Чтение 7–й страницы книги ~Северная Пальмира~

- Ладно, присядь, - Юпитер кивнул на плетеное кресло, в котором любила сиживать Минерва. Наверняка сестрица уже побывала сегодня у отца, но ничего толком сказать не могла. И ушла злая-презлая.

Меркурий присел. Будто ненароком бросил взгляд на сжатую в кулак руку отца. Разглядел черепаховую дужку и блеснувшее в ней толстое стекло. Очки! Юпитер надевал очки. Невероятно! Уж лучше бы папаша занялся мастурбацией...

- Не думаю, что покинуть Землю - лучший вариант, - пробормотал Меркурий. - Я бы предпочел остаться.

- Надеешься подлизаться к Логосу?! - пророкотал Юпитер. - Не выйдет!

- Логос тут ни при чем, - Меркурий лгал, конечно, но лгал только наполовину. - Сам посуди: люди столько тут всего создали - города, библиотеки, заводы, сады, картины, скульптуры, книги... Миллионы и миллионы трудились. И все зря? Как-то нехорошо.

- Что ты говоришь, Меркурий?! - возмутился царь богов. - Разве бог должен уважать труд людей? Разве бога волнует, чем заняты люди?

- Да, наверное... А впрочем, не знаю. Но зачем мы тогда, если нас не волнует это?

- Мы выше этого. Мы недостижимы.

- А они, люди, достижимы? - осмелился возразить Меркурий. - Они для нас достижимы? Прямая задача не решается. А обратная?

А что если подарить ему футляр для очков? Хороший футляр, из черепахового панциря. Приношение и унижение - одновременно. Меркурий едва подавил дерзкое желание. И все же! Что сделает Юпитер, получив подобный дар? Шарахнет перуном или расплачется? И то и другое отвратительно.

- У Логоса научился, - проворчал царь богов. - Ну-ну... рассуждать будем после. А пока постарайся, поищи-ка пропавшие яблоки Гесперид. Те самые, что стащил твой братец Логос.

Приказ Юпитера был недвусмысленным. Однако Меркурию противно было его выполнять. Тащиться в другую галактику не хотелось. Даже ради спасения бесконечной жизни - нет. Хотелось остаться дома. Но остаться - равносильно смерти. Вот так задача! Даже призвав на помощь всю свою божественную хитрость, покровитель жуликов и воров не мог ее решить.

III

Простой смертный ничего бы не услышал. Смертный - нет. Но Логос различил движение: не шорох, не шаги - всего лишь присутствие бога. С некоторых пор он всегда оставлял по ночам в спальне горящим ночник, чтобы, открыв глаза, увидеть именно свет, а не тьму. Свет как точку отсчета. И в свете ночника Логос различил силуэт.

- Привет, братец, - сказал нарочито громко.

Тот, кто рылся в его шкафу, сразу почувствовал, что разоблачен, и обернулся. Попытался прикрыть хитроватой улыбкой растерянность.

- Не ждал тебя в гости, - сказал Логос.

- Да вот решил заглянуть... Как поживаешь? - Улыбка Меркурия сделалась еще фальшивее. Впрочем, какая улыбка, к Орку? Щеку божественного жулика уродовал огромный флюс.

- Ищешь яблоки? Неужели думаешь, что я стану их держать в спальне под кроватью?

- А где? - Меркурий попытался придать лицу наивное выражение.

- Тебя прислала Минерва.

- Вообще-то Юпитер... - начал было Меркурий, но так неуверенно, что и смертный бы догадался - врет.

- Минерва, - удовлетворенно кивнул Логос. - Старик уже ничего не решает. Так?

- Все-то он знает... юный бог всегда все знает. В отличие от стариков.

- Я же Логос.

- Подумаешь, Логос! - Меркурий обиделся. - Меня тоже именовали Логосом. И Добрым пастырем, и Трисмегистом, то есть Трижды Величайшим, да что толку! Надену этот дурацкий кокон, отправлюсь на планету возле желтого карлика - и все потеряю.

- Ты же был против переселения, - напомнил Логос, - неужели согласился?

- А куда деваться?! Куда, скажи?! У меня зубы стали портиться. Представляешь, кошмар - бог и с гнилыми зубами! Помчался к Эскулапу, говорю, лечи. А он: "Нет у меня машинки для лечения зубов". И говорит мне Эскулап: "Создай машинку, я тебе зубы вылечу". Ну, я не дурак. Ведь я не дурак, я бог и к тому же покровитель жуликов, а заодно и промышленности. Помчался на Землю, взял со склада новое оборудование, притащил в Небесный дворец. Полдня налаживал эту идиотскую машину. Полдня! А у меня зубы болят! Наконец машина заработала, Эскулап мне там чего-то посверлил, замазал. А теперь у меня флюс. Я уже на все согласен, даже на переселение. К тому же Минерва клянется, что переход будет мгновенным. Это называется... ну вот забыл... Бог и забыл. Ах да! Нуль-транспортировка.

