воспользовался затмением, как лучшим козырем для своего спасения; и в душе
моей проснулась надежда. Этот козырь выручит и меня; я могу
воспользоваться им, не боясь упрека в подражании, потому что я применю его
почти на тысячу лет раньше, чем они.
же вызвал меня к себе. Он до смерти перепугался и хотел уже отдать приказ
немедленно тебя освободить, нарядить в роскошные одеяния и поселить с
подобающими тебе удобствами; но тут вошел Мерлин и испортил все: он стал
убеждать короля, что ты безумец и сам не понимаешь того, что говоришь; он
заявил, что твоя угроза - глупость и пустая похвальба. Они долго спорили,
но в конце концов Мерлин насмешливо сказал: "Почему он не назвал того
бедствия, которое он нам готовит? Потому, что он не может его назвать".
Этим он заткнул рот королю, и король ничего не мог ему возразить; но,
поневоле вынужденный поступить с тобой неучтиво, он умоляет тебя войти в
его положение и назвать бедствие, которым ты угрожаешь, - что это за
бедствие и когда оно произойдет? О, прошу тебя, не медли; всякое
промедление удвоит и утроит опасности, собравшиеся над твоей головой. О,
будь благоразумен, назови то бедствие, которое ты собираешься нам
ниспослать.
проговорил:
темно, как в полночь. Итак, сегодня двадцатое?
затем заговорил глубоким, размеренным, роковым голосом, - и голос мой
постепенно нарастал и нарастал, пока не стал громовым; и я торжественно и
величаво провозгласил свою волю, - никогда в жизни я не говорил с таким
благородным подъемом:
мертвой тьмой полуночи; я потушу солнце, и оно никогда уже больше не будет
сиять; земные плоды погибнут от недостатка света и тепла, и люди на земле,
все, до последнего человека, умрут с голода!
передал его солдатам и вернулся в камеру.
6. ЗАТМЕНИЕ
бледно, но когда вы начинаете представлять себе этот факт, он обретает
яркие краски. Совсем разные вещи: услышать о том, что человека пырнули
ножом в сердце, и самому увидеть это. В тишине и мраке сознание того, что
я нахожусь в смертельной опасности, становилось все глубже и глубже;
понимание этой опасности вершок за вершком проникало в мои жилы и леденило
кровь.
человеческой души, упав ниже определенной точки, снова начинает
подниматься. Возникает надежда, а вместе с надеждой и бодрость, и человек
снова получает способность помогать самому себе, если еще возможно помочь.
Я скоро воспрянул духом; я сказал себе, что затмение неизбежно спасет меня
и сделает самым могущественным человеком во всем королевстве; и ртуть в
термометре сразу же прыгнула кверху; все мои тревоги рассеялись. Я стал
счастливейшим человеком на свете. Теперь я даже с нетерпением ждал
завтрашнего дня, я жаждал насладиться своим великим торжеством,
насладиться удивлением и благоговением всего народа. Кроме того, я
сознавал, что с чисто деловой точки зрения это принесет мне немало выгод.
уверился в том, что, когда этим суеверным людям сообщат, каким бедствием я
им угрожаю, они испугаются и пойдут на компромисс. И, услышав
приближающиеся шаги, я сказал себе: "Вот он, компромисс. Ну что ж, если он
будет выгоден, я соглашусь на него; если же он будет невыгоден, я настою
на своем и доведу игру до конца".
совладать с дыханием: спазмы сжимают горло. Однако, едва я настолько
овладел собой, что мог говорить, я сказал:
власть над собой, я метался из угла в угол, как помешанный; солдаты
схватили меня, вытащили из камеры, поволокли по длинным подземным
коридорам и вытолкнули наверх, на яркий дневной свет. Очутившись на
просторном огороженном дворе замка, я вздрогнул, ибо прежде всего я увидел
столб, торчавший посреди двора, а возле него кучу хвороста и монаха. Со
всех четырех сторон двора высились ярусами скамьи, на которых ряд за рядом
сидели зрители, сверкая пестротой одежд. Король и королева восседали на
своих тронах, - их сразу можно было узнать в толпе.
