Чтение 7–й страницы книги ~Полицейский из библиотеки~

разработали такую методику за многие годы работы здесь. Видите ли, мы несем
за это ответственность.

-- Мы знаем, что мы делаем, -- говорил ее сверлящий взгляд. -- И я не
грублю, если учесть, что вы. придя сюда в первый раз в своей жизни,
позволили себе совать нос и высказывать критические замечания.

Сэм почувствовал, что повел себя неправильно. Хотя это поле битвы не
принадлежало полностью женщинам, подобным Лортц, он признал, что отступает.

-- Согласно опросу, большей популярностью среди детей пользовалась
кинокартина "Кошмар на улице Вязов, пятая часть" прошлым летом. Любимая
рок-группа называется "Пушки, а не розы", второе место занял парень по имени
Оззи Осборн, который, насколько я понимаю, во время своих концертов
отгрызает головы живым животным. Их любимый роман называется "Лебединая
песня", дешевое издание. Это роман ужасов некого по имени Роберт МакКэммон.
У нас ее нет в наличии, Сэм. За несколько недель они зачитывают новый
экземпляр до дыр. У нас был один экземпляр в плотном переплете, но его,
конечно, украли. Кто-то из плохих детей.

Она замолчала, ее губы вытянулись в тонкую ниточку.

-- На втором месте роман ужасов о кровосмешении и детоубийстве,
называется "Цветы на чердаке". Он считался самым читаемым пять лет подряд. А
некоторые называли даже "Пейтон Плейс".

Она строго посмотрела на него.

-- Я лично никогда не видела картин типа "Кошмар на улице Вязов". Я
никогда не слышала пластинок Оззи Осборна, да у меня и нет желания это
делать, так же как читать романы Роберта МакКэммона, Стивена Кинга или
В.С.Эндрюза. Вы понимаете, к чему я клоню, Сэм?

-- Пожалуй. Вы говорите, что было бы несправедливо..., -- он не мог
подобрать слова, но, наконец, нашел его, -- узурпировать вкусы детей.

Она вся засветилась в улыбке, вся, кроме глаз, в которых вновь,
казалось, вспыхнули блестящие пятицентовыс монетки.

-- Частично так. но не совсем. Плакаты, которые висят в детской
библиотеке, хорошие, однозначные, и те, которые вывели вас из себя,
поступили к нам из Ассоциации библиотек Айовы. АбА является членом
Ассоциации библиотек Среднего Запада, та, в свою очередь. Государственной
Ассоциации библиотек, в которую поступает основная часть бюджетных денег,
создаваемых за счет налогоплательщиков. Джоном К. Народным, -- то есть мною
и вами.

Сэм переступил с ноги на ногу. Ему не хотелось провести оставшуюся
часть дня, выслушивая лекцию на тему: "За счет чего существует ваша
библиотека", но разве не он спровоцировал ее? Похоже, он. Лишь в одном он
почти не сомневался, что ему нравилась Аделия Лортц все меньше и меньше.

-- Ассоциация библиотек Айовы каждые два месяца присылает нам плакат с
изображением репродукций, приблизительно сорока плакатов, -- безжалостно
продолжала мадам Лортц. -- Мы можем выбрать любые пять бесплатно; а другие
по пять долларов за штуку. Я вижу, Сэм, вы становитесь нетерпеливым, но вам
надо объяснить, мы уже подходим к сути.

-- Я? Я очень терпелив, -- сказал Сэм с некоторым нетерпением.

Она улыбнулась ему, стали видны ее очень уж ровные зубы, не иначе как
вставные. -- У нас создан комитет детской библиотеки, -- сказала она. -- Кто
в нем? Конечно, дети! Девять детей. Четверо старшеклассников, трое из
общеобразовательной неполной средней и двое из специальной школы. У каждого
ребенка должны быть все четверки по предметам. Они выбирают некоторые из
новых книг. которые мы заказываем, они выбирали шторы и столы, коща мы
делали ремонт прошлой осенью, они выбирают плакаты, и как один из самых
молодых членов комитета однажды сказал, это "самая веселая часть работы".
Теперь вы понимаете?

-- Да, -- сказал Сэм. -- Дети выбрали маленькую Красную Шапочку, и
Глупца Саймона, и Полицейского из библиотеки. Им они нравятся, потому что их
боятся.

-- Правильно! -- засияла она.

С него хватит. Вот так библиотека! Не плакаты, не библиотекарша, а"
сама библиотека. Библиотека вдруг превратилась в вызывающую бешеную боль
занозу, вонзившуюся глубоко в мягкое место. Ну ладно, с него довольно.

-- Мисс Лортц, у вас есть в библиотеке видеокассета "Кошмар на улице
Вязов, часть пятая"? Или пластинки группы "Пушки, а не розы" и Оззи Осборна?

-- Сэм, вы упускаете главное, -- терпеливо начала она.

-- А "Пейтон Плейс"? Выдержите экземпляр этой книги в детской
библиотеке только потому, что некоторые подростки прочитали ее?

Даже когда он говорил это, он думал: "Неужели хоть КТО-НИБУДЬ все еще
читает эту старую дрянь?"