- А если у тебя на этой новой планете заболят зубы?

Меркурия такой вопрос обескуражил. Он снял с головы крылатый шлем, взъерошил волосы.

- А я залечу все зубы перед отъездом! - воскликнул он радостно.

- За миллиард лет, пока появятся на твоей новой планете первые дантисты со своими машинками, наверняка у тебя все зубы развалятся. Уж коли зубы начали портиться, то процесс не остановить. Есть только один выход: отправиться к дантисту здесь, на Земле, и вырвать все зубы.

Меркурий тут же схватился двумя руками за челюсть. И Логос понял, что выиграл этот маленький словесный поединок.

- А может, зубы вновь вырастут. Я же бог!

- А если нет? Придется заказать вставные челюсти.

- Бог со вставными челюстями? - Меркурий призвал на помощь все свое божественное воображение, чтобы оценить такую перспективу.

- Ладно, где Минерва? - небрежно спросил Логос. - Ждет за дверью? Или отсиживается в своем храме? Пригласи сестрицу, потолкуем о жизни.

- О чем нам с тобой толковать?! - Минерва явилась, едва сдерживая гнев. Во всяком случае, волосы Медузы Горгоны на ее эгиде стояли дыбом. - Ты украл яблоки, как последний воришка. А теперь выдвигаешь условия! Неужели ты думаешь, что мы все вместе не справимся с тобой?!

- Справиться-то вы справитесь, - согласился Логос. - Но яблок не получите.

- Зря мать отдала тебя на воспитание плебейке. Теперь на всю свою божественную жизнь ты останешься плебеем!

- Хорошо, я буду Логосом Плебейским, - согласился юный бог, смеясь.

- Итак, Логос, яблоки! Каждый лишний день, проведенный на Земле, делает наше путешествие все более опасным, ты это знаешь.

- Минерва, у тебя не болят зубы? - поинтересовался Меркурий. - Нет? А когда ты последний раз была у дантиста? Нам перед отлетом придется вырвать все зубы, - трагическим тоном сообщил Меркурий.

- А как же мы будем жевать золотые яблоки? - поинтересовалась Минерва.

- Яблок все равно у нас нет. И потом, дорогая сестрица, почему бы нам не поговорить, не обсудить предложения Логоса? У него свежий взгляд на вещи. Так мерзко переезжать из отчего дома... И твои любимые Афины? Ведь их на новой планете не будет. Не говоря о том, что это Туманность Андромеды. Вдруг Андромеда будет там главной?

- Так... - Минерва нахмурилась, поглядела сначала на Меркурия, как будто собиралась испепелить его взглядом, потом на Логоса и вновь произнесла протяжно: - Та-ак...

- Поговорим, - предложил Логос. - Поговорим, дорогие мои мудрые собожества, о том, что мы можем сделать для Земли.

- Логос Плебейский, ты невыносим.

- Да, есть одна замечательная особенность у плебеев. Они постоянно размножаются. А патриции мало-помалу вымирают. Тогда часть плебеев переводится в разряд патрициев, и новые патриции опять вымирают. И так - до бесконечности.

- Очень умно. Просто поражаюсь твоим наблюдениям, братец. Только ответь, что ты, Логос, делаешь как бог? Да, да, именно! Чем ты занят как бог Разума? Мне кажется, что ты ведешь себя совершенно как человек.

- Я пребываю в этом мире и стимулирую разумную деятельность, насыщаю мир разумом...

- Он пребывает! - прервала его Минерва возмущенно. - Какое прелестное занятие для бога. Он пребывает! И каков эффект? По-моему - никакого. Я, конечно, не воплощенный Разум, а всего лишь Мудрость, но я чую вонь чудовищной ошибки. А ты, братец, разве нет?

Логос нахмурился:

- И в чем моя ошибка?

- Ха, если б я знала! Ошибки всегда замечают слишком поздно. И люди, и боги.

- У меня есть одна идейка, - подал голос Меркурий. - Все-таки я... ну да ладно. Так вот: надо покрыть Небесный дворец толстым слоем свинца. Это даст нам хотя бы передышку и...

- А дворец не упадет при этом на Землю? - спросила Минерва.

- Не хотите - как хотите. Есть другой вариант. Создать себе защитные покровы по принципу украденных яблок. Мы останемся на Земле, но будем в безопасности.

