где-нибудь здесь в уголке?
ответил лорд Гертфорд. - Отдых вам воистину потребен, ибо вскоре вам
предстоит совершить путешествие в Лондон.
пригласить сюда сэра Вильяма Герберта. Сэр Вильям не замедлил явиться и
повел Тома во внутренние покои дворца. Первым движением Тома было
протянуть руку к чаше воды, но бархатно-шелковый паж тотчас же схватил
чашу, опустился на одно колено и поднес ее принцу на золотом блюде.
прося взглядом позволения; но другой бархатно-шелковый назойливый паж
поспешил опуститься на колени, чтобы избавить его и от этой работы. Том
сделал еще две или три попытки обойтись без посторонней помощи, но ни одна
не имела успеха. Он, наконец, сдался и с покорным вздохом пробормотал:
заснуть не мог: голова его была слишком переполнена мыслями, а комната -
людьми. Он не мог отогнать мыслей, и они остались при нем; он не умел
выслать вон своих слуг, и потому они тоже остались при нем, к великому
огорчению Тома и их самих.
время оба молчали, в раздумье качая головами и шагая по комнате. Наконец
лорд Сент-Джон заговорил:
лишился рассудка, - сумасшедший взойдет на трон, и сумасшедший останется
на троне. Да спасет господь нашу Англию! Ей скоро понадобится помощь
господня!
подозрения... что... что...
щекотлив. Лорд Гертфорд стал перед Сент-Джоном, посмотрел ему в лицо
ясным, открытым взглядом и сказал:
уме, ты так близок ему по крови. Прости, если я оскорблю тебя, но не
кажется ли тебе удивительным, что безумие так изменило его? Я не говорю,
чтобы его речь или осанка утратили свое царственное величие, но все же они
в некоторых ничтожных подробностях _отличаются_ от его прежней манеры
держать себя. Не странно ли, что безумие изгладило из его памяти даже
черты его отца; что он забыл даже обычные знаки почтения, какие подобают
ему от всех окружающих; не странно ли, что, сохранив в памяти латинский
язык, он забыл греческий и французский? Не обижайся, милорд, но сними у
меня тяжесть с души и прими искреннюю мою благодарность! Меня преследуют
его слова, что он не принц, и я...
короля? Помни, что, слушая тебя, я и то делаюсь соучастником твоего
преступления.
выдавай меня! Я никогда больше не буду ни размышлять, ни говорить об этом.
Не поступай со мною слишком сурово, иначе я погибший человек.
оскорбительный вымысел ни мне, ни кому другому, твои слева будут считаться
как бы несказанными. Оставь свои пустые подозрения. Он сын моей сестры:
разве его голос, его лицо, его внешность не знакомы мне от самой его
колыбели? Безумие могло вызвать в нем не только те противоречивые
странности, которые подмечены тобою, но и другие, еще более разительные.
Разве ты не помнишь, как старый барон Марли, сойдя с ума, забыл свое
собственное лицо, которое знал шестьдесят лет, и считал, что оно чужое, -
нет, больше того, утверждал, будто он сын Марии Магдалины, будто голова у
него из испанского стекла, и - смешно сказать! - не позволял никому
прикасаться к ней, чтобы чья-нибудь неловкая рука не разбила ее. Гони
прочь свои сомнения, добрый милорд. Это истинный принц, я хорошо его знаю,
и скоро он станет твоим королем. Тебе полезно подумать об этом: это важнее
всех других обстоятельств.
своих ошибочных слов и утверждал, что теперь-то он доподлинно знает, где
правда, и больше никогда, никогда не станет предаваться сомнениям. Лорд
Гертфорд простился со своим собратом тюремщиком и остался один стеречь и
опекать принца. Скоро он углубился в размышления, и, очевидно, чем дольше
думал, тем сильнее терзало его беспокойство. Наконец он вскочил и начал
шагать по комнате.
стране не найдется человека, который решился бы утверждать, что два
мальчика, рожденные в разных семьях, чужие друг другу по крови, могут быть
похожи один на другого, словно два близнеца. Да если бы даже и так! Было
бы еще более диковинным чудом, если бы какой-нибудь немыслимый случай дал
им возможность поменяться местами. Нет, это безумно, безумно, безумно!
