Чтение 7–й страницы книги ~Урнгур~

Пленники и их многочисленный конвой спустились почти к самому озеру. Эрда, Биорка и Нила отделили от Этайи и заперли в большом одноэтажном доме с толстыми стенами и крохотными оконцами под самой крышей.

Изнутри здание напоминало склад. Толстые стены и прочные двери оказались очень кстати для тех, кто решил использовать дом как тюрьму. Брошенные на пол старые не очень чистые шкуры, как предполагалось, должны были служить мебелью.

- Надеюсь, нам дадут пожрать! - сказал Нил, растянувшись на полу. - Светлейший, светлейший! Может, ты проковыряешь своим мечом дырку в стене? Хочу поглядеть, не несут ли нам чего?

Эрд хмуро посмотрел на великана и отвернулся. Раньше его раздражало, когда Нил пользовался простонародным жаргоном. Сейчас ему было наплевать.

- Э, нет! - проговорил Нил, поднимаясь. - Так, светлейший, не пойдет. Я не Этайа, на ситре тебе сыграть не могу, но и угробить тебя не позволю. Даже тебе самому!

Он подсел к неподвижному Эрду, обнял его ручищей за плечи:

- Я ведь твой слуга, не забыл?

Эрд не сделал попытки сбросить руку, но и не проронил ни слова - просто сидел, уставясь в пространство, опершись спиной на каменную стену.

- Он умер, светлейший! Умер! - настойчиво сказал Нил. - Он теперь в Нижнем Мире. Если ты хочешь уйти за ним - сделай это, как подобает Асенару! Ты дрался с ним рядом. Только Владыка Судеб решает, чей узел жизни будет развязан. Его, мой, твой? Мы не выбираем, светлейший! Мы только сражаемся - и боги решают за нас все: за что мы будем биться, кого погубим, кто погубит нас. Все, кроме одного: будем ли мы сражаться достойно. Вот это решаем мы сами. Ты сражался достойно, светлейший! Не срами себя унынием, ну же!

Эрд обратил на сына вагара потускневшие глаза.

- Я мог его спасти, - сказал он безразличным тоном.

Слова эти прозвучали помимо воли Эрда. Просто они всегда были с ним.

- Ты так думаешь? - с участием откликнулся Нил. - Но, скажи, почему?

И Эрд начал говорить. Внутри у него что-то лопнуло, что-то, запрещавшее говорить о слабости, об унижении его, Эрда Асенара. Словно лопнула пряжка пояса "Честь и превосходство", и светлейший, освободившись, наконец вздохнул свободно. Он говорил не о себе, об Ортране. Нет, и о себе тоже, но об Ортране. Как он чувствовал его, как разделял каждую мысль. О том, что хольдец напомнил Эрду Дина, отца. О том, как Эрд намеревался, возвратившись, восстановить честь Ортрана. И он сделал бы это, потому что слово Асенара многого стоит в Империи.

А теперь - всё. И виноват он, Эрд, забывший, что не Ортран защищает его спину, а он - спину Ортрана...

- И что дальше? - перебил Нил. - Ты знаешь, что нас ждет? Ты уверен, что мы будем живы завтра? Через час? Вдруг ты пожалеешь, что моросы не прикончили и тебя?

Эрд с удивлением посмотрел на Нила.

- Об этом я не думал, - признался он. - Ты полагаешь, нас убьют?

- Это будет непросто! - пообещал Нил. - Но если мы умрем, то умрем как воины. Или ты стал бояться смерти, Эрд Асенар?

- Нет. Хотя... - Губы светлорожденного дрогнули, как будто он пытался улыбнуться. - Смерть перестала меня волновать! - решительно сказал он. И сам удивился этому открытию. - Понимаешь, Нил, раньше я ждал ее, словно новую возлюбленную, лучшую из всех! Я хотел ее, искал! Ты понимаешь меня?

- Конечно, светлейший! Отлично понимаю!

- А теперь я ее не хочу. Не боюсь - просто не хочу.

- Наше время еще длится, светлейший! - улыбнулся ему Нил. - И наш долг... Тот, кто разрушает наш мир, жив, светлейший Эрд! Мы не сделали своего дела - боги не позволят нам умереть!

