самом месте, где некогда работали могучие подъемные машины, и жил уже
десять лет Симон Форд со своей семьей.
Симон Форд мог бы жить на солнце, среди деревьев, в любом месте
Соединенного королевства; но он и его домашние предпочли не покидать
копей, где они были счастливы, - у них были одинаковые мысли и вкусы. Да,
им нравился этот коттедж, погребенный в недрах шотландской земли, на
глубине в полторы тысячи футов. Одним из достоинств этого жилища являлось
то обстоятельство, что здесь нечего было бояться налоговых агентов,
которым поручалось производить перепись налогоплательщиков: сюда-то они не
придут отыскивать хозяев коттеджа.
был еще очень бодр для своих шестидесяти пяти лет. Высокий, сильный,
хорошо сложенный, он мог бы считаться одним из самых замечательных
уроженцев кантона, поставляющего столько бравых и рослых солдат в полки
гайлендеров.
восходила к тем временам, когда начались первые разработки шотландских
угольных залежей.
углем древние треки и римляне и разрабатывали ли китайцы угольные копи
задолго до нашей эры, не исследуя вопрос о том, действительно ли название
минерального топлива происходит от имени одного бельгийского кузнеца XII
века, - можно и без этого утверждать, что английские угольные бассейны
были первыми, в которых началась правильная разработка. Уже в XI веке
Вильгельм Завоеватель делил между своими соратниками добычу Ньюкаслского
бассейна. В XIII веке Генрих III выдал патент на разработку "морского
угля". Наконец, к тому же веку относится упоминание о залежах в Шотландии
и Уэлсе.
Каледонии. И с тех пор все Форды, поколение за поколением, трудились там.
Они были простыми рабочими. Извлекая драгоценное топливо, они работали,
как каторжники. Полагают даже, что рабочие в угольных шахтах, как и в
солеварнях, были настоящими рабами. В XVIII веке это мнение было так
широко распространено в Шотландии, что в эпоху войны Претендента
опасались, не восстанут ли двадцать тысяч шахтеров в Ньюкасле, чтобы
отвоевать себе свободу, которой, по их убеждению, они были лишены.
племени шотландских шахтеров. Он работал там же, где и его предки
орудовали кайлом, обушком и киркой. К тридцати годам он стал мастером на
шахте Дочерт, крупнейшей на Эберфойлских копях. Он страстно любил
шахтерское дело и долгие годы усердно выполнял свои обязанности.
Единственным его огорчением было то, что он видел, как истощается пласт, и
предчувствовал наступление момента, когда месторождение будет выработано.
сообщавшихся между собой под землей. Ему посчастливилось открыть несколько
пластов - уже в последний период эксплуатации рудника. Он чудесно
пользовался своим шахтерским чутьем, и инженер Джемс Старр высоко ценил
его. Можно сказать, что он угадывал залежи в глубине копей, как
деревенский вещун обнаруживает скрытые в земле родники.
Бурение не давало больше никаких результатов. Ясно было, что угольная
залежь полностью выработана. Работы прекратились. Шахтеры разбрелись.
человек может любить свой труд, не удивятся этому. Симон Форд, несомненно,
был потрясен больше всех. Он был прирожденным шахтером, из тех, чья жизнь
тесно связана с жизнью шахты. Он не покидал шахту со дня рождения и, когда
работы прекратились, пожелал остаться в ней. И он остался. На Гарри было
возложено снабжение подземного жилища всем необходимым; что же касается
Симона, то за десять лет он не поднимался на поверхность и десяти раз.
температуре, старый мастер не знал ни летней жары, ни зимних холодов.
Семья его была здорова. Чего еще он мог желать?
движении, о жизни прежних дней, когда шахта так деятельно разрабатывалась.
Однако его, поддерживала одна постоянная мысль.
что Старый Эберфойл когда-нибудь воскреснет из мертвых! Почтенный мастер
не расставался с надеждой открыть новый пласт, который вернет шахте
прежнее великолепие. Да! если бы понадобилось, он снова взялся бы за кайло
и его старые, но еще крепкие руки уверенно врубились бы в скалу. Итак, он
бродил по темным штрекам, то один, то с сыном, наблюдая, ища, и к вечеру
возвращался в коттедж усталый, но не отчаявшийся.
"доброй женой", как говорят в Шотландии. Как и ее муж, Мэдж не захотела
уходить из шахты Дочерт. Она разделяла в этом отношении все надежды и
мечты Симона. Она ободряла его, побуждала к действию, она твердила с
уверенностью, согревавшей сердце старого мастера:
счастьем семейной жизни в темном коттедже.
навстречу своему бывшему начальнику, лишь только вдали показалась лампа
Гарри Форда.
отдался под сланцевыми сводами. - Добро пожаловать в коттедж шахтного
мастера! Если дом семейства Форд и погребен под землей на глубине в
полторы тысячи футов, он от этого не стал менее гостеприимным.
хозяину.
защищены здесь от всякой непогоды. Ваши леди ездят летом подышать воздухом
в Ньюхейвен и Порто-Белло [курорты в окрестностях Эдинбурга], а лучше бы
они проводили по нескольку месяцев в Эберфойлских копях. Они бы не
рисковали схватить насморк, как в осеннюю сырость на улицах старой
столицы.
старый мастер ничуть не изменился. - Право, я сам не знаю, почему не
обменяю своего дома в Эдинбурге на какой-нибудь коттедж рядом с вашим!
шахтеров, который был бы особенно рад оказаться вашим соседом.
- И рада случаю угостить вас. Я думаю, она превзойдет самое себя, чтобы
достойным образом принять вас!
равнодушным при мысли о хорошем завтраке после такой долгой прогулки.
приехал в такую ужасную погоду!
сострадания.
описывать вам, какие у нас преимущества. Вы знаете их не хуже меня! Вы
прибыли в коттедж - это главное, и я еще раз говорю: добро пожаловать!
несколькими лампами, из которых одна была подвешена к крашеной потолочной
балке. Вокруг стола, накрытого вышитой скатертью, стояло четыре обитых
кожей стула.
гостю.
добры.
да и мистера Джемса тоже. Он проголодался, как шахтер, и должен увидеть,
что благодаря нашему мальчику в нашем коттедже ни в чем нет недостатка!
Кстати, Гарри, - прибавил старый мастер, обратясь к сыну, - к тебе
приходил Джек Райан.
кажется, нравится наверху! У него в жилах не настоящая шахтерская кровь!
Пожалуйте к столу, мистер Джемс, надо позавтракать поплотнее, так как
возможно, что ужинать нам придется очень поздно.
Форд.
два вопроса.