Чтение 7–й страницы книги ~Мертвое небо~

- Как тебе удалось сохранить подобное, чудо? - спросил Данил.

- Чудом. Особенно когда я разорялся. К счастью, в последний раз это случилось шесть лет назад, и по закону Ними считалась слишком юной для гаремов Братства. Вряд ли это спасло бы ее, но у меня остались друзья, заплатившие отступное Отцу-Наставнику. А Отец-Наставник Крун, по счастью, любит золото больше, чем девочек.

- Счастье, что у тебя есть друзья, - отозвался Данил.

- О да. Мы, хуридские купцы, держимся друг за друга. Иначе не уцелеть. Братство забирает половину дохода, Наисвятейший - пятую часть, а "черные повязки" - треть оставшегося. Но, к счастью, вместо двухсот золотых в казну Братства я могу ограничиться двадцатью, если еще двадцать отдам лично Отцу-Наставнику.

- Ты упомянул "черных повязок" - кто это? Городские бандиты?

- Можно сказать и так. Я плачу им, а они не грабят мои лавки. И следят, чтобы не ограбили другие.

- Но есть же стража!

- Стража? - купец засмеялся. - Страже на меня наплевать, а святые братья, как ты мог убедиться, отлично ладят с разбойниками. Если кто и делает что-то за мои деньги, то это "черные повязки". Да еще люди, которых нанимаю я сам.

- А ты не думал, почтенный, что в Империи тебе легче было бы заниматься делами?

- Думал, - кивнул купец. - Более того, у меня немалые паи в ваших кампаниях. Но, понимаешь, благородный Данил... я привык к моей стране. Здесь скверно, страшно... но один золотой может через месяц принести три. Разве так бывает у вас, на севере? Хотя, может, года через три, если буду жив, я и переберусь к вам. Из-за моей девочки.

Собеседники посмотрели на Ниминоа. Рудж что-то сказал, девушка рассмеялась.

- Она красива и обучена хорошим манерам, - сказал Гривуш. - Твой друг не женат?

Данил покачал головой.

- Может, он возьмет ее замуж? Я дал бы очень хорошее приданое.

- Такой девушке не нужно золото, чтобы выйти замуж!

Гривуш, удивленный горячностью гостя, внимательно посмотрел тому в глаза. Но Данил уже взял себя в руки и ответил вежливой улыбкой.

- Я понимаю, что для человека твоего круга она неподходящая партия, с приданым или без него. Но Рудж - человек не столь благородной крови. А то, что он твой друг, говорит о его высоких достоинствах, не так ли? Этот брак выгоден для обоих.

- Поэтому ты привел нас в свой дом?

- Не только, - купец усмехнулся. - Я твой вечный должник. Скажи - и этот дом будет принадлежать тебе.

- Ты полагаешь, мне нужен дом в Хуриде? - засмеялся Данил. - Но как бы то ни было, принимая нас, ты здорово рискуешь.

- Как всегда, - спокойно ответил купец.

Данил еще раз посмотрел на кормчего и девушку - красивых, веселых... легких!

- Достойный Рудж слишком налегает на орэлейское, - с усмешкой произнес Гривуш.

Кормчий, угадав, что говорят о нем, повернулся, помахал рукой... и смахнул на пол алебастровый светильник!

Белый шар разлетелся вдребезги, масло разлилось по ковру и вспыхнуло. Рудж оцепенело уставился на огонь. Зато Данил отреагировал с обычной стремительностью. Сорвал со стены ковер и набросил на взметнувшееся пламя. Жаль, конечно, гурамскую роскошь, но пожар страшнее. Удивительно, но померещилось светлорожденному, будто бы пламя угасло чуть раньше, чем он накрыл его. Вот что значит старое вино.

- Хвала богам, обошлось, - произнес он.

Гривуш, бледный, как бумага, только шевельнул губами. Испугался, бедняга: пожар был почти неминуем.

А вот Ниминоа... Она тоже испугалась... Но как-то иначе. Светлорожденный заглянул в ее глаза - и увидел тайну. Словно ниточка протянулась между Данилом и девушкой...