- Да. Да. Да! - Голос Эрда постепенно обретал прежнюю твердость. - Клянусь тебе Чашей и Звездами, я не забуду о Долге! Благодарю тебя, Нил! - Эрд нашел руку великана и сжал ее.

- Пока мой меч со мной, я - Асенар!

- Вот теперь я вижу! - подтвердил Нил. - Нас трое, мой светлейший! И мы заставим их уважать нас!

- Они нас уважают, - вставил вагар. - Нас оценили в тысячу воинов. Тебе мало?

- Это не воины! - отмахнулся великан. - Это корм для падалыциков!

* * *

Этайа в сопровождении двух всадников подъехала к берегу озера. Урнгурцы спешились и помогли ей сойти с седла. Пришвартованная к деревянным сходням лодка с четырьмя гребцами стояла у берега. Один из воинов осторожно поднял фьёль. Этайа не мешала ему, чувствовала, что он относится к ней с почтением. Урнгурец вошел в воду и перенес фьёль в лодку. Потом вышел на берег, спустился по сходням и прыгнул на корму. Гребцы тотчас налегли на весла, и лодка двинулась. Весла энергично вспенивали воду. Этайа смотрела на изрезанный берег озера и пыталась угадать, куда они плывут. Она чувствовала, что впереди нет опасности для нее. Но есть тревога, а это тоже не слишком хорошо. Гребцы дружно ударили веслами, и лодка резво заскользила по поверхности озера.

Они обогнули скалистый мыс, и взгляду Этайи открылась небольшая бухточка. С трех сторон ее окружали скалы. В самой бухточке, группами по два, по три, поднимались из воды верхушки камней, а посередине на каменных опорах стоял чудесный трехэтажный домик с пирамидальной крышей и желтыми, как речной песок, стенами. Последний, третий, этаж был меньше других и окружен террасой под нависающей крышей. Края крыши, серебристо-серой, с маленьким бронзовым драконом на вершине, загибались вверх, как поля четырехугольной шляпы.

Светлый, воздушно-легкий дом, казалось, парил над гладкой блестящей водой бухточки.

Лодка подошла к крытому причалу. Двое слуг-мужчин в белой, отороченной розовым мехом одежде уже протягивали Этайе руки. Опершись на них, светлорожденная вышла из лодки.

Едва она ступила на первую ступень лестницы, как высокие двустворчатые двери перед ней распахнулись и фьёль впервые увидела Женщину Урнгура.

Этайа продолжала подниматься по короткой лестнице, и женщина, стоявшая в дверях, отступила на несколько шагов. На урнгурийке было длинное платье, плотно облегающее талию и свободными складками ниспадающее до самого пола. Узкий черный пояс, украшенный золотыми фигурками, вольно располагался на широких бедрах. Длинные концы его завершались кистями из желтого меха. Плащ-мантия, ярко-голубой, с желтой меховой подкладкой и подложенными плечами, был стянут впереди черным шнурком. В толстые, с руку, каштановые косы женщины были вплетены золотые нити, на голове сверкал обруч из светлого серебра с искусной гравировкой и множеством крохотных переливающихся самоцветов.

Что же до лица, то оно было обычным, не слишком красивым, но достаточно привлекательным лицом зрелой женщины, избегающей грима. Женщины, привыкшей повелевать, о чем ясно говорили сжатый рот с выступающей нижней губой и жесткий взгляд больших немигающих синих глаз, внутренние уголки которых были выше наружных, чем напомнили Этайе глаза женщин Тайдуана.

- Сестра? - слово было сказано по-конгайски, с полувопросительной, полуприветственной интонацией.

Этайа ощутила ум, жизнелюбивый, склонный к быстрым решениям, властный, но вместе с тем открытый, как у ребенка. И, глубоко внутри, - Силу. Настоящую Силу, а не просто дар колдуньи.

- Пусть эти уйдут! - сказала Этайа, кивнув на мужчин, стоявших за спиной урнгрийки.

- Вон! - велела женщина слугам и, много мягче, тем мужчинам, что были у нее за спиной: - Покиньте нас!

- Благодарю, сестра! - сказала фьёль, когда мужчины удалились, и откинула покрывало. - В моей стране не принято показывать лицо чужим мужчинам! - Она слегка наклонила голову: - Этайа, светлорожденная Империи.

- Ронзангтондамени, Женщина селения Гнон. Войди в мой дом! - повернулась и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.

