за ней в триплексы. Экипаж наш состоял из двух дембелей и дедов, тревожиться
особенно было нечего, то ли есть духи в кишлаке, то ли их там нет, это не
известно. Но волнение все же было, дембель как ни как в опасности. В то
время действовал приказ -- "дембелей на боевые действия не привлекать", но
выполнять его не спешили, да и мы были не против, это лучше, чем в полку
торчать, да и в рейдах время быстрей идет.
и когда быть наблюдающим. Вдруг Шавкат крикнул:
себе, они что погнали, идут в открытую по дороге! Потом Шавкат сказал, что
они машут белой тряпкой. Мы подумали, и решили узнать, что они хотят. На
встречу с ними пошли я и Шавкат, двое шли сзади метрах в десяти, чтоб нас
прикрывать, если что, остальные остались в БТРе. А еще накуренные как удавы,
я на изменах весь, в кармане две гранаты и автомат на взводе. Шавкату проще,
накуренным быть -- его нормальное состояние, он таджик и курил эту дрянь с
рождения.
болтать, таджикский и афганский языки похожи. Я стоял рядом и смотрел по
сторонам, от духов можно ожидать всего, поэтому расслабляться не следовало.
Шавкат сказал, что духи просят выпустить их с кишлака, говорят, что завтра
будет бой, а здесь женщины и дети, и они не хотят устраивать здесь бойню. Я
сказал, что надо поговорить с мужиками, нам тоже не нужна эта бойня, сейчас
пусть они идут с нами к БТРу, а там, если мы договоримся, один останется с
нами, а другой пойдет передаст решение своим. Шавкат перевел это духам, они
что-то ему ответили, но и без перевода было ясно, что они согласны, потому
что другого выхода у них не было. Мужики, не долго думая, согласились
выпустить духов, никому не нужна была эта перепалка, ни им, ни нам. Решили,
что они выйдут по оврагу, а растяжки мы поснимаем. Один дух ушел в кишлак, а
другой остался с нами, пока все не выйдут.
нет, все женщины, старики и дети вышли с ними. Взяли мы с этих духов
несколько лепешек чарса и отпустили на все четыре стороны. Между собой
договорились никому из наших об этом не говорить, а то в то время нас не так
бы поняли. А наутро вертушки пропахали кишлак, и пехота пошла на проческу.
Одни мы шли спокойно, потому что знали, что там никого нет. Впервые за два
года я шел в кишлак и не боялся, что кто-то выстрелит в меня из-за
какого-нибудь дувала.
день полк отправился в рейд на Иранскую границу -- погонять караваны. В
первую же ночь колонну обстреляли с гор духи, но урона никакого не нанесли и
все остались целы. Немного постреляв по горам, мы двинулись дальше. Примерно
в километре от места, где нас обстреляли, находился кишлак, и мы в него
въехали. В кишлаке находились старики женщины и дети, мужчин не было. Полкач
приказал пехоте вытащить на улицу всех стариков, чтобы у них узнать, где
мужчины. Мы так и сделали, повытаскивали стариков, кого встретили, и
построили их, потом полкач подозвал Шавката и попросил, чтобы тот побыл
переводчиком. Командир спросил старейшин:
Шавкат.
переворачивая все вверх дном. В помещении я увидел старика возле входа в
другую комнату, завешанного какой-то мешковиной, этот старик, расставив
руки, как бы загораживал вход. Я подумал, чего это он стал на входе? Может
там что-то не так -- и направился к нему, подошел и наставил ему в лоб дуло
автомата, а он как стоял, так и стоит. И тут сзади подошел какой-то офицер с
другой роты:
заходить, -- сказал он, и долбанул этого старика в скулу прикладом. Старик
схватился за лицо и упал на колени, а мы, перешагнув через него, вошли в
другое отделение. Там действительно были бабы, они закрыли лица и начали
визжать, летеха дал очередь с АКСа в потолок, но бабы как дуры продолжали
орать. Старик с разбитым лицом схватил лейтенанта за ногу и начал что-то
кричать по своему, летеха развернулся и выстрелил старику в голову, бабы
начали кричать еще громче.
перестреляешь, -- и мы вышли оттуда.
они были толстые и высотой почти до потолка. Я подошел к мешкам, пристегнул
штык-нож к стволу, полоснул по мешку и оказался по колено в муке. С улицы
донеслась команда "по машинам", и я побежал, отряхиваясь и думая, на черта я
трогал этот мешок.
