быстро кончилось. Странно, голый он походил на подростка: щуплый,
беззащитный - такие тела у мальчишек. Будто вместе с одеждой он расстался
со своей броней: умом и хитростью, которая вошла в плоть и кровь. И
обнажилось не только его тело, но и душа. Нежный, еще не сформировавшийся
плотью ребенок беспомощно барахтается подле нее.
желание близости. И близость меж тем не приносила ей радости: Микаэлис
слишком быстро возгорался, но так же быстро и затухал - без сил падал к
ней на грудь, и мало-помалу к нему возвращалась привычная бесстыдная
дерзость. А Конни лежала как в полусне, разочарованная и опустошенная.
страсть, Конни, чувствуя в себе его жаркую, на удивление все еще упругую
плоть, не отпускала его, а неистово, со всей нерастраченной пылкостью
брала на себя ведущую роль, а он благодарно поддавался, уступая ее
страсти. Так она достигала высшей точки блаженства. А он, видя, что даже в
пассивном положении способен удовлетворить женщину, сам, как ни странно,
бывал горд и удовлетворен.
лежал такой близкий и такой далекий, довольный собой.
перемен. Не заметила бы и Конни. Маску Микаэлис носил безупречно.
остроумные, порой трогавшие странной привязанностью без намека на
плотское. По-прежнему он был раздвоен: с одной стороны, безнадежно тянулся
к Конни, с другой - оставался далеким и одиноким. Какая-то безысходность
таилась у него в душе, и он не торопился с ней расстаться, возродив
надежду. Скорее наоборот, он ненавидел самое надежду. "Огромной волной
катит по земле надежда", - вычитал он где-то и заметил: "И гонит на пути
все достойное и желанное".
безысходность Микаэлиса подавляла ее чувства. Нельзя без оглядки любить
разуверившегося человека. А уж он и подавно никогда никого не любил.
Лондоне. Она по-прежнему получала удовлетворение, истинное трепетное
наслаждение, лишь подчинив его тело своему после того, как у него
наступала чересчур быстрая разрядка. И он по-прежнему с гордостью
подчинялся ее воле. На этом малом, собственно, и держалась их связь.
белее - едва заметное довольство собой. Уверенность в своих силах, хоть и
зиждилась на чистой физиологии, давала огромную радость.
радовалась пробудившемуся женскому началу. И своим настроением она изо
всех сил старалась подвигнуть Клиффорда на самые удачные творения. И в ту
пору они ему удавались, и он был почти что счастлив в неведении: ведь он
пожинал плоды, взращенные на чувственной ниве его супруги, по сути, ею же
самой, так как пахарь, равно и орудие его страсти были полностью
подвластны Конни. Но Клиффорд, конечно же, об этом не догадывался. Узнай
он, вряд ли похвалил бы жену.
безвозвратно!) и Конни вновь сделалась унылой и раздражительной, Клиффорд
безмерно тосковал по дням минувшим. Тогда, может быть, даже узнав о связи
жены с Микаэлисом, он попросил бы их снова сойтись.
4
Микаэлиса) заведут в тупик. Однако другие мужчины для нее будто и не
существовали. Душой она была привязана к Клиффорду. Он хотел многого:
чтобы вся ее жизнь принадлежала ему, и Конни давала, что могла. Но она
тоже хотела многого от мужчины, с которым живет. Клиффорд этого не давал.
Не мог. Она довольствовалась редкими, скоротечными ласками Микаэлиса. Но
предчувствие крепло: скоро все кончится. Мик не способен на долгую
привязанность. Он непременно разорвет любую связь: вырваться на свободу -
в этом его суть. Отрешится от всех и вся и снова станет бродячим псом. Без
этого ему не прожить. Хотя потом он любил повторять: "Это она меня
бросила!"
жизни выпадает лишь одна-две. Много в море самой замечательной рыбы, но
попадается все скумбрия да сельдь. И если вы сами не из благородных, то
хорошей рыбы встретите в море не много.
гость в Рагби шел косяком. Но все скумбрия да сельдь, редко-редко кто
покрупнее да поблагороднее.
Кембриджу.
бригадного генерала.
жизни повседневной, - говаривал он.
они верили, что нужно жить высокодуховно. А остальное - личное дело
каждого и значения не имеет. Никому же не придет в голову спрашивать,
когда вы ходите в уборную. Никого это не интересует, кроме вас.
или у вас есть любовница - они относились так же: это дело посторонних
интересовать не должно.
тощий, долговязый Хаммонд, супруг, отец двух детей, более породнившийся,
однако, с пишущей машинкой, - сам вопрос надуман. Придет ли кому в голову
сопровождать вас в сортир? Так почему же мы должны лезть к вам в постель,
когда вы с женщиной? Вот и весь вопрос. Научиться не замечать половую
жизнь, как и прочие естественные отправления, и нет больше никакого
вопроса. Все дело в нашем неуместном любопытстве.
Джулией, ты небось вскипишь, а перейди он от слов к делу - взорвешься!
потерплю. Всему свое место.
поведешь.
отрезал:
никому не позволю.
тщедушный, конопатый Томми Дьюкс, куда больше похожий на ирландца, чем
дебелый Мей. - А еще ты жаждешь самоутверждения, успеха. Я до мозга костей
человек военный, светскую жизнь со стороны наблюдаю и вижу, как чрезмерна
в мужчинах тяга к самоутверждению и успеху. Она все затмевает. Силы
забирает без остатка. Ну, а такие, как ты, считают, что с женщиной под
боком быстрее к цели придешь. Оттого и ревнуешь. Для тебя и постель -
генератор успеха. А пойдет успех на убыль - начнешь и жене изменять. Вон,
как Чарли: его успех стороной обошел. Но на таких, как вы с Джулией,
супругах будто ярлычок висит, знаешь, как на чемоданах: собственность
такого-то. Вы уже сами себе не принадлежите. Джулия - "собственность
Арнольда Б.Хаммонда", а сам он - "собственность госпожи Хаммонд". Да,
конечно, ты возразишь, дескать, высокая духовная жизнь требует
материального достатка: и уютного жилья, и вкусной пищи. Даже потомство -
и то непременное условие. И зиждется все на подсознательном стремлении к
успеху. Вокруг этой оси вся наша жизнь вертится.
не шел ни на какие компромиссы со временем. Уж приспособленцем-то его не
назвать! Хотя от этого ничуть не убыло его стремление к успеху.
жить, развиваться... Даже для того, чтоб беззаботно размышлять о том же
достатке. На голодный желудок не поразмышляешь. А вот что касается
собственнических ярлыков, я б не стал их навешивать на отношения мужчин и
женщин. Мы беседуем, с кем нам хочется, почему б нам не спать с теми
женщинами, которые нам милы?
женщиной, я обижу ее не более, чем станцевав с нею... или даже просто
поговорив о погоде. Только в разговоре мы обмениваемся суждениями, а в
постели - чувствами. Так что ж в этом плохого?
человеческого племени, всех этих неврастеников и революционеров, исходящих
зудом ненависти?
астрономических величин, и они для меня едва ли не важнее жизни и смерти.
Порой меня допекает желудок. А голод и вовсе действует губительно. Так же
Эриксон Стивен
Прозоров Александр
Мацумото Сэйте
Андреев Николай
Суворов Виктор
Ибсен Генрик