Пол комнаты был застлан толстым, очень мягким ковром, на котором лежало несколько подушек. Мебель отсутствовала. Деревянные панели отполированы и покрыты светлым лаком, чтобы лучше выявить естественный узор дорогого дерева. Из двух овальных окон открывался вид на бухточку и синюю гладь озера за скалами.

Ронзангтондамени села на вышитую подушку и подобрала под себя ноги, расправив длинные складки белого платья. На ногах у урнгрийки были мягкие туфли с подошвами из алой шерсти, расшитые узором из черного бисера.

Этайа тоже опустилась на подушку напротив, скрестив ноги. Хозяйка внимательно оглядела ее и улыбнулась. Лицо гостьи понравилось ей. Властью фьёль оно стало похоже на собственное лицо урнгрийки, только немного моложе.

- У тебя трудное имя! - сказала хозяйка. - Но я постараюсь запомнить его. Этайа! - повторила она. - Слава Матери Хаора, эта крыса Кунг догадался отправить тебя ко мне, когда понял, что ты не из тех женщин, что привозят к нам безбородые. Те, кто были с тобой, - твои мужья?

- Нет. Родственники и спутники. - Каждая реплика урнгрийки помогала Этайе сориентироваться. - Они прибыли со мной, и я не хочу, чтобы им было причинено зло!

Ронзангтондамени покачала головой:

- Кунгу - повеление сирхара. Они больше не принадлежат тебе. Они принадлежат Хаору. Но на женщин его власть не распространяется. И на моих мужчин тоже. У себя в Шугре он может делать что пожелает - то в воле Королевы. Но Гнон - мое селение. И три сотни мужчин, из тех хогр, что встретили вас в горах, - тоже мои! - И, решив, что дала понять гостье размеры своей власти: - А теперь скажи: что ищешь ты на нашей земле, Этайа, сестра?

- Ничего, Ронзангтондамени, сестра!

- Зови меня Генани! Тогда зачем ты здесь?

- Ты видела извержение Столпа Небес?

- Столпа Небес? А! Горы Хаора! Да, видела.

- Дорога к старому перевалу закрыта. Мы выбрали этот путь не по своей воле.

Лицо Женщины Гнона помрачнело.

- Плохо! - сказала она. - Теперь не будет торговли с Конгом. Мужчины, возможно, будут голодать. Плохие вести, Этайа, сестра! Верно, Хаор разгневан и не хочет, чтобы мы торговали с безбожниками! Прости, я не хочу оскорбить твою веру!

- Я поняла, - мягко ответила Этайа. - Но разве вам так нужны их товары и их девушки?

- Девушки? Вот уж кто нам не нужен! Конгаек покупает сирхар. Хотя и делает вид перед Королевой, что не знает, откуда они взялись. Нам они безразличны. В них нет силы Дочерей Урнгура!

- Дочерей Урнгура?

- Ну да! - Ронзангтондамени удивленно взглянула на собеседницу. - Ты спрашиваешь? У тебя-то она есть, сестра, раз ты не позволила Кунгу распоряжаться собой.

- Да... - Этайа поняла, о чем идет речь, и стала еще внимательней относиться к урнгрийке. - Но ты зря огорчаешься из-за вашей торговли. Новый перевал более труден, но зато путь лежит через твое селение, Генани!

Женщина Гнона задумалась.

- Пожалуй, ты права, Этайа, сестра, - признала она наконец. - Но это обидит моих сестер в соседних селениях. А самой мне нелегко будет отстоять нарушение запрета.

- Кто-то хочет прекратить твою торговлю? Кто? Сирхар? Королева?

- Нет. Сирхар получает девушек. Королева - оружие для своих хогр... Но Женщины северных селений... У них нет своей доли в Чагунской торговле. Чагун - принадлежность Королевы. Я сказала, что сама распоряжаюсь на своих землях, но если другие селения откажутся торговать с нами, нам придется туго. Еще хуже, чем без торговли с Конгом. И тогда я вынуждена буду отдать часть своих мужчин Королеве или сирхару. Прости, сестра! - вдруг встревожилась урнгрийка. - Я не предложила тебе поесть!

- Не беспокойся, Генани, сестра! Я могу долго обходиться без пищи!

- Это ясно. Но зачем, если ты - моя гостья? Мой дом еще не обеднел. Я содержу шестерых мужей, а могла бы и больше. Но нет достойных! - женщина засмеялась. И хлопнула в ладоши.

