какая-нибудь фигура, более блестящая и крупная, чем Азеф?" - спросили
члены суда его обвинителя на партийном суде над Азефом. И обвинитель
ответил суду: "Нет, более блестящей фигуры в революции нету". И добавил:
"Если он только не провокатор". Так вот, он все-таки оказался
провокатором.
простого. И что ты с ней...
заключается вот в чем: что происходит с идеей, когда она становится
действительностью? Очень много с ней неожиданного и неладного происходит
тогда. Появляется она совсем непохожей на себя. Иногда такие гады вместо
ангелов повыползут, что хочется махнуть рукой да и послать всех к
шаху-монаху. Ничего, мол, не вышло, просто напороли чепухи, пора кончать.
Ведь вот что порой приходит в голову самым сильным и верным. Они ведь тоже
люди, Даша, вот в чем их беда! Кроме того, у идеи в действительности не
одно или два лица, а добрый десяток их. Только проявляются они не сразу.
Вначале прекрасное личико, а потом хари, хари, хари, и как их увидишь,
иногда и жить не хочется. А кому жить не хочется, тому ровно ничего не
жаль, он на все пойдет. Ставить смерть в условиях договора - умри, но не
сдайся - нигде никому нельзя. Обязательно подведет, и сдастся, и тебя еще
продаст.
сказал, потому что услышал скрип двери.
город, там беда. Паспорта пропали.
кладоискателей. Ни кладоискателей, ни паспортов. Клара звонила. Сейчас же
просила приехать. Поезжайте. Я останусь тут.
2
вдруг накатил приступ великодушия - с ним иногда случалось такое. Он
посмотрел на кладоискателей - они стояли понурясь: отдали золото, а
деньгами-то и не пахнет, - подмигнул им, сел за стол, вырвал лист из
настольного блокнота и размашисто начертал:
в счет покупки экспонатов. Актом оформим после".
скомандовал:
кассир не ушел.
похожий на китайца - он первый обнаружил клад, - дисциплинированно вынул
из пиджака книжечку в твердой зеленой обложке с золотыми буквами и положил
ее на стол. Деньгам он ровно как бы и не обрадовался.
книжку и положил рядом.
13-го года, рабочий. Юмашев Иван Антонович, 1880 года, прописка, штамп.
Юмашев женат. Сучков холост.
бросил паспорта, поднял трубку. Говорил заместитель наркома Мирошников.
Дело шло о смете. Мирошникову было что-то там непонятно, и против чего-то
он возражал. Пока директор вникал, Юмашев и Сучков стояли и ждали. Во
время одной из пауз (Мирошников все время прерывался, чтоб что-то найти на
столе и прочесть) директор обернулся и сердито спросил:
велосипеда, уж пять дней пропущено, а то завтра опять выходной.
крикнул Юмашеву:
работа". - Отвернулся и весь ушел в трубку.
корочки. Позвонили в милицию, назвали фамилии. Милиция запросила адресный
стол, адресный стол выписал около десятка справок, и все они оказались не
те - не тот Сучков и не тот Юмашев. Тех вообще не числилось ни в Алма-Ате,
ни в Каскелене, ни в Талгаре, ни в каких других пригородах. И ни на каком
заводе они, конечно, тоже не работали.
винить некого. Сам все отдал. Теперь как хочешь, так и ищи, хоть цыганке
ручку золоти, хоть по тому черепу гадай. - И он скверно выругался.
Еще и петухи не откричали. В парке женщины в серых халатах скребли фонтан.
Стулья в кафе напротив стояли кверху ногами на столах. Пальмы вынесли на
улицу.) Зыбин положил акт, ничего существенного в нем не было. Просто
крупным Клариным почерком сообщалось о том, что музей принял такие-то и
такие-то экспонаты, обнаруженные на реке Карагалинке. Но где именно их
нашли, как? Написано: рядом с останками человека. С какими же именно? Где
теперь эти останки? Почему они не вписаны в акт?
страшно раздражен, фыркал, и ему все не терпелось что-нибудь выкинуть. -
Ты ведь, кажется, колдун? Ну как же не колдун, если "Масонство" читаешь.
Так вот погадай на черепе, куда наше золото уплыло.
сказал уже деловой скороговоркой:
настоящий документ у нас был. А я наверх побегу, а то опять сейчас эти
придут по мою душу.
верстаком).
учит он нас, учит, а мы... Ну, выхожу я, значит, утром из столярки. В
парк, значит, выхожу. А энти самые... артисты на лавочке. Притулились.
Двое - старый и молодой. Я вышел из столярки, иду, значит, по парку, а
они, смотрю, на меня приглядывают. Я сразу обратил внимание, что
приглядывают. Кто такие? - думаю. Вот молодой что-то того старшего
спросил, потом встал, подходит ко мне и здоровкается: "Вы из музея?" -
"Так точно". - "А вот мы кое-какие вещицы принесли". - "А вон, - говорю, -
контора, туда и неси". Да и пошел себе, значит, по парку. Смотрю, он опять
меня через сколько-то догоняет. "Уважаемый, а вы не взглянете?" - и платок
мне сует, там вся эта премудрость и была.
дойду, ты не торопи! Ну что ж, говорю, пойдите сдайте, заплатят. "А
возьмут?" - "Ну, может быть, в помойку выбросят. Так у нас тоже бывает". И
интересуюсь: это что, у тебя в рундучке, что ли, лежало? От
матери-праматери досталось? "Да нет, - говорит, - это мы сами нашли". Ну,
значит, и рассказывает мне эту самую байку. Я вижу, что вещи ценные,
исторически значимые, и говорю...
Давай рассказывай. Я ж, видишь, пишу!
подробно. Куда же еще подробнее? Пошли охотиться на Карагалинку и отыскали
все под камнем. Рассказал это и говорит опять: "Может, пойдем с нами по
маленькой, у нас закуска мировая - маринка не-ежная, своего копчения". Ну,
я вижу - вещи ценные, исторически значимые, а ни директора, ни тебя нет,
ну я для пользы дела согласился конечно. Тот старый сразу же поднялся и за
нами. Что, спрашиваю, это твой батька, что ли? "Нет, - отвечает, - это наш
мастер. Мы все сотрудники с одного суконного завода". Пришли, значит, в
чайхану, а там за столом еще один сотрудник сидит, и перед ним три кружки.
Вот у него этот черепок в сумке и был, только он ее под столом держал.
Конечно, сразу он из мешка вынимает пол-литра, заказывает три пива,
разливает водку и говорит: "Ну, дай бог не последнюю! Будем здоровеньки".
Выпили. Хорошо! Закусь у него законная - маринка, тут он ее на газетке и
разделал.
пошли, дальше-то что?
говорить - это надо язык сперва наварить. Он тоже с одним таким еще до
империалистической ходил по степу, вчерашний день они разыскивали, так