каждом шаге чавкает, холодными фонтанчиками вверх брызжет. Тень, сумрак.
Комарь" столбом вьется. Средь бела дня поедом жрут. Непривычному человеку
туда лучше не соваться. Исцарапается весь об острые сухие сучки, осокой
изрежется, в паутине вываляется, а до места так и не дойдет. Устанет
прыгать с кочки на кочку, хватаясь за чахлые березки. Хорошо еще, если в
окно не угодит, в сплошь затянутую ряской чарусу. Стекольщик знал тайный
подход к самому озеру. Не беда, что метров триста придется пройти пешком с
тяжелым грузом. Зато вс" шито-крыто. Никто и следа не сыщет.
ГАИ, они съехали с Кольцевой на Владимирское шоссе и после Кузнецов
свернули налево, на Электрогорск. Машине дальше было бы не проехать.
Только на дрезине или в вагончике местной узкоколейки. Но у них был
мотоциклет, и Стекольщик, поменявшись с Витьком местами, сам повел его по
узким, петляющим тропкам через ельники и гладкие, как аэродром, коричневые
поля фрезерного торфа. В предутреннем молочном тумане легко было сломать
себе шею. Но Стекольщик вел мотоцикл медленно, осторожно; часто
останавливался и, напрягая зрение, вглядывался в темнеющие на пути
бесформенные массы. Что это: дощатая тригонометрическая вышка или стог
сена? А может, караван фрезерной крошки? Иди гадай. Порой Фрол даже
по-собачьи принюхивался. Но в холодном, промозглом тумане трудно было
отличить ароматный сенной дух от сладкого запашка торфяного битума. Только
перегар солярки ясно чувствовался на полях. Стучали моторы, приглушенно
лязгали гусеничные траки, мутно-красными маслянистыми пятнами расплывался
свет далеких фар. Это ж такая удача, что фрезерование и ворошение торфяной
крошки идут круглые сутки! Тем меньше внимания привлечет стрекот
мотоцикла. Воистину неплохая идея пришла Стекольщику в голову.
Стекольщик с Витьком спрятали мотоциклет в мокрых зарослях черной ольхи и,
ломая с оглушительным треском сухие сосновые ветки, осыпающиеся душной
пылью лишайников и коры, потащили закатанный в ковер труп к озеру.
Стекольщик, понятно, шел впереди. Чертыхался, что Вит"к нисколько не
помогает ему и он тащит его, как на буксире. Вит"к отмалчивался, только
сопел и дышал шумно, шатаясь от натуги, теряя равновесие на ходящем
ходуном моховом одеяле. Лишь у самой воды, когда кончился наконец
проклятый лес и пошла высокая, по пояс, режущая осока, они остановились
перевести дух. Красные, потные, в черных потеках грязи лица их были
безжалостно искусаны комарьем. Чесались руки и ноги. Веки заплыли, как при
жесточайшем ячмене.
было рубить деревья и гатить дорогу.
рублей триста стоит, а то и все пятьсот.
коротко выругавшись, зыркнул по сторонам.
исполинскую сосну, потонувшую в озере могучей вершиной. По ее стволу,
наклонно уходящему в воду, можно было рискнуть приблизиться к озерной
глубочине. Недаром звалась эта котловина, залитая холодной даже в июльский
зной водой. Топическим озером.
каменьев нешто с насыпи приволочь? - Он задумчиво расчесывал вспухший от
укусов лоб.
грязь сама засосет. Давай-ка к той сосне.
разбухшему и скользкому от воды. Осторожно уложив ношу на ствол, они
взобрались на него сами и, став друг к другу лицом, подняли скатку. В
полусогнутом положении, крохотными шажками - Стекольщик пробирался спиной
вперед - шли они по сучковатому осклизлому бревну. И чем дальше они
продвигались, тем уже и сучковатей оно делалось.
подобная нефти вода.
клочковатом тумане. Гудящим столбом вились комары. Тяжелые зловонные
пузыри змейкой поднимались со дна. От них разбегались, чуть покачивая
неподвижных водомерок, концентрические круги.
и выпустили из рук. Взлетевшая вверх ледяная жижа чернильными кляксами
забрызгала лица.
потянула ее во тьму. Болотная вонь стала еще сильнее. Все было кончено.
как губка, водой, кое-как отмыли руки и лица. Потом вывели из ельника
мотоциклет и махнули на Заозерное.
Высоко в небе закружили ласточки. В темной воде карьерных ямин среди
вывороченных пней и коряг плескалась рыба. Тут-то и пришла Стекольщику
богатая мысль полакомиться рыбкой. Долгое напряжение требовало немедленной
разрядки.
отдыхать приехали, рыбу ловить.
этих канавах?
на нос. - Карьеры это, понял? Здесь рыба сама собой заводится. Утки на
лапах тину с икрой приносят.
тут с ладонь. - Стекольщик растопырил грязную исцарапанную пятерню.
к отдаленным районам сибирской тундры, где отбывал наказание в одной с
Фролом исправительно-трудовой колонии общего режима.
горизонт. - Почем ты знаешь, где снасть стоит? Такое дело проследить надо.
друга не таятся, чужого никто не берет. Вон видишь, - он махнул рукой в
сторону ближнего карьера, - это Анкин колодезь. Тут завсегда лещ
попадается. Там и верши ставят у белого пня. Дале будет Песочный, где
караси. За ним, у Святого источника, еще карьера - Прорва и Махрютин. А
рыбы там... - Стекольщик сладко зажмурился. - Сейчас мы их объедем!
только воротник на пиджаке поднял и руки в карманы засунул, до того зябко
ему сделалось. Но Фрол так лихо плавал саженками, нырял и отфыркивался,
что дружку самому захотелось искупаться.
застрявших в верше карасей в майку, завязанную мешком, - даже ухом не
повел. Но, приплыв к берегу и вывалив на травку трепещущих бронзовых
рыбок, сказал с удовольствием:
возникла проблема, что делать со всей этой грудой рыбы. Ни подходящей
посуды для ее приготовления, ни потребных для этого припасов они с собой,
конечно, не прихватили. Но голова у Стекольщика была в то утро удивительно
ясной, и он вс" быстро решил.
Перво-наперво съездим в поселок и нальем свежего молочка, сметанки опять
же купим...
возьмем. Понял? А картошечку самим накопать придется. Руки не отвалятся...
Чугунок али сковородку у баб подзанять можно. Нам дадут, мы люди денежные.
- Стекольщик ухарски подмигнул и широким гусарским жестом вытянул из
бокового кармана комок смятых пятерок и тр"шек. - Хоть фарта мы не имели,
но за избавление от опасности мог"м.
<Экстру> купим. Хотя в мое время тут действительно ловко гнали из
гонобоба. Чистая, как слеза!
и покатили в поселок.
день.
с Витьком добрались до озера Светлого, где и решили заночевать на
суходольном пятачке посреди осушенной луговины.
трава. С озера тянуло прохладной свежестью. Они запалили костер и, когда
березовый сушняк загорелся, побросали в пламя сухие сосновые ветки и
вырванный из моховых кочек багульник. Затрещала смолистая хвоя, удушливым
горьким туманом поплыл над землей, отпугивая всякую летучую нечисть,
тяжелый дым багульника.
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Лондон Джек
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Березин Федор