторону, чтобы не рассматривать ее аппетитно высокую грудь, и сказал:

- Ваш джип угнать хотят, сигнализация вовсю кричит.

- Валера, - завопила Надя, захлопывая перед моим носом дверь, - говорила тебе, спрячь джипешникв гараж...

Я вернулся к себе и снова вышел на лоджию. Через пару мгновений во двор в спортивных штанах и майке вылетел сосед. В руках он сжимал револьвер.

- Стоять, гады! - вопил он.

На секунду разноцветные пятна замерли, потом брызгами разлетелись в разные стороны. Это оказались дворовые кошки, штук пятьдесят, не меньше.

- Дряни, - орал Валера, - сволочи!

Слегка успокоенный, я вернулся в спальню. Огляделся, открыл шкаф. Вот это порядок! Потом мысли вернулись к казусу с джипом. Слава богу, это не угонщики. Но с какой стати все коты района бросились к "Лендкрузеру" Валеры?

На завтрак нам с Норой подали суфле с сыром, горячие круассаны, фаршированные яйца...

Я съел все и стек на стуле. Нора, тоже жевавшая без остановки, покачала головой:

- Этот Орест Михайлович кудесник! Такое объедение!

- А Муся великолепно гладит рубашки, - воскликнул я, - ни одной складки! Еще она перестирала все мои вещи, вычистила и привела в порядок комнату.

Минут пять мы с Норой пели осанну прислуге, потом хозяйка осеклась и сердито спросила:

- Знаешь, что надо сделать, дабы стать счастливым?

- Нет, - покачал я головой.

- Сначала нужно завести в квартире козу, а потом от нее избавиться, - ухмыльнулась Нора, - вроде все останется по-прежнему, но без козы ты ощутишь полнейший комфорт. Наша коза - Ленка.

Ладно, рассказывай.

Я изложил все факты и принес пакет с одеждой.

Нора принялась внимательно изучать шмотки, сначала она взяла шапочку.

- Точь-в-точь как белая, ни малейшей разницы, просто цвет другой. Теперь поглядим на юбочку.

Я молча слушал хозяйку, а та вертела в руках плиссированную юбку.

- На очень молодую женщину шито! Или для подростка, на карнавал, что вероятнее всего.

- Почему вы так решили? - заинтересовался я.

- Ну, во-первых, длина. Супер-мини. Такую носят лишь совсем юные особы. А потом, материал дешевый, копеечный, эта вещь выдержит лишь одну стирку.

- Не скажите, - решил я поспорить с Норой, - на днях по телевизору я видел певицу. Сначала я решил, что она в коротких шортах, но потом сообразил: широкий пояс на ее талии - юбка. Между прочим, той певичке к сорока подкатывает!

- Ваня, - оборвала меня Нора, - давай забудем про шоу-бизнес! И обхват талии у юбчонки крошечный. Теперь кофточка.

Я покосился на сигареты. Нора смолит в квартире, причем курит она только "Беломор". Для меня остается загадкой: где хозяйка берет эту отраву? Но я стесняюсь дымить при Элеоноре, всегда выхожу с куревом на балкон.

- Не идиотничай, - вдруг буркнула Нора, - пепельница на столе.

Я встал, вынул из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой... Иногда мне кажется, что Нора телепат, ну каким образом она догадалась о моем желании покурить?

- Ваня! - с возмущением воскликнула хозяйка. - Нет, как ты мог!

- Вы же сами разрешили мне закурить, - быстро ответил я.

- Да не об этом речь! Как ты мог ничего не заметить?!

Я осмотрел белую блузочку.

- Ну, кофта с пуговицами маленького размера.

- Смотри внимательней!

- Больше ничего примечательного в ней нет!

- Нет, ты безглазый!

Я обиделся.

Нора повернула ко мне блузку спинкой.

- А это что?

Я прищурился. Иногда моя хозяйка бывает несправедлива. Ведь она показывала мне переднюю часть, а сама заметила что-то примечательное на спинке.

- Ваня!

- Похоже на пятнышко, - предположил я.

- А ну возьми в руки!

Я взял и увидел крохотную дырочку.

Нора бросила кофту на стол.

- Так, здесь у нее, наверное, были лопатки, чуть ниже левой, пальца на два... Метили в сердце.

Я непонимающе уставился на Нору.

- Никак не сообразишь? - прищурилась она. - Ох, Ваня, говорила тебе сто раз, не пей по утрам тормозную жидкость! Это след от пули. Хозяйку белого наряда пристрелили, отвезли в морг, а одежду бросили, ясно?

Я с недоверием покосился на блузку.

- Вы ошибаетесь, крови совсем нет, рубашка чистая.

Нора поморщилась.

- Это только в сериале "Бандитский Петербург" из убитого человека начинает бить фонтан ярко-алого цвета. В жизни бывает и так, что пуля застряла в теле, а рана оказалась "чистой".

- Но эта одежда выглядит постиранной...

- Нет!!!

- Но...

- Ваня, - нахмурилась Нора, - берешь ноги в руки и едешь назад в морг, находишь бабку по имени Сима и вытряхиваешь из нее все! Далее по плану: осмотр места аварии, визит в институт УПИ. Ясно?

- Более чем, - выдавил я из себя и пошлепал в прихожую.

Здесь меня ждал новый сюрприз. Во-первых, мои сапоги были идеально начищены, пальто отглажено, во-вторых, стоило мне приблизиться к вешалке, как из кухни раздался топот, и грузная Муся прирысила к входной двери. Не успел я вымолвить и слова, как домработница, усадив меня на пуфик, принялась натаскивать на меня обувь.

- Сам обуюсь, - я попытался оказать сопротивление.