- Ты знаешь этот принцип? - опять подала голос Минерва.

- Нет... Но Логос нам скажет.

- Не скажу. Вы создадите защиту и удерете с Земли.

- Тогда у меня больше нет идей, - сказал Меркурий и потрогал раздутую флюсом щеку.

- Я знаю, чего хочет Логос! - Минерва сделала значительную паузу. - Он хочет, чтобы мы все умерли, а он остался в гордом одиночестве. Единственный бог на Земле.

- Он тоже постареет, - вмешался Меркурий. - Пусть и на пару тысяч лет позже...

- Не постареет, излучение его не старит. Он метаморфирует, то есть постоянно меняется под его действием. Люди даже не поймут, каков их бог. Будут думать, что гневен и суров, а он уже изменился и стал добрым. Вчера мудрец, послезавтра дурачок, сообщающий откровения. Он и сам не будет знать, в кого превратится в ближайшую сотню лет. Оставь людей, Логос! Мы были с тобой союзниками. Не ожидала, что ты меня предашь.

- Мы и сейчас союзники. Только ты воображаешь, что можешь уйти с арены. А я-то знаю, что уходить некуда.

Минерва вздохнула, чуточку театрально:

- Ну что ж, ты останешься на арене. Потому как после твоей выходки Юпитер тебя не возьмет с собой.

- Я буду более милостив, - рассмеялся Логос. - Я не выгоню остальных богов с Земли.

- Перенесем наше совещание на другой раз, - предложил Меркурий. - А то у меня опять зуб дергает. Пора бежать к Эскулапу...

- Зачем тебе Эскулап? - пожал плечами Логос. - Сходи к какому-нибудь земному дантисту. Правда, это будет тебе стоить немало, поскольку ты не состоишь в списках архиятера, но я дам тебе пару ауреев.

- Логос, дело Земли - дело конченное, тут нечего обсуждать.

- Минерва, у тебя есть мечта?

Богиня задумалась:

- Разве у богов бывают мечты?

- А как же иначе? - Логос торжествующе улыбнулся. - Меркурий, а у тебя?

Меркурий почесал затылок и даже на секунду забыл про свой флюс:

- Мечта... Я бы хотел играть на бирже, и чтобы мне не мешали. Но меня почему-то постоянно дергают - сделай то, сбегай туда-то...

- Мечта богов, - повторила Минерва задумчиво, - Даже не представляю. Но знаю, куда ты клонишь. Хитер ты, братец! Ну что ж... Если хочешь, чтобы мы остались на Земле, сделай так, чтобы наше .существование стало безопасным.

- Обезопаситься от людей... Это будет покруче всех подвигов Геркулеса, вместе взятых, - пробормотал Меркурий, выгребая из резного ларчика монеты. - Люди - как дети, лезут куда не надо, и запрещать им совершенно бесполезно. Сейчас они балуются с ядерной энергией, потом начнут в космос летать, а потом доберутся до антиматерии. Крак! И нашей Вселенной придет конец вместе с нами.

- Только не надо все валить на людей! - возмутился Логос. - Вспомни, какую заварушку устроили гении. Да и вы, боги, хороши!

- Мы, боги! - поправила его Минерва.

- В данном случае вы, потому что я на Земле. А вы в Небесном дворце. Вы же так разжирели и обленились, что вам ни до чего нет дела. По-моему, давно пора растрясти жирок.

- И я про то же! - поддакнул Меркурий. - Ну ничего, вот Аполлон достроит новый гимнасий, и мы будем тренироваться по два часа в день непременно.

- Заткнись! - приказала Минерва. - Или надобность в дантисте отпадет сама собою.

- Да молчу я, молчу, а то бы мог поведать и о той интрижке, что провернул наш обожаемый Марс...

- О чем мы спорим! - вдруг закричал Логос в ярости. Глаза его налились кровью. - О чем? Вы сами понимаете?! Я - нет! Нет! Объясните мне, богу Разума, немедленно! Чего вы, боги, хотите?

В прозрачных ледяных глазах Минервы мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

- С тобой что-то не так, - проговорила она задумчиво, и голос ее дрогнул. - Что с тобой?

- Не знаю! - Логос затряс головой. - Я как будто болен. Но ведь боги не болеют. Мне кажется, я - это не я. Но как может богу что-то казаться? Что такое иллюзия бога?

- Надежда, - сказала Минерва и улыбнулась. Но улыбка ее не сулила ничего хорошего.

- Надежда, которая осталась на дне шкатулки Пандоры, после того как все беды ринулись на свободу. Получается, Земля - шкатулка Пандоры?