В комнату тотчас вошли двое слуг.

- Приготовьте нам трапезу наверху! - велела Ронзангтондамени на языке Урнгура. - Приятно поговорить с равной! - сказала она Этайе, когда слуги удалились. - Я лишена этого удовольствия уже два месяца.

- Неужели ты единственная женщина в селении?

- Нет, конечно нет! Гнон - большое селение. У нас двадцать шесть женщин! Но я - Женщина Гнона и должна держать их в подобающем удалении. Кроме моей дочери! - добавила она не без гордости. - Но малышке всего шесть лет.

- А мужчины? Сколько у вас мужчин? - спросила Этайа.

- Мужчины? Сотен шесть, я полагаю. Поля у меня невелики, но не меньше двух сотен надо, чтобы искать в горах испражнения Хаора.

- Что?

- Смола. Бальзам, который залечивает раны. Нам с тобой он ни к чему, но конгаи ценят его высоко. И хуридцы. Да и наши мужчины им пользуются.

- Я поняла. Скажи, сестра, сколько у тебя детей?

- Я же сказала: одна дочь. Разве это мало? - она улыбнулась.

- А сыновья?

- Сыновья? Странно, что ты спросила, Этайа, сестра. Я же не Королева. Рожала я раз двенадцать. По двое-трое. Только девочка выходит одна. Думаю, их десятка три. Конечно, не все выжили. Теперь, когда у меня есть дочь, я могу больше не рожать. По обычаю.

- Я хотела бы взглянуть на нее!

- Спасибо, сестра! Конечно, я покажу тебе ее! Но сейчас давай поднимемся наверх и поедим!

* * *

Нил, Эрд и Биорк тоже получили свой обед. Мякоть кактусов, грибы, пяток небольших озерных рыбок, сваренных в подсоленной воде. И кувшин с кисловатым напитком.

- Мои слуги не стали бы это есть! - сказал Эрд, попробовав каждого блюда.

- Благодари богов, что нас кормят! - отозвался Нил, зачерпывая рукой содержимое миски и отправляя в рот: столовых приборов им, разумеется, не дали. - Ешь, светлейший! Нам понадобятся силы! Ты заметил, отец?

- Что?

- В селении я не видел ни одной бабы!

- Женщины, сын. Нас никто не подслушивает, ты мог бы говорить по-человечески.

- Неважно! Ни одной, отец! А мужчин - пруд пруди!

- Может, они работают в полях? - предположил Биорк.

- Или их держат взаперти. В Гураме, например, это принято, - вставил Эрд.

- Взаперти? Ха! Кстати, отец, как думаешь, сколько продержат взаперти нас?

- Кто знает! Чем дольше, тем лучше. Больше шансов, что солдат поубавится. Здесь горы - им не прокормить такую прорву народа.

- Тут ты прав. Уверен, они полагают, что, посадив под замок, упаковали нас надежно!

- А разве не так? - спросил Эрд.

Нил захохотал, роняя изо рта кусочки грибов.

- Не совсем, - невозмутимо ответил вагар. - Не думаю, чтобы здесь не нашлось лазейки.

- Ты радуешь меня! - пылко воскликнул Эрд. - Так выведи нас! Мой меч со мной! Мы прорубим себе путь - или умрем!

- Мой светлейший! - сказал Нил, отсмеявшись. - То же мы могли сделать и утром.

- Утром я был не в себе, - огорченно сказал Эрд.

- Я догадался, когда увидел, что ты безропотно отдал Белый Меч. Кстати, почему этот парень с обручем не смог его вынуть?

- Меч Асенара может вынуть из ножен только рука Асенара! Таково родовое предание. Но, клянусь Рогами Тура, я сам вынул бы его!

- Я рад, что ты был... в печали! - заметил Нил. - Мне больше по душе славная жизнь, чем славная смерть!

- Но славная смерть и есть самое важное дело в жизни воина! - воскликнул светлорожденный. - Скажи, туринг, разве я не прав? Так учил меня твой брат!

- Не славная, а достойная! - проворчал вагар. - И не называй меня турингом! Я уже просил тебя об этом!

- Прости! Никак не могу понять, почему ты так не любишь собственную славу. Вот мой дядя, он адмирал. И останется адмиралом, даже если умрет от старости в своей постели, не дай ему боги такого несчастья!

