Чтение 7–й страницы книги ~Жюльетта~

жадно раскрытое влагалище поцелуям Дельбены, а Вольмар, обратившись в
содомита, самозабвенно удовлетворяла своим раскаленным клитором нашу
несравненную наставницу. Завершая композицию, я опустилась на четвереньки
рядом с Сент-Эльм, и Дельбена, в лихорадочном, но четко размеренном ритме
переходя от влагалища Сент-Эльм к моему анусу, ласкала нас поочередно:
лизала, щекотала, обсасывала с возрастающим жаром то одно отверстие, то
другое, при этом она вибрировала всем телом, откликаясь на пальцы Элизабет,
язык Флавии и клитор Вольмар, и ежеминутно извергалась в яростном
кратковременном оргазме.
- О, боги! - простонала Дельбена, наконец, выбираясь из плотного клубка
горячих тел, раскрасневшаяся как вакханка. - Клянусь своей мышиной норкой, я
никогда так не кончала! Но давайте продолжим: теперь вы все, по очереди,
будете ложиться на диван, а Жюльетта будет развлекаться с вами так, как
сочтет нужным, и вам придется подчиниться всем ее требованиям. Но поскольку
у нее пока нет опыта в таких делах, руководить буду я. И мы будем выжимать
из нее соки до тех пор, пока она не попросит пощады.
Первой на милость моей распаленной фантазии отдалась Элизабет.
- Пусть она обсасывает твой крохотный ротик, - скомандовала Дельбена, -
а пальчиками ласкает тот бутончик, что у тебя между ног. А я тем временем
займусь твоей попкой... Теперь твоя очередь, милая Флавия. Ты будешь сосать
грудки этого восхитительного создания. Надеюсь, она как следует вознаградит
твои старания... Ну, а вкусы Вольмар всем известны, так что поработай своим
язычком в ее задней норке, она ляжет на тебя, и ты узнаешь, какие чудеса
может творить ее язык... А сейчас сделаем так, - продолжала настоятельница,
когда подошла очередь Сент-Эльм, - я буду попеременно сосать ее попку и твою
вагину, а она точно так же приласкает меня.
Наконец, настал черед Дельбены, и я, возбужденная сверх всякой меры
предыдущими ласками, в особенности ягодицами Вольмар, сказала, что хотела бы
удовлетворить хозяйку массивным искусственным органом.
- Так займись этим, дорогая, и вообще поступай так, как подсказывает
тебе сердце, - спокойно и даже смиренно ответила Дельбена, выставляя напоказ
упругие аппетитные полушария своего восхитительного зада. - Вот тебе норка,
которую ты просишь, прочисти ее хорошенько и не вздумай жалеть.
- Охотно! - восторженно воскликнула я и без промедления принялась
содомировать {Заниматься содомией, совокупляться через задний проход.} свою
наставницу. - А теперь, - обратилась я к Вольмар, продолжая ритмично двигать
своим оружием, - давайте сюда ваш сладкий хоботок, его так жаждет моя попка:
я хочу узнать, что испытывает наша милая Дельбена. Вы даже не представляете
себе, как давно я мечтала об этом. Одной рукой я хочу ласкать Сент-Эльм,
другой - Элизабет, а в довершение всего выпью все, что осталось во влагалище
Флавии.
Настоятельница сделала кое-какие уточнения и еще раз добавила, что я
должна получить все мыслимые удовольствия семь раз мы меняли положения и
семь раз извергалось из меня семя в ответ на страстные ласки.
Плотские наслаждения сменились застольными радостями: мы перешли к
столу, где нас ожидал роскошный обед. Всевозможные вина и прочие
горячительные напитки оказали благотворное действие на наши утомленные тела,
и скоро вся компания вернулась к забавам либертинажа. Вначале мы разделились
на три пары. Сент-Эльм, Дельбена и Вольмар, как самые старшие по возрасту,
выбрали себе партнершу случайно или намеренно я оказалась в паре с
Дельбеной, Элизабет досталась Сент-Эльм, а Флавия - Вольмар. Каждая пара
устроилась так, чтобы все могли наблюдать друг за другом. Думаю, что
читатель в состоянии представить себе лишь малую часть шалостей, которым мы
предавались, и признаюсь, что больше других мне понравилась Сент-Эльм. Как
только тела наши коснулись друг друга, жаркая волна охватила нас обеих, и
через несколько минут обе едва не потеряли сознание. В конце концов все
шестеро сплелись в один трепещущий клубок, и два последних часа этого
праздника извращенной похоти и необузданного сладострастия прошли как в
тумане.
С удивлением отметила я и тот факт, что к девочкам-пансионеркам
отношение было исключительно внимательным и заботливым. По правде говоря, я
не заметила такого отношения к тем, кто уже принял обет монашества, однако
долго не могла понять, почему уважением здесь пользуются девушки, которым
суждено провести жизнь в миру, а не в обители.
- Мы бережем их честь и достоинство, - объяснила Дельбена, когда я
спросила ее об этом. - Конечно, мы не упускаем случая позабавиться с этими
девицами, но зачем ломать их души? Почему должны они с болью и ненавистью
вспоминать мгновения, проведенные среди нас? Нет, мы не так жестоки, и хотя
ты считаешь нас бесконечно развратными, мы никогда не обижаем своих
наперсниц.
Я нашла эти рассуждения очень здравыми, однако я давно чувствовала, что
Природой мне назначено превзойти в злодействе всех, кого я встречу на своем
пути, и у меня неожиданно возникло непреодолимое желание втоптать в грязь и,
может быть, подвергнуть самым изощренным мучениям кого-нибудь из тех, кто
доставил мне столько блаженства желание это было не менее властным, чем мое
твердое намерение утопить себя в пучине разврата.