- Не стоит доводить рассуждения до логического конца. Я, признаться, тоже иногда этим грешу. Неприятное ощущение.

- Да уж, - поддакнул Меркурий. - Как будто совершил половой акт, а спазм Венеры так и не наступил.

- Пока есть иллюзия... или надежда... Не закрывайте дверь к себе, - попросил Логос так, будто сам был не богом, а человеком. И опять Минерва посмотрела на него внимательно и с сочувствием. - Очень прошу...

- Хорошо, попробуем что-то сделать. Люди должны вспомнить о границах, поставленных богами. А боги должны... - Она засмеялась и тряхнула головой. - Нелепо звучит: боги должны. Правда?

- Нет. Не нелепо.

- Хорошо, действуй, Логос, - прервала его Минерва, - а я займусь богами.

- Надо мной заниматься! - взмолился Меркурий. - Я всегда был твоим самым преданным союзником.

- Идем, - Минерва подтолкнула его в спину. - Я провожу тебя к дантисту. Или сама вырву тебе зуб.

Марцелл появился в клинике Нормы Галликан этим ничем не примечательным сентябрьским утром. В таблин вошел дородный человек лет тридцати пяти с черными вьющимися волосами, с некрасивым, но значительным лицом, с тяжелым взглядом темных глаз. Именно таким и надлежит быть римлянину - степенным, неспешным в движениях, повадка должна выдавать властелина.

- Рад приветствовать от всей души боголюбимую Норму Галликан! - сказал он и улыбнулся. И даже как будто подмигнул слегка. Но без тени фамильярности, а как старой знакомой. И даже больше чем знакомой.

Она смотрела на Марцелла и не могла отвести взгляда. Понимала, что глупо, понимала, что так нельзя, но ничего поделать с собой не могла. А он как будто ничего и не заметил. То есть заметил, конечно, но не позволил себе ничего дерзкого - ни наглой улыбки, ни неуместного смешка. Разложил бумаги на столе, пояснил мягким вкрадчивым голосом:

- Я по объявлению насчет работы. Прежде был членом коллегии медиков в Медиолане. А теперь римские медицинские центурии меня не желают принимать в свои ряды. - Он сделал паузу и выразительно посмотрел на Норму. Этот взгляд говорил, что она просто обязана его принять, что он лучше всех. Она в том и не сомневалась.

- Мы... - Она кашлянула, потому что голос внезапно охрип. - Мы не обращаем внимания на подобные мелочи. Может быть, кофе?

- С удовольствием.

- Расскажи, чем ты намерен заниматься в моей клинике... - И внезапно потеряв всякий контроль над собою, спросила: - Ты женат? Понимаешь, это очень важно. Сможешь ли ты посвящать себя работе, не отвлекаясь на дела семейные? У нас бывает иногда очень много работы, приходится оставаться вечерами, так что жены очень часто недовольны... - Она говорила и все более запутывалась в собственных фразах. И наконец замолчала, потому что уже нечего было соврать.

А он и не подал виду, что удивлен вопросом, и сказал:

- Разведен.

- Это хорошо. То есть плохо. Но и хорошо. - И засмеялась, понимая, что говорит глупости. Кажется, с ней уже было такое однажды - в юности. Но потом она позабыла, что это значит, - терять голову.

Он засмеялся и прикоснулся к ее руке. Будто электрический разряд пробежал от кисти к локтю. Как будто Норме было пятнадцать. Нелепо, глупо!

Он поднялся, подошел к мраморному бюсту Элия, стоящему в нише, - копия работы Марции, не особенно удачная. Но сходство чувствовалось. Норма ценила бюст именно за сходство.

- Он достоин поклонения? - спросил Марцелл. Его голос звучал капризно, даже обиженно. - Твоего поклонения?! - Ей казалось, он хотел сказать: "Я не потерплю соперника!"

- Да! - запальчиво выкрикнула Норма. - Это же Элий! Ведь богам мы поклоняемся тоже.

- Так он бог? Прости, не знал. - В голосе - легкая ирония умного человека, который понимает, что смелость - это глупость. И самопожертвование - тоже глупость. Эта ирония вызвала легкую досаду, но притупить внезапно вспыхнувшее чувство не могла.

- Не бог, конечно. - Опять Норма смутилась. - Но я его уважаю... - Какое неверное лживое слово. Зачем она так говорит, зачем оправдывается?

- Я читал твои письма к римскому народу в "Вестнике старины". - Эти простые слова прозвучали как комплимент. - Я читал их и перечитывал. Много раз.