естественно; в этом, несомненно, был бы смысл. Но существовал ли
когда-нибудь такой самозванец, который, видя, что и король и двор - все
величают его принцем, _отрицал_ бы свой сан и отказывался от почестей,
которые воздаются ему? Нет! Клянусь душою святого Свитина, нет! Он
истинный принц, потерявший рассудок!
7. ПЕРВЫЙ КОРОЛЕВСКИЙ ОБЕД ТОМА
опять нарядили в такой же роскошный костюм, как и раньше, но сменили на
нем решительно все - от воротничков до чулок. Затем с большими церемониями
Тома проводили в просторный, богато убранный зал, где был накрыт стол на
одного человека. Вся утварь была из литого золота и так великолепно
изукрашена, что буквально не имела цены: то была работа Бенвенуто
[Бенвенуто Челлини (1580-1571) - знаменитый итальянский скульптор и резчик
по металлу]. В комнате толпились высокородные прислужники. Капеллан прочел
молитву, и проголодавшийся Том готов был уже наброситься на еду, но его
задержал милорд граф Беркли, обвязавший его шею салфеткой, - важная
обязанность подвязывания салфетки принцам Уэльским была наследственной в
семье этого лорда. Был здесь и виночерпий, предупреждавший всякую попытку
Тома налить себе своими руками вина. Тут же находился другой лорд -
отведыватель: он состоял при его высочестве принце Уэльском исключительно
для того, чтобы пробовать по первому требованию все подозрительные блюда,
и, таким образом, рисковал быть отравленным. В то время отведыватель был
уже ненужным украшением в королевской столовой, так как ему не часто
приходилось исполнять свои обязанности; но были времена за несколько
поколений до Генриха VIII, когда должность отведывателя была чрезвычайно
опасной, и мало кто добивался этого почетного звания. Кажется странным,
что эту обязанность не возложили на какого-нибудь пса или алхимика, - но
кто постигнет дворцовые обычаи! Был тут и милорд д'Арси, первый камергер,
- зачем и для какой надобности, неизвестно, но он был тут, и этого было
достаточно! Был тут и лорд-дворецкий. Он стоял у Тома за спиной и следил,
чтобы весь церемониал был соблюдаем до мельчайших подробностей.
Церемониалом распоряжались лорд главный лакей и лорд главный повар,
которые стояли поблизости. Кроме них, у Тома было еще триста восемьдесят
четыре человека прислуги, но, разумеется, не все они находились в
столовой, - и четверть всего их количества не прислуживало за этим обедом.
Том даже не подозревал, что они существуют.
не забывать, что у принца временное помрачение рассудка, и не удивляться
его причудам. Вскоре эти "причуды" обнаружились перед ними вполне, но
вызвали не насмешки, а только сострадание и грусть. Слугам горько было
видеть, что их возлюбленный принц поражен такой тяжкой болезнью.
улыбнуться или хотя бы подать вид, что заметил его поведение. Он с
любопытством и глубоким интересом разглядывал свою салфетку, потому что
ткань ее была очень тонка и красива, и, наконец, простодушно сказал:
ее.
убрал ее.
такое и можно ли это есть, потому что и репу и салат лишь незадолго до
того перестали вывозить из Голландии как особое лакомство и начали
выращивать в Англии. На его вопрос ответили серьезно и почтительно, не
выказав ни тени удивления. Покончив с десертом, он набил себе карманы
орехами; но никто не удивился такому поступку, - все притворились, будто
не замечают его.
оплошность. Он очень сконфузился, так как за весь обед это было первое,
что ему позволили сделать собственными руками, и он не сомневался, что
сделал что-то очень неприличное, не подобающее королевскому сану. Дело в
том, что мышцы его носа стали подергиваться. Кончик носа сморщился и
вздернулся кверху. Это состояние затягивалось, и тревога Тома росла. Он с
мольбою глядел то на одного, то на другого из окружавших его лордов, даже
слезы выступили у него на глазах. Лорды бросились к нему с огорченными
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Корнев Павел
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Шилова Юлия