- Великая богиня! - прохрипел кормчий. - Я уж думал... как наш "Баловень"!

Ниминоа погладила его по руке. Ласково. А взгляд - к Данилу. "Ты догадался?" О чем?

* * *

Дорманож прибыл в Кариомер в полдень следующего дня. Он не сумел бы добраться так быстро, если бы не позаимствовал двенадцать дюжин нардов в Мирсорском монастыре. Нельзя сказать, что там этому обрадовались.

Нельзя сказать, что Дорманожу обрадовались и в Кариомере.

Отец-Наставник, разумеется, при встрече выразил полное удовольствие. На словах. Выражение же толстой его физиономии было довольно кислым. Дорманожа Крун помнил еще по столице и хорошего не ждал. Очень вероятно, Наисвятейший прислал грозного Брата проверить донос на него, Круна. Увы, Отцу-Наставнику было что скрывать от Наисвятейшего.

Дорманож не отказал себе в удовольствии - помучить толстяка неизвестностью. Но пересаливать не стал, за торжественной трапезой поведал, за кем приехал.

От рассказа Брата-Хранителя Круну легче не стало. Два шпиона-имперца проникли в город... Такое может стоить не только места, но и кожи. Дорманож слегка успокоил: шпионы путешествуют в облачении воинствующих монахов. Посему городской страже и в голову не могло прийти их задержать. Однако же вызвать и допросить стражу нетрудно.

- Мы их найдем! - заявил Крун.

"Мы" подразумевало Брата-Хранителя Кариомера Треоса.

- Найдем, не сомневайся, брат Дорманож! - столь же уверенно заявил Треос, рассчитывая не столько на своих солдат, сколько на помощь "черных повязок".

- Найти их - ваш долг! - сказал Дорманож.

Он-то знал наверняка - имперцам не спрятаться. Чародей обнаружит их и сообщит Дорманожу.

- Не желает ли праведный брат отдохнуть с дороги? - осведомился Крун. - Насладиться женскими ласками? У нас есть несколько совсем молоденьких, еще не имевших святого потомства.

Крун помнил вкусы Дорманожа.

- Потомство угодно Величайшему, - степенно ответил Дорманож.

Большой недостаток Риганского обиталища - отсутствие на его землях больших городов. В маленьких же трудно отыскать по-настоящему красивых девочек.

* * *

Рудж позволил себе вздремнуть пару часов после обеда. Проснулся он в прекрасном настроении. Некоторое время еще понежился под шелковым одеялом, глядя в потолок, расписанный голубым и белым. Как небо в Орлее. Живое теплое, ничуть не похожее на мертвое небо Хуриды.

Нежный запах цветущих тайских роз наполнял комнату: в кадке у изголовья - целый куст, усыпанный темно-синими бархатными цветами. Рудж погладил лепестки, понюхал пальцы. Пыльца пристала к коже, и рука теперь пахла весенним тайдуанским утром.

"Ниминоа", - подумал кормчий и улыбнулся.

Данил передал ему слова Гривуша, и Рудж, вопреки обыкновению, отнесся к предложению серьезно. Дочь купца зацепила его всерьез.

"Матери она понравится", - подумал кормчий.

Разумеется, он не возьмет девушку с собой. Слишком опасно. Гривуш найдет способ вывезти ее из Хуриды. Месяц-другой - и они встретятся. Что ж, это во всех отношениях отличная партия. Может быть, приданого и собственных денег Руджа хватит, чтобы купить судно...

Кормчий сбросил одеяло и спрыгнул с ложа на ковер. Он чувствовал себя молодым и сильным.

Ниминоа...

* * *

Маг явился к Брату-Хранителю в четыре часа пополудни. Как всегда невовремя. Притомившийся от угодных Величайшему забав, Дорманож собирался вздремнуть. Маг возник за спиной, еще более омерзительный, чем в прошлый раз, и без приветствий и предисловий заявил:

- Имперцы в доме здешнего купца. Купца зовут Гривуш. Будут там до завтрашнего утра. Моряка возьмешь себе, светлорожденного отдашь мне.

