выражения. - По новой, ребята, все по новой. Кончилось опускание труб.
Теперь будем вытаскивать. Резать на куски и вытаскивать, резать и
вытаскивать, резать и вытаскивать...
борта, ухватившись за мокрые железные поручни, вдруг будто порыв молодого
и упругого ветра налетел на него и забросил за тридцать лет отсюда, за
десять тысяч километров, на маленькую булыжную площадь, залитую осенним
дождем, усыпанную листьями. В тот поздний час на площади был только один
человек-он, Колька Панюшкин, маленький, тощий, мокрый насквозь и насквозь
несчастный. Вот он подходит к телефону и набирает номер, который набирал в
этот вечер, наверно, не меньше десятка раз. При.
гудки. И не было тогда в мире ничего печальнее этих длинных гудков,
похожих на ночные крики паровозов. С тех пор пройдет еще много лет, он
потерпит много поражений и одержит много побед, от него будут уходить
друзья, и будут приходить к нему друзья, его будут снимать с высоких
должностей, назначать на высокие должности, но никогда, может быть даже в
миг смерти, он не будет таким несчастным, как в тот вечер.
людей, было весело и безалаберно, и все знали, кто звонит. В тот вечер
одна девушка выходила замуж. Не свадьба, нет, просто в тот вечер все
решалось.
Точь-в-точь, как сейчас. Но если тогда в нем не утихали проклятия на день
и час, когда он встретил эту девушку, самые страшные проклятия, которые
только приходили на ум, то через десять лет он смиренно благодарил судьбу
за то, что встретился с ней. Да, прошло больше десяти лет, прежде чем
Панюшкин назвал тот вечер самым счастливым в своей жизни. Он закалил его
навсегда. Ни одно несчастье не могло сравниться с тем горем, и ничто не
вызывало в нем столько надежд и опасении, как безответные гудки из
холодной, прикованной цепью трубки.
Панюшкин самому себе. - - Важно то, чем все кончилось, к какому выводу я
пришел, что решили люди, от которых зависит моя судьба. И вообще, куда
интереснее, что подумал человек, в чем разочаровался, в чем уверился,
нежели самые забавные его приключения.
спотыкался, поправляя налезавшую на глаза шапку, оглядывался назад,
поторапливая главного инженера Званцева, зама по снабжению Хромова и
главного механика Жмакина. И снова смотрел вверх, в слепящее, сверкающее
изморозью синее небо, находил крылатый силуэтик и, чуть изменив
направление, бежал, не замечая высеченных морозом слез.
которые, наверно, с любопытством разглядывали сверху маленькую, неуклюжую
фигурку начальника, не было и желания во что бы то ни стало встретить их у
трапа, чтобы засвидетельствовать почтение. Было другое -неосознанный
восторг, который бывает у людей, привыкших жить в снежных, ледяных,
каменных, песчаных и прочих пустынях, восторг перед одним только видом
снижающегося самолета. За этим суетливым и, чего уж там, в чем-то даже
унизительным бегом стояли годы и годы, когда самым большим событием
недели, месяца, сезона оказывалось прибытие такого вот самолетика с
болтающимися тросиками, проволочками, с заштопанными крыльями,
надтреснутыми стеклами и колесами, которые в прошлый рейс установили в
местной мехмастерской. Прибытие самолетика - это новые люди, отъезд тех, к
которым душой прикипел, это почта, избавление от тревог, новые тревоги,
вести из большого мира, о котором стал забывать настолько, что нет-нет да
и задашься вопросом: а есть ли вообще на Земле еще где-нибудь люди, или
давно уже планета несется в пространстве, имея на своем борту только их
маленький Поселок?
на голову выше начальника и в темных очках казался нездешним, чужаком.
Жмакин хотя и был пониже главного инженера, но выглядел массивнее и
значительнее. Зам по снабжению Хромов казался грузным, даже рыхлым. Шел он
неохотно, будто выполнял постылую повинность - сунув руки в карманы и
брезгливо отвернув в сторону большое, красное от мороза лицо. Они далеко
отстали от Панюшкина, но ни разу не прибавили шагу. Званцев нарочитой
неторопливостью словно бы заранее извинялся перед членами Комиссии за
нестепенность начальства. А Хромов вроде все время раздумывал - не
повернуть ли обратно? Но берег был уже дальше взлетной полосы, и Хромов
неохотно тянулся вслед за всеми, каменно выпрямившись, ухом вперед, не
лицом, а именно ухом. Жмакин шагал спокойно и размеренно, просто потому,
что иначе не мог и не считал нужным. Надо встречать гостей?
словно почувствовав на себе взгляды, вразнобой помахали руками. Сделав
круг над стройкой, над Проливом, самолет резко пошел на посадку, коснулся
лыжами утоптанного снега, пронесся по полосе и остановился в нескольких
метрах от Панюшкина, обдав его снежной пылью. Когда осела пыль и замер
мотор, помощники стояли рядом с Панюшкиным.
передумали? Может, так и улетят?
прятал лицо и ворчал в том смысле, что, мол, уж если прилетели, то никуда
не денутся, околели они там от холода, вот и сидят, разогнуться не могут.
шевельнулась и вдруг провалилась внутрь. Раздались оживленные голоса, в
полумраке самолета показались ярко освещенные солнцем лица. Слепящий свет
дня вынуждал всех прыгать на лед чуть ли не с закрытыми глазами.
пожаловать. Надеюсь, вам здесь понравится, и вы с пользой проведете время.
черной шубе мехом наружу.
в кулак и покрутил перед самым носом начальника стройки. - Ну, попался ты,
Николещка, ну, попался! Вот ты где у меня, понял? Ох и покрутишься, ох
покрутишься, мать твою за ногу! - он закрыл глаза и покачал головой, будто
сам ужаснулся положению, в котором оказался Падгошкин. - Мы тебя, волка
старого, всем скопом так офлажкуем, - взвоешь!
всей Комиссии, которого Панюшкин опасался всерьез.
Мезенову. - Ведь это же злобный человек! Он жаждет крови! Он загрызет меня
из любопытства!
оленине.
разнесло как!
легонько подтолкнул к Панюшкину еще одного члена Комиссии. - Это Тюляфтин.
Представитель Министерства. Очень грамотный специалист я, как мне кажется,
прекрасный человек.
влажную ладошку, которая лишь слегка шевельнулась и замерла в ожидании,
пока ее отпустят. "Прямо-таки лягушачья лапка", - подумал Панюшкин. Еще
раз взглянув на Ттоляфтина, он увидел его молодость, взволнованность
севером, самолетом, этим вот не совсем обычным перелетом и...
несостоятельность. "Во! - воскликнул про себя Панюшкин, обрадовавшись
тому, что нашел нужное слово. - Несостоятельность". - Первый раз на
севере? - спросил Панюшкин.
Все-таки экипировка у меня це рассчитана на районы, весьма удаленные от
белокаменной... Но вот Олег Ильич маленько выручил, обул... Както все у
вас здесь необычно... Край земли... Новый год, наверно, встречаете, когда
мы еще на работе сидим...
Министерстве сидят отнюдь не за рабочими столами! - засмеялся Панюшкин.
Петрович!
Комиссии? Идет?
высокий суховатый человек средних лет. - Я буду представлять здесь, с
вашего позволения, областные профсоюзы.
острые глазки Опульского.
рабочих, их быт, если можно так выразиться, времяпрепровождение. Вы должны
согласиться, что эти факторы, если их можно так назвать... - Опульский с
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Сертаков Виталий