проходят проверку. Учет строгий!
колонне подошел человек с зеленым винкелем на груди и с белой повязкой на
рукаве. На повязке черное слово "капо" - это значит распорядитель работ.
ткнул он в мою сторону палкой.
настаивать.
кажется предательством.
военном заводе Бухенвальда...
эсэсовской охраны, роет канализационную траншею. Она так глубока, что
человек не может выбрасывать землю со дна на поверхность. Поэтому выстроен
промежуточный настил из досок. Один подает землю на настил, другой
выбрасывает с досок на поверхность. Я работаю на дне. Сюда натекла вода.
Обувь - долбленые из дерева колодки - мокнет. Ноги зябнут. Вязкая глина
липнет к лопате. Чтобы сбросить ее, нужно постучать лопатой о настил. С
черенка лопаты в рукав стекает грязная вода. С настила тоже капает за ворот,
на голову. Откуда-то сверху летят комья земли и слышится хохот. Это
"развлекаются" эсэсовцы - наша охрана.
американский журналист, схваченный немцами в Норвегии по подозрению в
шпионаже. Зовут его Джон. Он здесь уже давно. Ну и несуразный же этот Джон!
Глина срывается с его лопаты, тяжелые ошметки валятся на меня, если я не
успеваю отскочить. Джон смотрит виновато, что-то лопочет по-своему, а я
ничего не понимаю. Изучал когда-то английский, но давно и только по книгам.
эсэсовцы-надсмотрщики отходили, он давал мне знак: away. Значит, можно
несколько минут постоять, опершись на лопату. Когда он приглушенно
выкрикивал "go", надо было хвататься за лопату и старательно делать вид, что
ты работаешь, не давая себе передышки. Джону наверху было хорошо видно,
когда охранники приближались, когда уходили к другому концу длинной траншеи.
Его предупреждения передавались вниз на разных языках, и сразу же десятки
заключенных замедляли свои движения. Так выкраивались минуты для отдыха.
"Go" - дохнет Джон, и ты налегай на лопату, не то тяжелая палка капо
пригвоздит тебя к земле, даже если ты на дне траншеи.
голода. А поверка затянулась до бесконечности. Уже несколько раз к нашему
строю подходил блокфюрер в сопровождении Вальтера Эберхардта, считал и
пересчитывал. Ноги подгибаются, но стараешься стоять твердо, смотреть прямо
в затылок переднему. Строй должен быть безукоризненным, а гребешки по
середине головы должны составлять одну прямую. Горе тебе, если отклонишься
хоть на сантиметр. Блокфюрер выхватит из рядов и будет бить по голове
палкой. На этих днях за неточность поплатился один парень: блокфюрер так
стукнул его по лицу, что выбил глаз.
и отмечает на дощечке количество.
отходит к воротам, чтобы отдать рапорт. Шесть тысяч вот таких откормленных
молодчиков охраняют нас, пересчитывают два раза в сутки, водят на работу и с
работы.
счет, видимо, все не сходится. Кого-то потеряли. Может, забыли отметить
умершего, может, забыли вписать прибывшего. Хотя это почти невероятно, как
невероятно предположить, что кто-то убежал...
прохрипела команда разойтись. Лагерный оркестр - прекрасный оркестр из
лучших музыкантов Европы, гордость Бухенвальда - заиграл бравурный марш, и
длинные вереницы узников потекли с аппельплаца к блокам. Хочется скорей в
тепло, к своей миске брюквенной баланды, а ноги не идут. Но как мне ни
трудно, а вот этому полосатику еще хуже. Хромает, нога обмотана тряпками.
Видно, что каждый шаг приносит ему страданье. На спине его белеет в сумерках
флюгпункт. Значит, штрафник. Что-то знакомое - в развороте ли плеч, в
посадке ли головы-привлекает мое внимание. Нагоняю, заглядываю в лицо.
Валентин? Нет, не он, вместо лица торчат только острые скулы.
41-м.
рассказывает мне:
скалой. -Там paбoтают штрафники. Камень надо отколоть, погрузить на
вагонетки, вывезти наверх и там вывалить. У меня хорошая работа-я нагружаю
вагонетки. А вот "поющим лошадям" совсем плохо.
перекидывают через плечи тяжелые цепи и тянут вверх по рельсам вагонетки с
камнями. И при этом поют. Им нельзя не петь - забьют насмерть, эсэсовцы, как
собаки, следят за каждым нашим шагом, ни на минуту не разогнешь спину.
и бросили в яму бутылку. Она угодила в голову одному чеху. Ну, осколки,
тфовь... А я перевязал. На меня налетел форарбайтер, бригадир из зеленых, и
вышиб из рук большой камень. Вот камнем мне и придавило ногу...
Можно потерпеть. Копай потихоньку...
пазухи сверток, подал Валентину:
завтра утром велели тебе в лазарет наведаться. Может, освобождение получишь.
Вот так-то! - Ленька заговорщически улыбнулся. Приятель? - кивнув в сторону
Валентина, спросил меня.
оказались сигареты, носки, теплый свитер, кусок настоящего копченого сала.
Для Бухенвальда - это царский подарок...
кое-кого из Хартсмандорфа. Отчаянные ребята...
пойманных на дорогах Германии. Сюда свозили их для выяснения личности и
наказания, отсюда развозили по разным лагерям и штрафным командам. Оттуда
они снова разбегались и снова встречались в Хартсмандорфе. Иногда по
нескольку раз. Конечно, на таких парней можно положиться...
потеряемся. А ты познакомь меня со своими ребятами. Ладно?
его положили в лазарет...
друг к Другу, наши движения стали слаженнее и расчетливее. Мы уже
обмениваемся простыми фразами и, помогая мимикой и руками, неплохо понимаем
Друг Друга. Чем я понравился Джону - понять не могу, но наши взаимные
симпатии могут быть началом дружбы. Я замечаю, что он вообще жмется к
русским, словно ища поддержки. Но чем мы можем ему помочь? Самые голодные и
обездоленные в лагере - это русские.
устают. Но я, кажется, где-то у последней черты. Джон подбадривает меня.
пристрелят тебя".
помыться, вычистить одежду не могу. Кто-то подхватывает под руки, помогает
Свержин Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Пехов Алексей
Каменистый Артем