- О таком мы не договаривались! - воскликнул Брат-Хранитель. - Они оба - преступники! И подлежат...

- Ты тоже преступник, - холодно сказал маг. - Разве ты донес о нашей прошлой беседе?

Проклятый колдун! Дорманож прикусил губу. Он был в бешенстве, но взял тоном ниже:

- Ты говорил о какой-то вещи? Зачем тебе человек?

- Я передумал, - заявил чародей. - Делай, что сказано. В накладе не останешься. Я приду.

И исчез.

"Надо идти к Круну, - без всякого удовольствия подумал Дорманож. - Пусть покажет, где дом этого предателя Гривуша".

* * *

После ужина Гривуш и Данил остались за столом поговорить о делах. А Руджа Ниминоа увела наверх, в маленькую оранжерею. Здесь, под сенью двух зонтичных пальм у крохотного фонтана, Рудж сорвал с губ дочери Гривуша первый поцелуй.

Волосы девушки лежали на руке кормчего, такие густые, что он ощущал их тяжесть. Рудж был очарован. От голоса девушки у него сладко вздрагивало сердце. От запаха ее нежной теплой кожи прерывалось дыхание. Рудж пил этот запах крохотными глотками, и каждый глоток отзывался чуть слышным звоном. Словно серебряные браслеты на тонких лодыжках Ниминоа. Как она слушала! Впитывала каждое слово, будто Рудж пророк или скадд [Скадд - актер, владеющий магическим даром, переносящий слушателя в описываемую историю].

И от этого слова, которые кормчий множество раз нашептывал девушкам в десятках городов Мира, звучали, словно впервые.

Я исчез, растаял в чашах твоих глаз.

Я исчез, я только память твоих рук.

Я - узор, который вышила игла

Лунным светом на просоленном ветру.

Я росой впитался в кожу твоих ног.

Я запутался в шелках твоих волос.

Я испил от губ твоих, и я не смог

Оторваться, - и твой сон меня унес.

Я исчез, истаял, выплеснулся весь

Без остатка, канул в мир твоих теней.

Но мы знаем, мы-то знаем, что я здесь

В миг, когда ты вспоминаешь обо мне.

Я всего лишь пенный след в твоих волнах.

Шорох трав на берегах твоей земли.

Я исчез в тебе, и наши имена

Даже боги не сумеют разделить...

Зеленые веера листьев вздрагивали от случайных прикосновений. Хрустальная вода струилась по мраморному желобу. Крохотные медовницы раскачивались на цветочных чашках...

А снаружи, за толстой каменной стеной - темная улочка, дождь, сточная канава, безликие фигуры в наброшенных на головы капюшонах. Снаружи - Хурида.

- Я купил ее мать на рынке в Мукре, - рассказывал Гривуш. - Но не на общих торгах, а по-тихому. Захватили ее пираты, которым совсем не хотелось передавать волшебный цветок Святому Братству. А оставить себе боялись: доносчиков везде хватает, да и дурманом эти парни интересовались куда больше, чем женщинами.

Слуга поставил перед собеседниками кувшинчик с горячим, сваренным с пряностями кофе и вазу с печеньем. Гривуш собственноручно наполнил чашку гостя. Затем продолжил:

- Пираты меня знали и знали, что могу дать подходящую цену. Надеюсь, ты не осудишь меня, мой благородный гость? Я знаю: в Империи нет рабов.

- Ты сделал ее своей женой, - отозвался Данил. - Что в этом дурного?

- Женой? - Гривуш засмеялся. - Чтобы взять ее в жены, мне понадобилось бы разрешение Отца-Наставника. А Отец-Наставник пожелал бы узнать, хороша ли она в постели. Может, невеста более подходит для развлечения святых братьев, чем для рождения купеческих детей?

Гривуш обмакнул печенье в горячий сладкий кофе, откусил аккуратно, чтобы не испачкать бороду.

- Ты видел Ниминоа, благородный Данил. Она очень похожа на свою мать. Если бы Отец-Наставник увидел ее, я больше не увидел бы ее никогда. Часто я жалею о том, что Величайший позволил моей дочери унаследовать красоту матери.