меня, вынырнув откуда-то, очутился Кларенс и, смотря на меня блестевшими
торжеством и счастьем глазами, зашептал мне на ухо:
поработать! Едва я сообщил им, какое бедствие ты готовишь, и увидел, как
они струсили, я понял, что удар нужно нанести немедленно. И я сразу же
стал шептать одному, и другому, и третьему, что твоя власть над солнцем
достигнет своей полной силы только завтра и что, если они хотят спасти
солнце и вселенную, тебя нужно убить сегодня, пока твои чары еще не успели
созреть. Клянусь честью, все это только ложь, случайная выдумка, но,
замученные страхом, они так ухватились за эту выдумку, словно само небо
ниспослало ее, чтобы спасти их; я сначала посмеивался про себя, а потом
возблагодарил господа за то, что он сделал ничтожнейшее из своих созданий
орудием твоего спасения. Ах, как счастливо все сложилось! Тебе незачем
гасить солнце навсегда, - смотри, не позабудь об этом! Заклинаю тебя,
напусти немножко темноты, самую малость, а потом дай ему сиять
по-прежнему. Этого будет вполне достаточно. Они увидят, что я их обманул,
- невольно, конечно, - и, чуть начнет темнеть, сойдут с ума от страха; они
освободят тебя и возвеличат! Ступай же навстречу своему торжеству! Но
помни... ах, милый друг, не забудь моей просьбы и не причиняй вреда
благословенному солнцу! Ради _меня_, твоего вернейшего друга!
мальчика заблистала такая глубокая и влюбленная благодарность, что у меня
не хватило духу выругать его за добросердечную глупость, которая погубила
меня и обрекла на смерть.
меня завязаны глаза, я мог бы вообразить, будто вокруг меня безмолвная
пустыня, а не толпа в четыре тысячи человек. Все это огромное скопление
народа было неподвижно; люди с побледневшими лицами застыли, как каменные
изваяния; в глазах у них был ужас. Это безмолвие длилось, пока меня
приковывали к столбу; оно длилось, пока обкладывали хворостом мои
щиколотки, мои колени, мои бедра, мое туловище. И оно стало еще глубже,
это молчание, когда к ногам моим склонился человек с пылающим факелом в
руке! Толпа, вглядываясь, потянулась вперед; все невольно привстали со
скамеек; монах простер руки над моей головой, воздел глаза к голубому небу
и что-то забормотал по-латыни; он бормотал довольно долго и вдруг умолк. Я
прождал несколько мгновений, затем взглянул на него: монах окаменел. Вся
толпа, охваченная одним порывом, поднялась на ноги и смотрела в небо. Я
тоже глянул в небо: черт возьми, затмение начинается! Я воспрянул духом, я
ожил! Черный ободок все глубже входил в диск солнца, и мое сердце билось
сильней и сильней; толпа и священнослужитель, застыв, не сводили глаз с
неба. Я знал, что сейчас все они глянут на меня. И когда они на меня
глянули, я был готов. Я придал своей осанке величавость и устремил руки к
солнцу. Эффект получился потрясающий! Дрожь волной пробежала по всей
толпе. И тут прозвучали два голоса, один вслед за другим:
места - вероятно, он хотел сам зажечь костер. Я сказал:
королем, я поражу громом и испепелю молниями!
Мерлин несколько мгновений колебался; я с трепетом следил за ним. Но,
наконец, сел и он, и я облегченно вздохнул, - теперь я был господином
положения.
предотврати беду. Нам сказали, что твое могущество достигнет полной силы
только завтра, но...
умоляя его откупиться от меня любой ценой, лишь бы я прекратил бедствие.
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Лукин Евгений