Дельбена скоро заметила, что я предпочитаю ей Сент-Эльм.
Действительно, я обожала эту очаровательную девушку, я буквально ни на
шаг не отходила от нее, но она была бесконечно глупее настоятельницы, и та,
незаметно и умело, постоянно возвращала меня в свои сети.
- Я понимаю, как страстно ты желаешь лишить невинности девственницу или
даже самое себя, - сказала мне однажды несравненная Дельбена. - Я не
сомневаюсь в том, что Сент-Эльм уже готова к тому, чтобы доставить тебе это
удовольствие. В самом деле, чего ей бояться? Она ничем не рискует, потому
что проведет остаток своих дней в святой обители. Но если ты, Жюльетта,
освободишься от этого бремени, которое так тяготит тебя, ты навсегда
закроешь себе все пути к замужеству. Подумай над этим и поверь мне:
невероятные несчастья могут стать следствием утраты той части тела, с
которой ты так легкомысленно собираешься расстаться. Поверь мне, мой ангел,
я безумно люблю тебя, поэтому советую тебе оставить Сент-Эльм в покое
возьми лучше меня, и я удовлетворю все желания, которые не дают тебе покоя.
Но если тебе этого мало, выбери в монастыре невинную девушку, насладись ее
первыми плодами, и тогда я сама, своими руками, сорву сладкий плод твоей
невинности. Нет нужды говорить тебе, что это будет больно. Но не бойся, я
все сделаю аккуратно. Как я это сделаю. - тебя не касается, но ты должна
дать торжественную клятву, что отныне ни словом не обмолвишься с Сент-Эльм.
А если ты ее нарушишь, месть моя будет страшной и беспредельной.
Я слишком дорожила расположением этой стервозной женщины, чтобы
обмануть ее доверие кроме того, я сгорала от нетерпения вкусить обещанные
ею удовольствия, поэтому оставила в покоя Сент-Эльм.
- Ну и как, - спросила меня Дельбена месяц спустя, в течение которого
она незаметно испытывала меня, - ты сделала выбор?
И вы, добрые друзья мои, ни за что не догадаетесь, кто стал объектом
моего извращенного воображения. То самое бедное создание, которое до сих пор
стоит у вас перед глазами: моя собственная сестра. Но мадам Дельбена слишком
хорошо знала ее и жалела, поэтому начала меня отговаривать.
- Согласна с вами, - наконец, сдалась я. - Но в таком случае я выбираю
Лоретту.
Ее молодость - ей было только десять лет, - ее красивое, будто
озаренное теплым светом личико, ее благородное происхождение - все в ней
возбуждало, воспламеняло меня, и не видя никаких препятствий для такого
предприятия - дело в том, что у маленькой сиротки не было других
покровителей, кроме престарелого дяди, жившего в сотне лье {Старинная мера
длины во Франции.} от Парижа, - настоятельница уверила меня, что дело можно
считать решенным и что девочка станет жертвой моих преступных желаний.
Мы назначили день, и накануне драмы Дельбена затащила меня в свою келью
провести ночь в ее объятиях. Как-то сам по себе наш разговор перешел на темы
религии.
- Я боюсь, - сказала она, - как бы ты не совершила слишком опрометчивый
поступок, дитя мое. Твое сердце, соблазняемое разумом, еще не достигло того
состояния, в котором я хотела бы его видеть. Ты до сих пор напичкана
суеверной чепухой, по крайней мере, так мне кажется. Послушайся меня,
Жюльетта, доверься мне полностью и постарайся сделать так, чтобы в будущем
ты, так же как и я сама, опиралась на надежные принципы в самых
исключительных ситуациях.
Когда начинают болтать о религии, первым делом вспоминают догмат о
несомненном существовании Бога, и, поскольку это и есть фундамент данного
ветхого сооружения, называемого религией, я начну именно с него.
Поверь, Жюльетта, нет никаких сомнений в том, что фантастическая мысль
о существовании Бога имеет своим истоком не что иное, как ограниченность
ума. Не зная, с кого или с чего началась вселенная вокруг нас, беспомощные
перед абсолютной невозможностью объяснить непознаваемые тайны Природы, мы, в
своем глубочайшем невежестве, поставили над ней некое Высшее Существо,
наделенное способностью производить все эффекты, причины коих нам
неизвестны.
И вот этот отвратительный призрак стал считаться творцом Природы в той
же степени, в какой считается творцом добра и зла привычка полагать эту
точку зрения истинной и очевидная польза от этой гипотезы, которая угождает
человеческой лености и любопытству, быстро привели к тому, что люди поверили
в сказку так же, как в геометрическое доказательство, и убеждение это стало
столь глубоким, а привычка столь прилипчивой, что с самого начала требуется
недюжинный ум, чтобы не попасть в эти пагубные сети. Всего лишь один
маленький шажок отделяет факт признания Бога от его обожествления, ибо нет
ничего проще, чем молить кого-то постороннего о помощи и защите, нет ничего
естественнее привычки сжигать фимиам на алтарях этого фокусника и
волшебника, которого превозносят одновременно как первопричину и как
распорядителя всего существующего. Иногда его считали злобным, потому что из
непреложных законов Природы вытекают порой весьма неприятные результаты.
Тогда, чтобы ублажить его, приносили жертвы, с ними связаны посты,
изнурение, наложение эпитимьи {Наложение наказания во искупление греха.} и