- Жаль страну, где отец сожалеет о красоте дочери, - пробормотал светлорожденный.

Гривуш пожал плечами. Хурида есть Хурида.

- У меня к тебе предложение, благородный Данил, - сказал он. - Через восемь дней я отправляюсь в Конг. По особому поручению Кариомерского Братства. Если удостоишь меня чести оставаться моим гостем еще восемь дней, я буду счастлив предложить тебе сопутствовать моему каравану.

- Какая изысканная речь! - Данил улыбнулся. - Притом что ты рискуешь головой.

- Я - купец, - Гривуш усмехнулся. - Не заботься о моей выгоде - я ее не упущу. Ты один стоишь дюжины воинов. А я хочу взять с собой Ниминоа.

* * *

- В доме купца Гривуша?

Лицо у Отца-Наставника - словно он увидел псаря в постели любимой наложницы.

- Ты уверен, Брат-Хранитель?

- Да! - отрезал Дорманож.

Недобрым взглядом он озирал покои Отца-Наставника. Таких шпалер у Дорманожа и в прежние времена не было. Настоящая гурамская работа. Уж не предателем ли Гривушем подарены?

- Гривуш - человек верный, - недовольно проворчал присутствовавший здесь же брат Треос. - Твой доносчик солгал.

- Ты ручаешься за него? - Брат-Хранитель Риганского монастыря устремил испытующий взгляд на Треоса.

И тот не выдержал, отвел глаза, буркнул:

- Хочешь проверять - проверяй.

Гривуш - жирная овца. Но стричь его - куда выгодней, чем зарезать. Если Треос поручится за купца - риганцу клыки в него не запустить. Однако если вдруг выяснится, что Дорманож прав, висеть тогда Треосу вниз головой.

- Хочешь проверять - проверяй.

- Людей дашь? - спросил Дорманож.

Треос молчал. Дом у Гривуша крепкий. Пусть высокомерный риганец попотеет. А то и стрелу в глаз схлопочет.

Но Крун уже прикинул, что к чему, соображал он быстро - и распорядился:

- Треос! Доставишь сюда всех, кого найдешь в доме Гривуша. И самого купчишку тоже, живого или мертвого. Понял меня?

- Понял.

Ясное дело. Живой Гривуш Круну ни к чему. Еще сболтнет лишнее.

- Ты удовлетворен, брат? - Крун повернулся к Дорманожу.

- Я и мои люди готовы помочь, - сказал риганец.

- Ни к чему, брат, - елейным голосом отозвался Крун. - Неужели ты думаешь, что мне требуется помощь в моем городе?

Дорманож без труда читал мысли Отца-Наставника. Дом отберут, а купца прикончат. Но риганца это не волновало.

- Шпионы нужны мне живыми, - жестко произнес он. - И если у них пропадет хоть пряжка, хоть пуговица...

- Мы понимаем, брат, - кивнул Крун. - Треос, не теряй времени.

Глава шестая

Отряд из восьми монахов и двадцати солдат быстрым шагом спускался вниз по узкой безымянной улочке. Четверо несли лестницу. Двое - факелы. Справа и слева - глухие стены, сверху - выступы крыш и непроницаемо-черная полоска неба. Рыжее пламя факелов шипело, сглатывая капли дождя. Сапоги солдат скользили по мокрым камням мостовой.

- Стой! - скомандовал брат Тидом, начальник отряда.

Солдаты остановились. Кто-то споткнулся, выругался.

- Пасть не открывать, - прошипел Тидом.

- Этот? - тихо спросил один из монахов.

Начальник оглядел уходящую вверх голую стену. Потом - стену напротив, тоже без единого окошка.

- Сейчас узнаем, - буркнул он. - Ставьте лестницу. Губарь, тряпки раздай.

Обмотав обувь шерстяными отрезами, полезли наверх. Сначала Тидом, за ним, заткнув за пояса полы плащей, - монахи, последними - солдаты.

Взобравшись, Тидом пересек крышу, глянул вниз, увидел тусклый масляный фонарь над входом, удовлетворенно хмыкнул.