-- Нет, -- сказала она, и он увидел, что на ее щеках выступили красные
пятна от раздражения. Эта женщина не привыкла, чтобы ее суждения
подвергались сомнению. -- Но у нас есть рассказы о квартирных кражах,
злоупотреблениях родителями своей властью и кражах со взломом. Я говорю
также о "Лютиках и трех медведях", "Гансе и Грете", и "Джэке и бобовом
ростке". Я думала, что такой человек, как вы, будет понятливее, Сэм.

-- Вы хотите сказать, человек, которому вы помогли, когда он обратился
за помощью, -- подумал Сэм, -- но какого черта, леди, разве город платит вам
не за это?

Затем он постарался овладеть собой. Он не мог точно сказать, что она
имела в виду под словами "такой человек, как вы", да он и не хотел знать, но
он понял, что эта дискуссия выходит из-под контроля и становится спором. Он
пришел сюда для того, чтобы найти чуточку шарма для своего выступления, а не
для того, чтобы ввязаться в скандал с библиотекаршей по проблемам детской
библиотеки.

-- Извините, если я сказал что-нибудь обидное, -- сказал он, -- но в
самом деле, мне надо идти.

-- Да, -- сказала она. -- Наверное, вам надо идти, -- Но своими глазами
она говорила: "Я не принимаю ваши извинения. Я их вовсе не принимаю".

-- Мне кажется, что я немного волнуюсь в связи с моим дебютом. Я вчера
ночью работал допоздна. -- Он добродушно улыбнулся, как это всегда делал Сэм
Пиблз, и поднял с пола дипломат.

Она стихла, чуточку, но глазами все еще рвалась в бой.

-- Это понятно. Мы готовы вас здесь обслужить, и, конечно, нам всегда
интересна конструктивная критика налогоплательщиков. -- Она сделала особое
ударение на слове "конструктивная", чтобы дать ему понять, как он подумал,
что в его критике не было ничего конструктивного.

Теперь, когда все закончилось, у него появилось желание, вернее
потребность, переделать все его выступление, сделать его мягче, как бы
подтянув покрывало на хорошо убранной постели. Это стало частью его натуры
как бизнесмена или его защитной реакцией. Странная мысль пришла ему на ум;
уж о чем он будет говорить сегодня вечером, так о встрече с Аделией Лортц.
Эта встреча расскажет больше о самой сути маленького города, чем все, что он
написал, и она внесет нотку, которую редко услышишь в выступлениях в Ротари
Клаб по пятницам: несомненно нотку истины.

-- Ну, мы пару минут пособачились с вами, -- он с трудом узнавал свой
голос, и его рука помимо его желания оказалась протянутой к собеседнице. --
Может быть, я и перешел границы дозволенного. Но у вас не осталось
неприятного осадка.

Она коснулась его руки. Это было едва заметное подобие прикосновения.
Холодная гладкая плоть. Какая-то неприятная. Что-то вроде рукопожатия с
подставкой для зонтика. "Ничего", -- сказала она, но глазами она говорила
иное.

-- Ну тогда... я пошел.

-- Да. Помните, на неделю. Сэм. -- Она подняла палец с хорошо
отполированным ногтем, указав на книги, которые он держал. И улыбнулась. Сэм
счел. что эта улыбка вызывает какое-то беспокойство, но он ни за что на
свете не мог бы сказать какое. -- Мне бы не хотелось посылать за вами
полицейского из библиотеки.

-- Что вы, -- согласился Сэм. -- И мне тоже.

-- Хорошо, -- сказала Аделия Лортц, продолжая улыбаться. -- Пусть вам
этого и не захочется.

5

Сделав несколько шагов, Сэм вновь вспомнил искаженное криком лицо
ребенка ("Простак Саймон, ребята называют его Простак Саймон, по-моему, это
на пользу, а?"), и ему на ум пришла мысль, простая и житейская, и он тотчас
же остановился. Если группе подростков дать право выбирать такие плакаты,
они с тем же успехом будут поступать соответственно... что стала бы
какая-нибудь Ассоциация библиотек, из Айовы, Среднего Запада или всей
стране, высылать их?

Сэм Пиблз вспомнил беспомощные руки. прилипшие к стеклянной
перегородке, искаженный от крика и страха рот и вдруг понял, что в это
трудно поверить. Он понял, что в это невозможно поверить.

А "Пейтон Плейс". А это что? Он полагал, что большинство взрослых,
которые когда-либо пользовались библиотекой, забыли эту книгу. Неужели
правда, что кто-то из их детей, которым еще ходить в детскую библиотеку,
вновь откопали эту старую ветошь?

-- В это я тоже не верю.

У него не было желания вынести вторую дозу гнева Аделии Лортц, первой
было достаточно, и у него было чувство, что она не показала всего, на что
она была способна; но эти мысли так завладели им, что он заставил себя
повернуть назад.

Она ушла.

Двери библиотеки были заперты, вертикальная замочная скважина -- еще
один рот, на этот раз на задумчивом гранитном лице робота.

Сэм постоял минутку, а затем поспешил к обочине тротуара, где стоял его
автомобиль.

Глава третья. РЕЧЬ СЭМА