- У вагаров свои обычаи. Уважай их, светлейший, и мы останемся друзьями!

Эрд кивнул, но продолжил:

- Но разве смерть в бою не есть достойная смерть? Умри я - передо мной в Нижний Мир бежала бы целая свора врагов!

- Нашего демона не было бы среди них, - сказал Нил.

И Эрд умолк.

- Я посплю, - сказал великан, ни к кому не обращаясь. И, завернувшись в шкуры, улегся в углу.

Эрд вынул меч и принялся выполнять один за другим все двадцать четыре малых танца Мангхел-Сёрк. Биорк наблюдал за ним с удовольствием. Для не-вагара воин двигался недурно.

* * *

- У меня есть просьба к тебе, Генани, сестра! - сказала Этайа. - Но сначала ответь, конгайские купцы, те, что привезли девушек, что будет с ними?

- Да ничего! Хрор, старший над моими из королевских хогр, он потребовал, чтобы их отделили от принадлежащих Хаору. Мы возьмем их товары, дадим свои и отправим обратно. Если им причинят вред, кто привезет нам конгайские мечи и шелка? И девушек для сирхара! Даже шакал Кунг это понимает.

- С ними был юноша. Он не контрабандист, хотя и конгай. Он приглянулся мне. Можешь взять его для меня?

- Конечно, могу! Скажи, как его зовут, и через два часа он будет с тобой! - Ронзангтондамени понимающе улыбнулась. - Он красив, да?

- И у него чудесный голос! Тебе понравится!.. Надеюсь, не настолько, чтобы ты захотела оставить его себе, сестра?

- Этайа, сестра! Разве у меня мало мужей? Разве я могу огорчить тебя из-за мужчины?

- Благодарю, Генани, сестра!

- Не за что! Кстати, ты не хочешь переодеться?

- Мои вещи остались вместе с пардами.

- Я пошлю слуг за ними!

- Но как они узнают, где мое? Я не хочу, чтобы мужчины рылись в моих вещах!

- Разумеется! Велю принести все тюки. И ты сама найдешь свои. Как зовут твоего юношу?

- Санти!

Глава седьмая

Пятеро правят Мирами по воле Неизъяснимого: Повелитель Судеб, Тур Быкоглавый, Потрясатель Тверди, Морская богиня и Кала - Богиня Смерти. Существует также множество иных божеств, почитаемых народами Мира. Есть, впрочем, и народы, кои не признают вообще никаких богов, кроме Неизъяснимого. А есть и такие, что возносят молитвы демонам.

Готар Глорианский.

"Божественное и человеческое"

С противным скрипом тяжелые двери растворились.

- Выходить! - велел по-конгайски гнусавый голос.

Все пространство перед тюрьмой было запружено солдатами в рыжих плащах. К ним прибавились еще и другие, в желто-коричневых полосатых хитонах, как у того всадника, что распоряжался вчера. На сей раз северян не заставили идти пешком, а посадили в возок, запряженный низкорослыми упряжными псами. Возок заперли, и он тронулся. Сквозь крупные щели в досках воины могли видеть размеренно бегущих рядом солдат и приземистые дома селения Гнон. Возок немилосердно трясло. Они выехали из селения и покатили по тропе, которую язык не поворачивался назвать дорогой. Железные колеса возка подпрыгивали, оглушительно дребезжа.

К счастью, путешествие было недолгим. Возок въехал в некие ворота, прокатился по относительно ровному двору и остановился.

Дверца открылась, и северяне выбрались наружу.

Они оказались на обширной площади, огражденной высокой стеной с трех сторон. С четвертой почти отвесно поднимался склон горы. А из склона выпирал прямоугольный фасад мрачного здания, поддерживаемый несколькими толстыми колоннами. Между колоннами, как огромные зловещие рты, чернели проходы, уводящие внутрь горы.

Огороженная площадь была полна солдат и желто-коричневых. Причем последних даже больше, чем солдат.

- Если это храм, - Нил глядел на сросшееся с горой строение, - не завидую его жрецам! Радостью здесь не пахнет!

- Зато здесь пахнет Тьмой! - пробормотал себе под нос Биорк, рассматривая голые, цвета запекшейся крови скалы, нависающие над людьми.