- Послушай, давай, вместо того чтобы пить кофе, пойдем в таверну пообедаем, - предложила Норма. Она не могла позволить ему встать и уйти из таблина. Она не могла с ним расстаться. Не могла - и все.

Он задумался. Он все время был задумчив. Казалось, он непрерывно размышлял над чем-то.

Даже в таверне за обедом он не утратил своего величавого вида. Он ел, отламывая маленькими кусочками хлеб, и после каждого глотка прикладывал салфетку к полным чувственным губам. Один его вид был значительнее, чем все труды Нормы Галликан.

- У меня всю жизнь была недостижимая мечта. Но сегодня мне кажется, что я к ней приближаюсь. - Он улыбнулся. И Норме захотелось вывести какую-нибудь новую формулу, которую не смог бы вывести даже сам Трион, и преподнести ее в подарок Марцеллу. Он бы принял, проникновенно глянул бы в глаза и стиснул ее пальцы и... Она бы почувствовала себя совершенно счастливой. Но не было на свете формул, достойных Марцелла.

- Поедем к тебе? - предложил Марцелл. Его "трирема" цвета слоновой кости вполне могла подойти сенатору. Марцелл вел машину и курил табачную палочку. Норма Галликан чувствовала себя девчонкой, которую ухажер-лицеист пригласил покататься на папашином авто по Риму. "Машина не его", - подумала Норма, но не сделала никакого вывода, просто констатировала факт. Она вдруг утратила способность делать выводы. Она катастрофически поглупела.

- У тебя очень мило, - сказал Марцелл, когда они вошли в атрий ее маленькой виллы.

Он льстил - дом давным-давно нуждался в ремонте: мозаика в атрии осыпалась, роспись в триклинии поблекла. Библиотека, правда, была сносной. Но нельзя же пить вино в библиотеке.

Они пили вино в спальне. Марцелл держался так, будто ни на что не претендует, но при этом покорен и примет любой ее выбор. Он поцеловал ее и отстранился.

- Ты меня удивляешь, - прошептал Марцелл.

Что-то в его словах все время ее задевало. Втыкалось острой занозой в мозг. Но она отметала подозрения. Она не хотела ни в чем подозревать Марцелла.

- Я удивлю тебя завтра еще больше, - пообещала Норма.

- Чем же, позволь узнать?

- Своей новой статьей.

- Рим без ума от твоих статей.

- Может быть, и без ума, - согласилась Норма. - Но что толку? Сейчас надо действовать. А все выглядят парализованными. Как будто им на головы свалилась каменная плита. Но я не собираюсь сдаваться.

- Тебе надо попасть в сенат, - предложил Марцелл.

- Почему бы и нет? Бенит требует создать новую трионовую бомбу. Его надо остановить, пока для этого дела не нашлись добровольцы. Эх, если бы Элий был здесь! Но он не собирается возвращаться в Рим. Говорят, дал какой-то обет. Разве сейчас время обетов? Сейчас время действия. И только действия. Ты это очень хорошо понимаешь! - Она и сама не знала, откуда такая уверенность, что Марцелл ее понимает. Он ничего не сказал, лишь пожал ей руку.

- А ты не можешь прочесть мне сегодня свою новую статью? - спросил он таким тоном, будто молил о величайшей милости.

Она вскочила с ложа и помчалась в таблин. Именно помчалась - вприпрыжку, как девчонка. Схватила первый экземпляр. Вернулась.

Она принялась читать свое новое "Послание". Марцелл слушал внимательно, иногда просил некоторые особо удачные места повторить.

- Это замечательно! - Несколько хлопков означали высшую степень одобрения. - Никто в Риме не может так написать. Только ты.

- Не надо мне льстить.

- Это не лесть. Это чистая правда. Я могу взять это с собой почитать более внимательно? Тут надо вдумываться в каждую фразу!

- Вообще-то я хотела отдать письмо сенатору Флакку. Но если ты вернешь рукопись завтра, то я погожу денек. - Она тут же вручила ему экземпляр.

- Если б только знала, какая ты умница! Ты не опубликуешь, пока я не прочту? Ведь так? - Он заглянул ей в глаза. - Может быть, я предложу добавить что-нибудь. О, разумеется, это мелочь, но может быть...

- Нет, нет, не мелочь, - запротестовала Норма. - Я ценю твое мнение. Очень ценю.

- Ах, если бы ты знала, что ты за чудо! - И он глубоко вздохнул. И как будто после долгих колебаний, привлек ее к себе. Будто что-то его тяготило, томило, но он не желал подать виду. И от того тайного своего плена был несчастен даже тогда, когда целовал Норму.

- Кто ты? - спросила она между поцелуями. - Кто ты, мой таинственный Марцелл?