кишлак, но по крайней мере мы не перестреляли там всех подряд, как иногда
бывало. Им повезло, что при обстреле с гор никто из наших не был убит, иначе
весь кишлак был бы уничтожен. Так дерзко с Советскими себя вести нельзя. На
обратном пути БТР наш подорвался на фугасной мине. Мы сидели как обычно на
броне, жара была кошмар, да еще ветер-афганец, как он там надоел, слов нет.
Я сидел возле открытого люка и смотрел под колеса, не знаю, что меня
отвлекло в тот момент, но я поднял голову и повернулся. В эту секунду
раздался взрыв под колесом, на которое я только что смотрел. Очнулся,
смотрю, меня тащат на носилках в "таблетку" (небольшой медицинский тягач), я
соскочил с носилок и начал доказывать медику капитану, что со мной все
нормально, я не ранен. Капитан осмотрел меня и спросил:
спросил:
и потерял сознание.
случилось, голова вроде целая, и я могу ехать на своем БТРе, хотя на самом
деле затылок у меня болел страшно, но мне не хотелось в "таблетке" ехать.
Тогда медик капитан попросил, чтобы я по приезду в полк пришел в санчасть
обязательно. Я пообещал зайти, и он отпустил меня на свой БТР. БТР наш стоял
метрах в ста от "таблетки", он мог ехать сам, а колесо ерунда, еще семь
оставалось, главное все живы, а железо хрен с ним. В ушах у меня после этого
взрыва шумело долго, и я по приезду в полк пошел в санчасть, как и обещал
капитану, и пролежал там почти месяц.
это за дуристика. По всему миру кричали, что в Афгане достигнуто перемирие,
и теперь потери среди Советских войск значительно сократятся и все такое.
Воевать, мол, будут зеленые (сарбосовская, афганская армия), а наши будут
стоять на блоках и в боевые действия вступать не будут. Какая все-таки это
была туфта, это политикам казалось, что стоит только объявить перемирие, и
оно произойдет, а на самом деле произошло все с точностью до наоборот. За
период перемирия резко участились диверсии, и душманы вдвойне активизировали
свои действия. А нашим был отдан приказ: в конфликты не вступать и первыми
огонь не открывать. Даже непросвещенному в войне профану понятно, что такой
приказ означает, и кому он выгоден больше.
операцию по ее уничтожению. Мы стояли в километре от кишлака и наблюдали за
действиями сарбосов. Сначала кишлак проработали авиацией, потом зеленые
поперли, впереди сарбосовские офицеры, за ними рядовые. Вдруг духи влупили
по ним из ДШК, те залегли и лежали минут десять. Потом встали офицеры и
начали поднимать в атаку остальных, кое-как подняли часть из них, и начали
дальше продвигаться к кишлаку. Опять очередь из ДШКа по зеленым, на этот раз
они развернулись и начали сваливать за наш блок, офицеры кричали на них
что-то, махали руками, но все бесполезно, те их не слушали.
предпринимали. Потом духи начали палить по нашим блокам, тут мы начали
подумывать, что пора вступить и нам. И наконец комбат отдает приказ: пехота
вперед на проческу. Артиллерия влупила пару залпов, и мы начали с двух
сторон подбираться к кишлаку. Сначала духи пальнули несколько раз с
гранатомета сопровождая очередями с ДШКа, потом все стихло. Когда мы вошли в
кишлак, духи уже успели смыться в ущелье, которое находилось рядом с
кишлаком. Пара вертушек начала их преследовать дальше, а пешком по ущелью за
ними гоняться бесполезное дело.
возможность предоставлялась.
наш БТР в ремзону на ремонт на время Нового года. Тот сморочил что-то с
движками и загнал БТР на ремонт. Отметить решили в нашей бане, баня у нас
была конкретная, и в самый раз для этого подходила. Офицеры заказали
купаться до обеда, а вечер и ночь были в нашем распоряжении. Баня была
сделана из гильз от снарядов, в ней был предбанник с камином, душевые,
парилка с небольшим бассейном, в общем, все как положено. Банщиком был
парнишка с нашей роты. Отметить новый год решили втроем, я Шавкат и банщик
-- Володя. Закупились в магазине всякой хавкой: печенье, конфеты, джем,
si-si (лимонад в банках), сок DONA в бутылках, на складе обменяли чарс и
Флинт Эрик
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Ибсен Генрик