взбиралась вверх к арке, которая, если только там не было глухой стены,
через несколько часов тяжкого пути могла вывести его к неведомому южному
склону, выходящему на безлюдные утесы и проклятую лавовую долину. Когда
перед его взором раскинулся новый ландшафт, он отметил, что здешние места
куда более мрачны и дики, нежели те, которые он ранее преодолел. Да и горный
склон выглядел совсем по-другому, весь изрезанный угрюмыми трещинами и
пещерами, не попадавшимися ему на прямой дороге, с которой он недавно
свернул. Иные из этих каменных шрамов зияли над ним, иные под ним, и все они
тянулись к почти перпендикулярным утесам, где еще не ступала нога человека.
Стало холодно, но восхождение давалось так трудно, что Картер даже и не
заметил перемену температуры. Его беспокоила лишь пугающая угрюмость
пейзажа, и он подумал, что в силу именно этого обстоятельства прочие
путешественники сторонились здешних мест и вдохновлялись на совершенно
нелепые россказни про ночных призраков, чьими злодеяниями они и объясняли
исчезновение тех отважных скалолазов, которые срывались с непроходимых
горных круч в ущелья. Эти предания не слишком-то страшили его, но на всякий
случай он вооружился острым ятаганом. Все же прочие мысли были заглушены
неодолимым желанием увидеть высеченный на скале лик, который мог указать ему
верный путь к обители богов на вершине неведомого Кадата.
противоположном склоне Нгранека и увидел в бесконечных безднах внизу
небольшие утесы и девственные поля застывшей лавы -- приметы стародавнего
гнева Великих. Перед его взором также раскинулась огромная равнина в южной
стороне, но то была голая пустыня без малейшего намека на уютные поля или
сельские домики, которая тянулась к самому горизонту. На этой стороне он не
увидел моря, ибо Ориаб -- гигантский остров. Нагие вертикальные утесы были
испещрены черными зевами пещер и причудливыми расщелинами, но туда ему было
не добраться. Прямо у него над головой нависла каменная глыба, застившая ему
обзор, и Картера на мгновение посетило сомнение, не станет ли она для него
неприступной преградой. Стоя на продуваемой всеми ветрами скале в нескольких
милях над уровнем моря, где с одной стороны его поджидала разверстая бездна
и смерть, а с другой лишь теснились скользкие скалы, он вдруг на мгновение
ощутил прилив того самого страха, что отвращал людей от невидимого склона
Нгранека. Но он уже не мог повернуть назад, ибо солнце стояло низко. Если
дальше дороги нет и путь наверх ему заказан, то ночь придется провести тут,
свернувшись калачиком, и неизвестно, доведется ли ему увидеть рассвет...
опытный сновидец мог бы воспользоваться столь узкими ступеньками, но Картеру
их оказалось достаточно. Вскарабкавшись на отрог скалы, он понял, что идущий
дальше склон одолеть куда легче, чем все предыдущие отрезки пути, ибо от
таяния огромного ледника осталась довольно широкая полоса глинистой почвы и
каменных выступов. Слева крутая стена горы резко обрывалась в неведомые
бездны, и на недосягаемой высоте он заметил чернеющий зев пещеры... С другой
же стороны гора уходила вверх косой стеной, оставляя путешественнику
достаточно места для отдыха.
вероятно, уже совсем близка область вечных снегов, и он устремил взгляд
вверх, чтобы отыскать заснеженную вершину, сверкающую в багровых лучах
закатного солнца. И точно, в тысячах футах над головой он увидел снег, а
прямо под ним резкий абрис тяжело нависшего отрога, похожего на тот, какой
он только что преодолел. И, увидев этот отрог, он задохнулся, и громко
вскричал, и в благоговейном порыве схватился за щербатую каменную стену, ибо
исполинский скальный вырост явно изменился с той поры, как на заре земной
истории его изваяла природа, и теперь в лучах заходящего солнца подернулся
багрянцем, полыхавшим на отполированных чертах вырубленного в камне
божественного лика.
закатного солнца. Его исполинские размеры были непостижимы, но Картер тотчас
понял, что человек никогда бы не сумел высечь в камне ничего подобного. Это
было изображение бога, высеченное руками богов, и его очи надменно и гордо
взирали с высоты на искателя. Предания утверждали, что каменный лик
настолько необычен, что его нельзя ни с чем спутать, и Картер понял, что
предания не лгали, ибо длинные узкие глаза, и длинные мочки ушей, и тонкий
нос, и выпяченный подбородок -- все выказывало принадлежность к роду не
человеческому, но божественному.
благоговейный ужас, хотя именно это он и ожидал увидеть и за этим пришел;
ибо лик бога исполнен большего чуда, нежели можно предположить, и когда
божественный лик размерами превосходит самый большой храм, и когда видишь
его очи, устремленные вниз на закатное солнце с объятых таинственным
безмолвием высот того горнего мира, из чьей черной лавы он был божественным
промыслом изваян в стародавние времена, зримое чудо столь велико, что никто
не в силах избегнуть его мистического воздействия.
