Чтение 7–й страницы книги ~Пятнадцатилетний капитан~

упоением скакал верхом на Динго, который охотно выполнял эту прихоть своего
маленького друга; худенький мальчуган был для него не более тяжелой ношей,
чем жокей для скакового коня.

Зато какой урон терпел ежедневно запас сахара на камбузе!

Динго скоро стал любимцем всего экипажа. Один Негоро старался избегать
встреч с Динго, который с первого же мгновения, непонятно почему,
возненавидел его.

Однако увлечение собакой не охладило любви Джека к старому другу --
Дику Сэнду. По-прежнему юноша проводил со своим маленьким приятелем все
часы, свободные от вахты. Миссис Уэлдон, само собой разумеется, была очень
довольна этой дружбой.

Однажды -- это было 6 февраля -- она заговорила с капитаном Гулем о
Дике Сэнде. Капитан горячо хвалил молодого матроса.

-- Ручаюсь вам, -- говорил он миссис Уэлдон, -- что этот мальчик станет
замечательным моряком. Право, у него врожденный инстинкт моряка. Меня
поражает, с какой быстротой он усваивает знания в нашем деле, хотя не имеет
теоретической подготовки, и как много он узнал за короткое время!

-- К этому надо добавить, -- сказала миссис Уэлдон, -- что он честный и
добрый юноша, не по летам серьезный и очень прилежный. За все годы, что мы
знаем его, ни разу он не подал ни малейшего повода к недовольству им.

-- Что и говорить! -- подхватил капитан Гуль. -- Славный малый этот
Дик! Недаром все его так любят.

-- Когда мы вернемся в Сан-Франциско, -- продолжала миссис Уэлдон, --
муж отдаст его в морское училище, чтобы он мог впоследствии получить диплом
капитана.

-- И очень хорошо сделает мистер Уэлдон, -- заметил капитан Гуль. -- Я
уверен, что Дик Сэнд когда-нибудь станет гордостью американского флота.

-- У бедного мальчика было тяжелое, сиротское детство. Он прошел
трудную школу, -- сказала миссис Уэлдон.

-- Уроки ее не пропали даром. Дик понял, что только упорный труд
поможет ему выбиться в люди, и сейчас он на правильном пути.

-- Да, он будет человеком долга.

-- Вот посмотрите на него, миссис Уэлдон, -- продолжал капитан Гуль. --
Он несет сейчас вахту у штурвала и не спускает глаз с фока. Он весь --
сосредоточенность и внимание, поэтому судно не рыскает, а идет прямо по
курсу. У мальчика уже сейчас сноровка старого рулевого. Хорошее начало для
моряка! Знаете, миссис Уэлдон, ремеслом моряка надо заниматься с детства.
Кто не начал службы юнгой, тот никогда не будет настоящим моряком, по
крайней мере в торговом флоте. В детстве из всего извлекаешь уроки, и
постепенно твои действия становятся не только сознательными, но и
инстинктивными, и в результате моряк привыкает принимать решения так же
быстро, как и маневрировать парусами.

-- Однако, капитан, есть ведь немало отличных моряков и в военном
флоте, -- заметила миссис уэлдон.

-- Разумеется. Но насколько я знаю, почти все лучшие моряки с детства
начали службу. Достаточно вспомнить Нельсона ^[20], да и многих других,
начинавших службу юнгами.

В эту минуту из каюты вышел кузен Бенедикт. Погруженный, по
обыкновению, в свои мысли, он с рассеянным видом блуждал по палубе,
заглядывая во все щели, шаря под клетками с курами, проводя пальцами по швам
в обшивке борта^, -- там, где вар облупился.

-- Как вы себя чувствуете, кузен Бенедикт? -- спросила миссис Уэлдон.

-- Благодарю вас, хорошо, кузина. Как всегда... Но мне не терпится
поскорее вернуться на землю.

-- Что вы там ищете под скамьей, мистер Бенедикт? -- спросил капитан
Гуль.

-- Насекомых, сударь, насекомых! -- сердито ответил кузен Бенедикт. --
Что, по-вашему, я могу искать, если не насекомых?

--- Насекомых? К сожалению, вам придется потерпеть: в открытом море вам
вряд ли удастся пополнить свою коллекцию.

-- Почему же так, сударь? Разве нельзя себе представить, что на корабле
окажется несколько экземпляров...

-- Нет, кузен Бенедикт, вы ничего тут не найдете, -- прервала его
миссис Уэлдон. -- Сердитесь не сердитесь на капитана Гуля, но он содержит
свой корабль в такой безукоризненной чистоте, что все ваши поиски будут
напрасны.

Капитан Гуль рассмеялся.

-- Миссис Уэлдон преувеличивает, -- сказал он. -- Однако, мне кажется,
вы действительно потеряете напрасно время, если будете искать насекомых в
каютах.

-- Знаю, знаю! -- досадливо пожав плечами, воскликнул кузен Бенедикт.
-- Я уже обшарил все каюты сверху донизу...

-- Но в трюме, -- продолжал капитан Гуль, -- вы, пожалуй, найдете
несколько тараканов, если они вас, конечно, интересуют!

-- Разумеется, интересуют! Как могут не интересовать меня эти ночные
прямокрылые насекомые, которые навлекли на себя проклятия Вергилия и
Горация! -- возразил кузен Бенедикт, гордо выпрямившись во весь рост. -- Как
могут не интересовать меня эти близкие родственники "Periplaneta orientalis"
и американского альбиноса, тараканы, обитающие...

-- Грязнящие... -- сказал капитан Гуль.

-- Царящие на борту! -- гордо поправил его кузен Бенедикт.

-- Тараканье царство!

-- О, сразу видно, что вы не энтомолог, сударь!

-- Ни в какой мере!

-- Послушайте, кузен Бенедикт, -- улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, --
надеюсь, вы не потребуете, чтобы из любви к науке мы безропотно отдали себя
на съедение тараканам?

-- Я ничего не требую, кузина! -- ответил пылкий энтомолог. --
Единственно, чего я добиваюсь, -- это украсить свою коллекцию каким-нибудь
редким экземпляром.

-- Вы недовольны своими новозеландскими находками?

-- Напротив, очень доволен, кузина. Мне посчастливилось поймать там
экземпляр жука-стафилина, которого до меня находили только в Новой
Каледонии, то есть на несколько сот миль дальше.

В эту минуту Динго, который все время играл с Джеком, подбежал к кузену
Бенедикту.

-- Поди прочь, поди прочь! -- закричал тот, отталкивая собаку.

-- О мистер Бенедикт! -- воскликнул капитан Гуль. -- Как можно любить
тараканов и ненавидеть собак?

-- Да еще таких хороших собачек! -- сказал маленький Джек, обхватив
обеими ручками голову Динго.

-- Да... может быть... -- проворчал кузен Бенедикт. -- Но это мерзкое
животное обмануло мои надежды.

-- Как, кузен Бенедикт! -- воскликнула миссис Уэлдон. -- Неужели вы и
Динго собирались зачислить в отряд двукрылых или перепончатокрылых?

-- Нет, конечно, -- вполне серьезно ответил ученый. -- Но ведь Динго,
хоть он и принадлежит к австралийской породе собак, был подобран на
западно-африканском побережье!

-- Совершенно верно, -- подтвердила миссис Уэлдон. -- Том слышал, как
об этом говорил капитан "Вальдека".

-- Так вот... я думал... я надеялся... что на этом животном окажутся
какие-нибудь насекомые, присущие только западно-африканской фауне...

-- О небо! -- воскликнула миссис Уэлдон.

-- И я полагал, что, может быть, на нем найдется какая-нибудь особенно
злая блоха еще неизвестного, нового вида...

-- Слышишь, Динго? -- сказал капитан Гуль. -- Слышишь, пес? Ты не
выполнил своих обязанностей!

-- Но я напрасно вычесал ему шерсть, -- продолжал с нескрываемым
огорчением энтомолог, -- на нем не оказалось ни одной блохи!

-- Если бы вам удалось найти блох, надеюсь, вы бы немедленно уничтожили
их? -- воскликнул капитан.

-- Сударь, -- сухо ответил кузен Бенедикт, -- вам не мешает знать, что
сэр Джон Франклин ^[21] никогда напрасно не убивал насекомых, даже
американских комаров, укусы которых несравненно болезненнее блошиных укусов.
Полагаю, вы не станете оспаривать, что сэр Джон Франклин в морском деле
кое-что смыслил?

-- Верно! -- С поклоном ответил капитан Гуль.

-- Однажды его страшно искусал москит. Но Франклин только дунул на него
и, отогнав, учтиво сказал: "Пожалуйста, уйдите. Мир достаточно велик для вас
и для меня! "

-- Ага! -- произнес капитан Гуль.

-- Да, сударь!

-- А знаете ли вы, господин Бенедикт, -- заметил капитан Гуль, -- что
другой человек сказал это много раньше, чем Франклин?

-- Другой?

-- Да. Звали его дядюшка Тоби.

-- Кто он? Энтомолог? -- живо спросил кузен Бенедикт.

-- О нет, стерновский дядюшка Тоби ^[22] не был энтомологом, но это не
помешало ему, без излишней, правда, учтивости, сказать мухе, которая жужжала
около его носа: "Убирайся, бедняга! Свет велик, и мы можем жить, не стесняя
друг друга".

-- Молодчина этот дядюшка Тоби! -- воскликнул купен Бенедикт. -- Он
умер?

-- Полагаю, что да, -- невозмутимо ответил капитан Гуль, -- так как он
никогда не существовал.

Все смеялись, глядя на кузена Бенедикта.

Такие дружеские беседы помогали коротать долгие часы затянувшегося
плавания. Само собой разумеется, что в присутствии кузена Бенедикта разговор
неизменно вращался вокруг каких-нибудь вопросов энтомологической пауки.

Море все время было спокойное, но слабый ветер еле надувал паруса