получает высокое жалованье, но ведь такие же деньги приходится платить и
лодырям. Теперь о тех, кто не имеет квалификации. Мне потребовалось убрать
старую изгородь, и я нанял чернорабочих. Ты думаешь, они все одинаково
хорошо работали? Нет. Примерно половина из них, правда, честно
отрабатывала свои деньги, что же до остальных, то они еле двигались и
старались сделать как можно меньше.
станут переплачивать своим рабочим? Цены на сырье тоже ведь возрастут, и
тогда в стране начнется инфляция, как это случилось в Германии и Австрии.
Там сейчас за пятнадцать центов, если считать на наши деньги, можно купить
отличный маузер.
имеешь. Иногда я задаюсь вопросом: хочу ли я и дальше играть на бирже?
бы выйти из игры на какое-то время. Но мы не выйдем. Даже думать об этом
глупо. Великое множество акций продается сейчас по ценам, далеко не
оправдываемым прибылью. Это - нездоровая практика. Она означает, что с
нами - людьми, у которых есть деньги на покупку акций, - дело обстоит
столь же скверно, как с рабочими. Рабочие вызывают инфляцию тем, что
получают слишком много денег, а мы - тем, что взвинчиваем цены на акции до
уровня, намного превышающего их реальную стоимость.
всего в двух шагах от биржи, а там все, что ни скажет человек,
воспринимается либо как игра на понижение, либо как игра на повышение.
Думать иначе вы, ребята, не можете.
люблю я фондовой биржи. Не люблю опасной игры. Хорошо бы найти два-три
предприятия и вложить в них капитал. Приобрести пакет акций по той цене,
какой они стоят, и держать их лет двадцать - тридцать. А платить за них
деньги, которых они не стоят, я не хочу. Слишком на многое взвинчены цены.
Но я, к сожалению, не в силах противостоять соблазну и потому продолжаю
покупать.
долларов за пятнадцатидолларовые акции. Кстати, как там сегодня дела?
Додж" - двадцать два с половиной, "Америкэн рэдиейтор" - сто восемь, на
два пункта ниже. "Йеллоу трэк" - двадцать семь с половиной.
приятелями?
придется позвонить ему. Ну, как?
Тэрнера и сказать, что на обед к ним придет еще и мистер Джордж Локвуд.
наверно.
пробудешь?
территории.
плотники-итальянцы наконец уехали, и я возвратился домой. Попил чаю и
только хотел принять ванну, как позвонил сторож. Мальчишка упал с дерева
на стену и напоролся на две пики.
Зенер. Я ни в чем не виноват. Мальчишка залез ко мне на территорию -
может, высматривал, чем бы поживиться. А я сбежал из Шведской Гавани,
чтобы не отвечать на вопросы и не присутствовать на следствии.
Разговаривал с Артуром Мак-Генри - с юридической стороны у меня все в
порядке. Но я стараюсь не иметь никаких дел с местными горожанами.
Знакомство поддерживаю, но фамильярных отношений с бакалейщиками и с
прочей публикой такого рода всегда избегаю. Мне не хотелось разговаривать
с репортерами и отвечать на вопросы следователей. На это у меня есть
адвокат. Между прочим, Джеральдина ничего не знает, так что ей - ни слова.
Джеральдину.
б она узнала вчера вечером, то почти наверняка сказала бы, что не станет
жить в этом доме. Проклятие на дом Локвудов.
Романтизируют злосчастную историю с воришкой. О чем ты задумался? Не
нравится, что я назвал его воришкой?
отсюда.
но проблема.
быть, ты подумаешь за меня. Сам-то я, кажется, думать разучился. По
крайней мере, об этом. И из-за этого не могу думать ни о чем другом.
свете людей, которым я хотел бы помочь. Итак, у тебя есть подруга.
лет, я никогда не изменял ей. Бывали моменты, когда, как мне кажется, я
мог завести роман и один раз уже почти завел. Это было во время войны, на
Лиг-Айленде, где стояла наша часть. Девушка, вернее женщина, из
Филадельфии, жена одного моего знакомого, которого ты не знаешь. Но мы оба
поняли, что это - только блажь, потому что в глубине души она любила
своего мужа, а я - Уилму. И мы перестали встречаться. Сейчас, когда я об
этом думаю, я вижу, что между нами не было ничего такого, за что ее муж
или Уилма могли бы быть в претензии. Мы просто любили беседовать. За все
время знакомства я поцеловал ее только раз, и после этого мы поняли, куда
это может повести. Мы сразу же порвали отношения.
такой, как ты, Джордж.
на дома деловых кварталов Нью-Йорка, а в свое прошлое.
немногим более двадцати лет. Красивая. Достаточно умная. Образованная.
Кажется, из хорошей зажиточной семьи. Не из Нью-Йорка. Мне приходилось
видеться с ней довольно часто, и постепенно, не отдавая себе в этом
отчета, я начал испытывать к ней влечение. Видимо, здесь сыграло роль то,
что мы часто виделись. Красивая молодая девушка - таких тысячи работают в
Нью-Йорке, - на них обращаешь внимание (потому что они хорошенькие) и тут
же забываешь об их существовании. И вот, встречаясь с ней повседневно,
время от времени перекидываясь парой слов, я перестал смотреть на нее как
на безымянную хорошенькую девушку и скучал, если подолгу не видел.
догадываешься, она работала в одном из здешних финансовых учреждений.
Однажды после работы я подвез ее на такси домой. Время у меня было
свободное, и я зашел к ней.
ничего личного. Она была для меня мисс такая-то, а я для нее - мистер
Локвуд. - Он отошел от окна и сел в просторное вращающееся кожаное кресло,
сложил руки на груди и вперил взгляд в свои ботинки. - Это необыкновенная
женщина. Несмотря на свои двадцать три года, она уже была замужем,
развелась и теперь живет снова под девичьей фамилией. Ее муж был
профессиональный картежник в одном из городов Запада, но узнала она об
этом лишь когда они отправились в свадебное путешествие в Саратогу. Когда
она поняла, что у него за друзья, он признался, что лгал ей. Никаким
продавцом облигаций он вообще не был, а был самым что ни на есть
профессиональным картежником. Не прошло и года, как она устала от такой
жизни. Переключиться на другое занятие он не захотел, сказав, что уже
Николаев Андрей
Зыков Виталий
Посняков Андрей
Акунин Борис
Распопов Дмитрий