исходить весь край снов в поисках тех, чье сходство с этим ликом могло бы
выдать в них детей бога, он теперь осознал, что в этом нет никакой
необходимости. Вне всякого сомнения, в вырубленном на скале исполинском лике
ничего необычного не было, и своими чертами он сильно напоминал тех, кого
Картер часто встречал в тавернах морского порта Селефаис, что лежит в
Оот-Наргае за Танарианскими горами и где правит царь Куранес, кого Картер
некогда знал еще по явному миру. Каждый год матросы с похожими лицами
прибывали на черных кораблях с севера выменивать свой оникс на нефритовые
поделки и золотую проволоку да красных певчих пташек из Селефаиса, и теперь
ему было ясно, что они-то и есть полубоги, которых он ищет. А рядом с теми
местами, откуда они родом, наверняка и лежит холодная пустыня, где находится
неведомый Кадат и ониксовый замок Великих, так что надо идти в Селефаис, а
это далеко от острова Ори-аба, и ему вновь придется вернуться в Дайлат-Лин,
и вновь пройти вверх по течению Скай к мосту Нир, и вновь войти в
Зачарованный лес зугов, откуда его путь будет лежать на запад через сады
Украноса к позолоченным шпилям Трана, где ему предстоит найти галеон,
направляющийся к Серенарианскому морю.
еще более суровое выражение. Ночь нашла путника примостившимся на каменном
выступе, и в кромешном мраке он не мог ни карабкаться вверх, ни спуститься
вниз. Ему оставалось лишь стоять на узком перешейке, плотно прижавшись к
скале, зябко ежиться и дожидаться рассвета, стараясь не уснуть, ибо стоило
ему во сне оторвать ладони от каменной стены, как он сорвался бы с узкого
выступа и упал с головокружительной многомильной высоты на острые утесы и
скалы проклятой долины. Высыпали звезды, но кроме них его глаза увидели лишь
чреватую смертью черную бездну, чьему манящему призыву он мог
воспротивиться, лишь еще крепче вцепившись руками в каменную стену и
подальше отступить от незримого края. Последней земной тварью, представшей
его глазам, был кондор, паривший над ущельем в западной стороне, почти рядом
с ним, который при приближении к разверстому черному зеву пещеры с
испуганным криком улетел прочь.
него из-за пояса ятаган. Потом он услышал, как клинок со звяканьем покатился
вниз по скалам. И ему почудилось, будто между ним и Млечным Путем возникло
какое-то омерзительно тонкое, рогатое и хвостатое существо с крыльями, как у
ле-. тучей мыши. А в западной части неба какие-то тени закрыли звезды,
словно из неприступной пещеры высоко на дальнем склоне горы безмолвно
вылетела стая диковинных крылатых тварей. Потом как будто холодная
эластичная рука схватила Картера за шею, и что-то еще обхватило его за ноги,
и неведомая сила подняла его в воздух и швырнула в пустоту. Еще мгновение --
и звезды исчезли, и Картер понял, что стал добычей ночных призраков.
чудовищным внутренним лабиринтам. Поначалу, скорее, инстинктивно, он пытался
сопротивляться, и тогда они принялись его щекотать, не издавая при этом ни
звука, и даже их перепончатые крылья не зашелестели. Они были пугающе
холодными, мокрыми и скользкими, а каждое прикосновение их мерзких лап
заставляло Картера содрогаться. Вскоре они провалились в непостижимую
бездну, завертевшись головокружительной тошнотворной спиралью в могильном
холоде, и Картер почувствовал, что их вот-вот подхватит запредельный вихрь
истошных воплей и демонического безумия. Он стал было кричать, но, как
только издавал крик, черные лапы принимались его щекотать с
изощренно-мучительной лаской. Потом над головой появилось серое сияние, и
Картер догадался, что они приближаются к сугубому миру подземных кошмаров, о
котором ему доводилось слышать невнятные легенды и который освещен лишь
бледным смертным огнем, где носится трупный воздух и клубятся первобытные
туманы земного ядра.
вершин, которые, как он сразу понял, были легендарными пиками Трока. Ужасные
и зловещие, они высились в мрачном колодце бессолнечной вечной бездны,
вздымаясь выше, чем дано постичь человеку, стоя на страже ужасных долин, где
ползают и роют свои норы отвратительные долы. Но Картер предпочел бы глядеть
на них, а не на своих похитителей -- отвратных черных тварей с гладкими
лоснящимися, точно китовая кожа, боками, мерзкими изогнутыми внутрь рогами,
с перепончатыми беззвучно хлопающими крыльями, с уродливыми цепкими лапами и
колючими хвостами, которыми они то и дело угрожающе щелкали, точно бичами. И
самое ужасное, что они не проронили ни звука, ни смешка и даже не
улыбнулись, ибо у них вместо лиц было лишь блеклое пятно. За все время
полета они лишь беззвучно махали крыльями, крепко сжимали его и щекотали --
ибо таковы повадки ночных призраков.
и обступали их плотнее со всех сторон, и сразу было видно, что на этих
мрачных гранитных глыбах в краю вечных сумерек никто не живет. В более
низких пределах заплясали языки смертного огня и разверзлась абсолютная
черная бездна, только в выси виднелись неясные очертания тонких пиков,
похожих на гоблинов. Вскоре и пики остались далеко, и Картер уже ничего не
ощущал, кроме свистящего ветра, овеянного влажным смрадом адских гротов.
Афанасьев Роман
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений